Правая рука смерти - Наталья Андреева

– И ты упрекаешь меня в том, что я поступила так, как надо? – спросила она потрясенно. – Ведь твоя мать была… – она снова запнулась. – Психически больна. История твоего рождения…

– Замолчите! – закричал он. – Не смейте!

– Но… Я прекрасно помню… Она всем говорила о непорочном зачатии. О том, что у нее родился Бог.

– Она просто не помнила…

– Ее, похоже, изнасиловали, а сначала напоили, вот она и придумала эту историю с непорочным зачатием. Она и раньше была странной, как мне говорили старожилы, с раннего детства все книги читала, из дома почти не выходила, потом чуралась мужчин и до сорока оставалась девственницей. А после этой истории с изнасилованием и тяжелых родов в сорок лет болезнь резко начала прогрессировать. Ей понадобилась госпитализация. Я все сделала как надо.

– Неправда. Не было никакой травмы. Все началось с того, что соседи решили завладеть нашими двумя комнатами, – мрачно сказал Быль. – Когда умерла бабушка, они принялись травить мою мать. Хоть я и был маленьким, прекрасно это помню. Они шушукались на кухне, бабка Лизавета и Танька Кабанова, нарочно изводили маму, подстраивали так, чтобы ее поступки выглядели безумными. Да, у мамы имелись странности, но она никому не причинила зла… – он скрипнул зубами. – А они объявили ее сумасшедшей! И подключили вас. Ведь вы были нашим участковым врачом! И это вы вызвали «Скорую», которая отвезла мою мать в психбольницу. Брагин с Кабановой очень ловко вас науськивали, вызывали в такие моменты, когда мать, доведенная ими, отчаянно кричала и рыдала. А вы им поверили, не ей! И не мне!

– Но ты же был еще ребенком…

– А они взрослые, – горько сказал Серафим Кузьмич. – И их было много. Вы даже не подумали, что это из-за жилплощади.

– Но я все сделала как надо…

– Моя мать попала в «хорошие» руки, – усмехнулся он. – К Юрию Павловичу Самсонову. Зато я сразу угодил в плохие. Первым делом мне выбили передние зубы…

– Фима!

– Потом отбили печень…

– Перестань!

– У меня постоянно отбирали еду. Я голодал… Вы ведь врач, знаете, каково это переносить, когда у тебя дисбактериоз.

– Перестань, прошу тебя!

– Но я научился защищаться. Не сразу, но научился. Проявил находчивость, изворотливость. Решал задачки по физике и математике и продавал их старшеклассникам. За еду. Я был там самым умным в интернате. Умнее, чем все они, вместе взятые. В конце концов меня перестали бить.

– Нет…

– Я сумел подчинить их себе, потому что видел их насквозь. Мне пришлось научиться понимать это быдло.

– Господи…

– Вы довольны тем, каким я стал?

– Но ведь она была сумасшедшей!

– Она вам что, мешала? Буянила, окна била? Она просто говорила всем, что родила Бога. Читала мне Библию, учила с пеленок иностранным языкам, тренировала мою память, вместе со мной заучивая наизусть целые поэмы. Она была хорошей матерью, дай бог всем иметь таких. Благодаря ей я выжил в детдоме, продавая свои знания. И потом, когда организовал банду. Она научила меня быть сильным. Я очень хотел заработать кучу денег и забрать ее домой. Сначала пытался по-честному. Я поступил в институт, заочно после рабфака, получил образование. Только образование мое к тому моменту стало никому не нужно. Страна разваливалась, работы не было. Я пришел в больницу, где лежала моя мать. И сказал ей: «Потерпи немного, мама. Скоро нам дадут квартиру, я буду хорошо зарабатывать, и мы опять будем жить вместе. Я буду о тебе заботиться». Я и в самом деле в это верил. Но пришли девяностые. Все были заняты дележом страны, и мне ничего не оставалось, как включиться в этот дележ. Нам, детдомовским, не привыкать избивать, отбирать. Мы грабили на дорогах буржуев, отбирали у них золото, деньги, тачки. У меня появились деньги. Я знал, что мать в хороших руках. Медсестра, которой ее поручили, показалась мне доброй, и к тому же она была такой красивой! Не догадываетесь, как ее звали?

– Неужели Софья?

– Именно. Я не успел забрать мать из больницы. Меня посадили. А когда я вернулся… Прошло семь лет. Это уже было другое время. Девяносто восьмой. Все рухнуло, одни разбогатели, другие разорились, на рынке появились огромные долги, и люди, которые очень хотели вернуть эти долги. Я понял, что это очень прибыльный бизнес: выколачивание долгов. Мои пацаны к тому времени тоже освободились, кроме тех, кто не дожил. На зоне, знаете ли, всякое бывает. Итак, мы вышли на свободу. Хотите сказать, что зона нас перевоспитала? И мы вернулись оттуда с мыслью, что отныне будем жить честно? – он рассмеялся.

– Фима…

– Я сколько раз просил не называть меня так!!! Фима умер. Во мне еще оставалось что-то человеческое, когда я пришел в больницу забрать маму. Знаете, что я услышал? – Он тычком пододвинул к Тамаре Валентиновне фотографию.

– Она умерла…

– Именно. Пока я сидел, она умерла. Кому охота в трудные времена возиться с шизофреничкой? Да еще имеющей сына-бандита! Ее сначала закололи лекарствами, от которых человек превращается в овощ, а потом… Слава богу, я не видел, как она умирала. Как бомжиха. Как нищая. На рваных грязных простынях, в моче, в говне. Моя мать… А Брагин в это время осваивался в моей комнате! То есть он давно уже там освоился, но захотел все! Принялся обрабатывать Кабановых, чтобы отселить их на окраину. Все вы суки, – устало сказал Быль. – Сделали из меня зверя. А ведь я был хорошим мальком, – он усмехнулся. – Да вы помните.

– Но зачем? Все это… Чужое имя. Софья. Как я поняла, она тебе не жена? Фима, зачем?

– Вы должны знать, что у вас есть персональное кладбище. А теперь спросите свою совесть: можно было этого избежать? Правы вы или все-таки виноваты?

Она медленно встала.

– По моему приказу людей пытали, – жестко сказал он. – Вытворяли с ними такое… Отрезали пальцы, выкалывали глаза. В этом и вы виноваты. Подумайте на досуге. Кстати, я вас по-прежнему не держу. Можете хоть сейчас ехать домой.

– Какой ужас… ужас, ужас… – как заклинание повторяла она. В голове звенело, Тамаре Валентиновне казалось, что она сходит с ума.

– Готова, – оскалился Быль, когда закрылась дверь. – Займемся следующим…

…Влад уже которые сутки лежал неподвижно. Больше ему ничего не хотелось, только лежать. Во рту было горько, язык сухой. Он даже к еде потерял интерес. Когда вошел гость и протянул ему айфон, Влад даже не сразу понял: что это такое?

– Хочешь взглянуть на свой блог? Туда уже неделю никто не пишет. Кроме твоих работодателей, которые сегодня сообщили, что ты лишился работы. Да, посмотри статью колумниста, которого взяли вместо тебя. Потрясающая статья! Парень просто рвет! Вот у кого талант! Посмотришь?

Влад вяло покачал головой.

– Не хочешь? Зря. Может, попробуешь что-нибудь написать? – не унимался гость.

Влад посмотрел на него удивленно.