Жестокая схватка - Фридрих Незнанский

— Адрес есть?

Сокольников кивнул:

— Да. Вот здесь.

Он протянул Турецкому листок с адресом. Александр Борисович взял листок, пробежал его взглядом, затем передал Солонину:

— Держи. Это теперь по твоей части.

Солонин кивнул.

— Я извещу гомельскую милицию, — продолжил Турецкий. — Но попрошу их держаться на расстоянии. А ты должен вылететь как можно скорее. — Возьми с собой кого-нибудь из группы…

Ярослав Степищев сидел в углу кабинета, хмуря брови и потупив взгляд, но при этих словах глаза его вспыхнули, и он с надеждой посмотрел на майора Солонина.

— Не возражаете, если я возьму Степищева? — спокойно спросил у Турецкого Виктор.

Александр Борисович посмотрел на Ярослава. Тот слегка покраснел.

— Если только сам Степищев не возражает.

— У меня возражений нет, — с готовностью ответил Ярослав.

— Ну так и порешим, — кивнул Александр Борисович.

На столе зазвонил телефон. Турецкий взял трубку:

— Да, Слава… Так… Так… Так… Хорошо, я тебе перезвоню.

Александр Борисович положил трубку на рычаг, обвел присутствующих взглядом и сказал:

— Звонил генерал Грязнов. Ему только что доложили, что видели в Тучкове, родной деревне Короля, приезжих людей. И среди них была женщина. Живут они в доме, который принадлежит матери Короля — Антонине Алексеевне Королевой. Я так полагаю, Ярослав, что вам придется поехать не в Гомель, а в Тучково. Опыт оперативной работы у вас имеется. Одна просьба — не рискуйте без крайней надобности. Женщину и ребенка нужно спасти во что бы то ни стало. А Солонин отправится в Гомель. — Все согласны?

— Так точно, — ответил за всех Степищев.

Турецкий улыбнулся:

— Ну тогда по коням.

Уложив дочку спать, Тамара вышла из спальни.

В кресле сидел уже другой «опричник». Этот был повыше и посуше. Глаза у него были волчьи — глубоко посаженные, серые, колючие. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и пил пиво. Во дворе было сыро, поэтому ноги «опричника» были обуты в новенькие галоши. Судя по пустым бутылкам, выстроившимся на полу, это была уже пятая.

Тамара остановилась возле стола.

— Простите, я не запомнила, как вас зовут? — негромко проговорила она.

Росляков поднял на женщину мутный взгляд:

— Геннадий меня зовут.

— Геннадий, можем мы погулять в лесу? Дашка очень болезненная девочка, ей нужен свежий воздух.

— А чем ей здешний воздух не нравится?

— Я…

Росляков качнул головой:

— Никаких прогулок.

— Почему?

— Слишком это хлопотно. Не попрусь же я за тобой в лес? Если так уж не сидится — погуляйте во дворе.

Тамара посмотрела в окно, обняла себя за плечи и поежилась. Затем спросила:

— Можно узнать, сколько еще нам тут сидеть?

Росляков отхлебнул пива и усмехнулся.

— Я не начальник, детка, — небрежно ответил он. — Я всего лишь выполняю поручения.

Тамара покосилась на мобильный телефон, лежащий на столе.

— Тогда позвоните Королеву и спросите у него, — сказала она.

Усмешка Рослякова стала еще шире.

— Ага, разбежался. Король не любит, когда его тревожат по пустякам.

— Тогда я сама его потревожу!

Тамара протянула руку к телефону, но Росляков, как коршун, вцепился пальцами ей в запястье.

— Стоять! — рявкнул он.

«Опричник» больно сжал руку женщины и притянул ее к себе. Прохрипел, обжигая ее щеку горячим дыханием:

— Ты знаешь, сука паленая, что Калач был моим другом? А твой муж продырявил ему брюхо!

— Твой друг пришел к нам в дом, чтобы убивать, — сказала Тамара, стараясь унять дрожь в голосе. — И умер сам.

Глаза Рослякова сузились от звериной злобы.

— Что ты сказала? — хрипло проговорил он.

— Что слышал.

Тамара отпрянула и попыталась вырвать руку из лапы «опричника», но тот держал крепко. Росляков засмеялся. Внезапно он сильно дернул Тамару за руку, и она упала к нему на колени.

«Опричник», обхватив ее, прижал к себе. Теперь они были лицом к лицу.

— Слушай, а ты ничего, — разглядывая ее, проговорил бандит. — Спелая бабенка. Только шея у тебя какая-то покоцанная, но так и быть — закрою на это глаза. Короче… Хочешь позвонить Королю?

Тамара поежилась в цепких объятиях бандита и прошептала:

— Хочу.

— Тогда встань на свои сахарные колени, раскрой рот и сделай дяде приятно.

— Что?!

Росляков пьяно усмехнулся, оскалив мелкие, острые зубы:

— Ты что, сестренка, глухая? Становись на колени и разевай пасть.

Он столкнул Тамару с колен и швырнул ее на пол. Затем схватил за волосы и притянул к своим коленям.

— Сволочь! — завопила Тамара. — Отпусти!

— Мама! — позвала из спальни проснувшаяся Дашка.

— Отпусти… — уже глухо простонала Тамара.

Ворот Тамариной кофты порвался, обнажив ее белые ключицы. Росляков посмотрел на эти ключицы и облизнулся, как облизывается пес при виде кости.

Внезано он размахнулся и влепил Тамаре звонкую пощечину. Голова женщины метнулась в сторону. Из разбитой губы брызнула кровь.

По комнате протоптали детские туфельки. Дашка бросилась на бандита с кулаками.

— Отпусти мою маму! — закричала она, стуча кулаками Рослякову по плечу. — Слышишь, отпусти!

— Пшла вон! — коротко выругался Росляков. Он небрежно оттолкнул девочку в угол комнаты.

Взвыв от ярости, Тамара вцепилась «опричнику» ногтями в руку и попыталась подняться. Росляков злобно пнул ее ногой в грудь. Она откинулась на спину, но тут же вскочила и быстро подбежала к лежащей на полу девочке.

— Доча, с тобой все в порядке?

Даша посмотрела на нее заплаканными глазами.

— Мама, почему он нас бьет? — всхлипывая, спросила она.

Тамара прижала дочку к груди. Погладила ее по голове:

— Все будет хорошо, милая… Ты не должна плакать…

Росляков смотрел на женщину и девочку ничего не выражающим взглядом.

— Ну ладно, хватить реветь. — Он взял бутылку и отхлебнул пива. — Я пока только играл. Но разговор этот мы продолжим. Ночью.

«Опричник» поиграл желваками на впалых щеках.

— Ты жива, пока твой муж молчит, — сказал он вдруг. — Если он вякнет лишнее, я сам отправлю вас на небеса. Ты должна это знать.