Уровень атаки - Игорь Огай

С тем же успехом можно было сунуть руку в огонь и подержать ее там минут пять. Или нет, лучше в кипящее масло и варить около получаса… А еще лучше…

Хорошо, что челюсти Павла были неподвижны, иначе он точно раскрошил бы себе зубы, когда рану заливали каким-то раствором и, соединив ее края, заматывали руку тонкой пленкой телесного цвета. Снаружи остался только черный разъем — будто дырка в коже.

— Для подзарядки и обновления программы, — расслышал Павел пояснение сквозь отчаянный шум крови в ушах. — Ну, вот и отлично. Первый готов, осталось всего одиннадцать.

Когда скальпель коснулся второй руки, Павел уже не мог думать ни о чем…

Ясность мышления вернулась мгновенно, будто кто-то сдернул с глаз кровавую пелену. По изображению комнаты на сетчатке глаз прошла рябь, словно телевизионная помеха, и…

Градобор с Филиппычем уже снова сидели на диване, негромко беседуя. Алик по-прежнему полулежал в соседнем кресле, шаря вокруг пьяным взглядом. Инструменты были свернуты, чемоданчики исчезли, операционный стол, чисто вымытый, снова стоял у окна. Самих гиперборейских «хирургов» в номере не наблюдалось.

Павел смутно помнил, что вроде бы должен сейчас встать и убить кого-нибудь, однако эйфория освобождения от боли была слишком сладка, чтобы прерывать мгновения релаксации…

Филиппыч скользнул по его лицу взглядом и оживился.

— Градобор, смотрите: открыл глаза.

Гиперборей, однако, сначала посмотрел на часы и лишь затем на Павла. Слава богу, тот как раз успел стереть с лица глуповатую блаженную улыбку.

— Немного раньше ожидаемого. У тебя сильная психика, Павел.

— Да, — согласился тот с усилием. — Ведь ты до сих пор жив…

— Вероятно, только потому, что пока не в твоих силах изменить это, — гиперборей улыбнулся своей шутке. — Попробуй встать и пройтись по комнате.

Павел покачал головой.

— С места не сдвинусь, пока мне не объяснят, что здесь происходит. И как вы собираетесь вынимать из меня свои железки.

Он напряг и расслабил мышцы. Тело слушалось, однако никаких особых ощущений не наблюдалось: либо имплантаты настолько органично вплелись в опорно-двигательную систему, либо были выключены.

— Позволь, какие именно железки? — поинтересовался Градобор все с той же улыбкой.

Павел нахмурился.

— Смеяться не советую. Я ведь могу и задействовать их…

Последнее было блефом — он понятия не имел, как включать свою «начинку», но одновременно и проверкой. Реакция гиперборея на скрытую угрозу могла прояснить уровень новых возможностей землянина.

— Извини, но я и не думал смеяться. Посмотри внимательно. Ты одет, вокруг ни единой капли крови, хирургические инструменты и электронная бутафория исчезли.

Павел почувствовал, что теряет почву под ногами.

— Вы могли убрать…

— А ковер отнести в химчистку? — Филиппыч скривил снисходительную усмешку.

Градобор не позволил себе проявить какие-либо эмоции.

— Посмотри на свои руки, Павел, — сказал он.

Тот закрыл рот и молча последовал совету. Засучить рукава было делом секунды — на коже не было ни разъемов, ни следов от хирургического вмешательства.

— Даже мы не умеем сращивать ткани так быстро, — прокомментировал гиперборей. — Гораздо проще воздействовать на сознание, чем на тело, однако твой скепсис можно было преодолеть только по-настоящему шокирующими методами. К тому же почему-то именно такой жестокий образ твой мозг был не готов отторгнуть.

— Ясно, — проговорил Павел. Он уже сбился со счета, в который раз остался в дураках за этот день. — А теперь объясните, что вы со мной сделали и для чего.

— Ничего сверхъестественного, Павел. Немножко новых способностей, без которых было бы невозможно выполнить твою миссию. Однако не обольщайся — даже воин первого круга превосходит тебя на голову.

— Тогда зачем?..

— Затем, что инки окажутся неготовыми к тому, что безоружный землянин может быть столь сокрушителен. Тебе понадобится несколько мгновений смятения противника, и ты их получишь.

— Вот отсюда поподробнее, — попросил Павел. — Несколько мгновений для чего?

— Для того, чтобы спасти Анну, разумеется.

— Ну конечно, — пробормотал землянин, скосив глаза на часы. — Как же я не догадался… Одна проблема — Анна уже в мире инков. Там я не могу ее достать.

— Можешь, — уверенно произнес Градобор, будто говорил о чем-то давно решенном. — Причем гораздо проще, чем ты думаешь. Инки сами доставят тебя к ней и даже оставят вас наедине… в ваши последние мгновения.

Павел открыл было рот, чтобы возразить, но подходящих аргументов не нашлось. Действительно, что может быть проще, чем сдаться инкам? Они ведь так хотели заполучить сразу две жертвы.

— Вот тогда-то тебе и понадобятся те несколько секунд замешательства, — продолжал гиперборей. — Открыть трансвероятностный прокол прямо в жертвенный очаг ацтеков мы не сможем. Во-первых, это чревато таким скандалом, из которого Община не сможет выбраться без потерь. А во-вторых, у нас элементарно не хватит точности. Чтобы инки не смогли обнаружить и блокировать прокол еще на стадии формирования, мы закачаем в него минимум энергии, и ошибка в этом случае может составить до двухсот-трехсот шагов. Это расстояние тебе и Анне придется преодолеть пешком.

— Преодолеть… — повторил Павел, — то есть пробиться.

— Не исключено, — согласился Градобор. — Но на твоей стороне будет фактор неожиданности. Инки не знают, что землянин способен рвать цепи голыми руками.

— А я… способен? — Павел с интересом посмотрел на свои руки.

— Когда придет время — сможешь, — заверил его Градобор.

— Ясно. Значит, осталось последнее — убедить меня в том, что я должен это сделать.

Гиперборей повернулся к земному коллеге.

— Семен Филиппович?

— Да-да, слышу я, слышу… — тот шумно выдохнул и растер лицо руками. — Видишь ли, в чем дело, Паша? Мы считаем, что ящеры чувствуют скорую и серьезную перетасовку индекса стабильности ветвей большой четверки. Эти твари очень сильны в прогнозах, магия ли это или природная способность к аналитике…

— То и другое сразу, — негромко вставил гиперборей.

— Тем более, — согласился Филиппыч. — А в общем, не важно. Главное, что ключевой фигурой будущего кризиса они, видимо, считают Акара.

— Почему? — уточнил Павел.

— Потому, что должность посла империи в Ассамблее Миров де-факто делает его третьим человеком в своей ветви после императора и верховного жреца. Он может проводить здесь практически любую политику от имени сапа инки.

— Ну и что? — Павел пожал плечами. — Мало ли кто какую политику здесь проводит?