Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом - Дженнифер Уорф

– Чёрт!

– Что такое?

– Тушь засохла.

– Плюнь на неё.

– Фу!

– Нет, серьёзно. Размочишь. Хочешь, возьми мою?

– Нет уж, если ты на неё плевала, не надо.

– Как пожелаешь.

Трикси всё же решилась вымыть голову и теперь судорожно пыталась её высушить.

– Чёртов фен не работает. У нас нет ничего получше?

– Сейчас принесу свой.

– Твой дует слишком сильно. Я уже пробовала.

– Ты не в том положении, чтобы капризничать!

Требовалось выбрать аксессуары – приколоть брошь, отколоть, померить бусы, обменяться серьгами, рассмотреть браслеты, сравнить шарфы.

– Этот подходит к твоему платью.

– Лучше надену этот. Сыграю на контрасте.

– Нет, он слишком яркий. Попробуй вон тот.

– Как я выгляжу?

– Гораздо лучше. Мне нравится.

– Ладно, так и пойду. Нет. Он будет мне мешать. Лучше вообще без шарфа.

Единственной, кто не метался по дому в панике, была сама невеста. Чамми держалась абсолютно спокойно и молча улыбалась, глядя на наше возбуждение.

– Собирайтесь, девочки, – сказала она. – Я готова. Посижу полчасика в часовне, пока не наступит время выходить в церковь.

Осталось решить только, кто будет дежурить в наше отсутствие. Сестра Джулианна настояла, чтобы мы, девочки, посетили и венчание, и обед, поэтому надо было выбрать, кто из монахинь останется в Ноннатус-Хаусе.

– Свадьбы – для молодёжи, – сказала сестра Евангелина. – Я подежурю.

– Нет, так не честно, – хором заявили сёстры. – Мы же знаем, что вам хочется пойти. Составим расписание и будем приходить по очереди.

Так и поступили.

Мы отправились в церковь по уничтоженной в войну дороге мимо пустыря, на котором стояли развалины разрушенной бомбами церкви Святого Фрайдсвайда, повернули за угол и перешли Ист-Индия-Док-роуд – церковь Всех Святых располагалась на южной стороне улицы. На свадьбе не было ни автомобилей, ни цветов, ни подружек невесты. Казалось, что мы вышли на обычную прогулку. На Чамми был простой серый костюм и туфли без каблуков: ни шляпы, ни косметики. Она выглядела как обычно – и всё же казалась величественнее, чем та Чамми, которую мы полюбили.

Социальное расслоение в церкви бросалось в глаза. Фортескью-Чолмели-Брауны, будучи аристократами, сидели по одну сторону от прохода, а Томпсоны, казавшиеся воплощением пригорода, – по другую. Мы вместе с монахинями и медсёстрами из больницы Святого Томаса расположились на стороне Чамми. На стороне Дэвида сидели полдюжины рослых полицейских. Они пришли, потому что рассчитывали на бесплатное пиво, и потому, что Дэвид пользовался на службе популярностью. Кроме того, им было интересно – как выглядит девушка, которая хочет стать миссионеркой? И как, ради всего святого, проходит свадьба, устроенная монахинями?

Они вошли в церковь и были отправлены на сторону Дэвида, где и уселись среди Томпсонов. Но когда в зал вошла стайка молодых медсестёр в пышных юбках, туфлях на высоких каблуках, они воспряли. Боясь спугнуть удачу, они стали тянуться в нашу сторону, кивать, ухмыляться и пытаться поймать наши взгляды. Но мы, разумеется, не реагировали.

Медсёстры из больницы Святого Томаса пришли, потому что не верили, что Чамми вообще нашла жениха. Они были уверены, что она вышла в тираж и останется старой девой. Кроме того, они, как ни печально это признавать, были настроены снисходительно:

– Она действительно выходит замуж за полицейского? С её-то связями можно было найти кого получше. Видимо, она совсем отчаялась.

Они скромно сидели среди Фортескью-Чолмели-Браунов, понимая, что группа молодых людей напротив пытается привлечь их внимание, но демонстративно отворачивали прелестные головки, якобы рассматривая фрески на противоположной стене, изображающие Крестный путь. Воздух был насыщен тестостероном. Но когда Чамми вошла в церковь под руку со своим отцом, заигрывания пришлось прекратить.

Церемония была прекрасной. Любовь между двумя родственными душами словно наполняла церковь золотым светом. Молодые принесли друг другу клятвы перед Господом и всеми присутствующими и вышли из церкви мужем и женой.

На обеде полицейские сразу же направились к медсёстрам, которые тут же забыли про своё высокомерие. Все хотели как следует повеселиться. Фортескью-Чолмели-Брауны выстроились в ряд для церемонных приветствий и знакомств, но Томпсоны не знали, что делать, и недоуменно толпились рядом, пока Чамми не пришла им на помощь.

– Матушка, к чему это всё. Давайте просто общаться, так будет куда лучше.

Лицо матушки, полускрытое изысканной шляпкой, выглядело довольно мрачным. Она подошла к матери Дэвида, миссис Томпсон.

– Вы родственники Бейли-Томпсонов из Уилтшира?

– Нет.

– Понятно. Возможно, Томпсонов-Бреттов из Индии?

– Вряд ли.

– Ну, всё может быть, знаете ли. Это было большое семейство.

– Не думаю, мадам. По-моему, никто из нашей родни не был за границей. Мы из Баттерси, и мы всегда занимались торговлей.

– В самом деле? Как интересно.

– Да. У нас уютный домик с прелестным садом. В самый раз для ребёночка. Приезжайте как-нибудь, выпьем чаю.

– С удовольствием. – Леди склонила голову со скорбной улыбкой.

– А когда пойдут внуки, мы наверняка будем ещё чаще видеться.

– Несомненно, несомненно. Счастлива была поговорить с вами, миссис Томпсон.

Матушка вернулась на свою сторону социальной пропасти, чтобы обсудить там недостатки другой стороны.

Полковник Фортескью-Чолмели-Браун, в сером фраке и цилиндре, заговорил с мистером Томпсоном, одетым во взятый напрокат костюм и фетровую шляпу.

– Давайте-ка пропустим по стаканчику, дружище.

– Я-то не против. Вы угощаете.

– Ну, хм, разумеется. Таковы обычаи. Noblesse oblige[52]. Отец невесты, так сказать.

– А я отец жениха, так что мы в некотором роде родственники.

– Родственники!

– Ну, в некотором роде.

– Мне это не приходило в голову, надо сказать. Расскажите мне о себе. Я из Индии, бывший военный. Вы служили?

– Разумеется, сэр. Я был штабным посыльным в третьей стрелковой части в Восточном Сассексе в Первую мировую войну.

– Штабным посыльным?

– Да, сэр.

– Интересно. Очень интересно.

Полковник не выглядел особенно заинтересованным. Вскоре он присоединился к своей жене.