Донское казачество в войнах начала XX века - Наталья Рыжкова

Тогда Аксенов сгреб уцелевшего японца, решив, что приходится удовольствоваться только одним трофеем. Тот, в свою очередь, стал отбиваться и началась борьба. Другие казаки, видя эту картину, поспешили на помощь, но пока они бежали, японец отгрыз Аксенову палец, прокусил шею и оба упали. Казак ослабел от пяти ран и японец успел извернуться и бежать. Аксенова я представил за это к кресту. Все раны его быстро зажили, теперь он опять в строю, и казаки его дразнят «беспалым».

Нарвского драгунского полка ротмистр Дроздовский с корнетом Гудиевым и с семью забайкальскими казаками, все пешком, были посланы на разведку тыла японской армии Куроки. Дроздовский двинулся глухими ущельями, скрываясь от повсюду кишевших разъездов врага.

Шпион-китаец, высланный японцами, все время следил за нашими разведчиками и на второй день ночью приведен их бивуаку взвод пехоты, полезший по скалам, окружая наших с трех сторон. Наши разведчики ускользнули от них в ущелье и почти по отвесным скалам выбрались на другую сторону хребта, все путаясь в лианах, диком винограде, колючих кустах и пробивая дорогу шашками. Остаток ночи до самого рассвета наши смельчаки провели под проливным дождем, голодные и холодные. Спуск в долину был головоломный: скатывались на спинах, обдираясь в кровь, оставляя клочья одежды на терновнике. Собрав сведения и прорекогносцировав местность близ Дапу, Дроздовский двинулся далее. На привале, на вершине соседней горы опять увидели подозрительную фигуру китайца, который слонялся там уже несколько часов. Ночью часовой разбудил Дроздовского и доложил, что в ущелье прокрадывается японский разъезд в 12 человек, ведя коней в поводу. В эту минуту прибежал китаец-проводник с сообщением, что и с другой стороны ущелье тоже занято; тогда Дроздовский спустился с казаками на спинах прямо к реке, по которой двинулись вперед, обманув японцев, оставшихся ждать их в ущелье.

Собрав сведения у жителей о японцах, Дроздовский узнал, что наша конница у Сян-Ямыня, и он решил кружным путем до нее добраться. Ночлег был выбран в девственном ущелье, покрытом дубом, тополями, диким виноградом, орхидеями, жасмином. Едва расположились на бивуаке, как к казакам подошел какой-то китаец и один из казаков признал в нем человека, наблюдавшего за отрядом с сопки. Его задержали и допросили. Он признался, что он шпионил. На обязанности его было ходить впереди разъезда, предупреждать разъезд об опасностях и собирать сведения о русских. Три дня он следил за Дроздовским и два раза приводил японцев. Шпион ждал смерти, но Дроздовский не тронул его и приказал дать ему поесть. Тогда тронутый этим китаец сообщил, что японцы близко и скоро будет нападение. Все приготовились, заняв одинокую фанзу, обнесенную каменным забором и обращенную к узкому ущелью. Была лунная ночь. Скоро послышался шум катящихся из-под ног камней и показались человек двадцать японских солдат; из фанзы грянул залп, другой, третий, — попадало на землю несколько японцев, остальные приостановились, ошеломленные неожиданной встречей. Этим моментом воспользовался Дроздовский и скользнул с казаками в ущелье. Притаившись в кустах, он пересчитал людей: недоставало казака Парфенова. Но вот послышался чей-то бег и Парфенов присоединился к отряду. На распекание Дроздовского казак, запыхавшись, виновато отвечал: «Так… что в фанзу вернулся… вспомнил, поросеночек там остался… Мы уже его поджаривать начали, так жалко стало…»

После суток утомительного пути, перевалив высокий скалистый хребет, Дроздовский, добыв ценные сведения, присоединился к отряду, не потеряв ни одного человека. Ловкость, смелость и энергия Дроздовского тем более изумительны, что у него только одна рука.

Новое Время

Сотник Юрасовский 13 сентября выехал со взводом четвертого сибирского казачьего полка на разведки в тыл японского расположения, чтобы выяснить силы врага, и благополучно пройдя цепь передовых японских постов, вечером занял ров у первой деревни. Вдруг прискакал дозорный. Оказалось, что в полуверсте — тревога в японском лагере. Уведомленный заставами с сопок, отряд уже садился на коней. Юрасовский собрал взвод и начал отступать к нашим позициям. Пройдя две версты, наши заметили впереди конную часть японцев и китайцев. Разъезд оказался окруженным отовсюду: с юга шло на него два эскадрона, на востоке и западе высились недоступные отвесы с японскими часовыми, сигнализировавшими своим; путь на север преграждали встречные отряды. Засвистали пули, послышалась команда: «Пики, шашки к бою, марш, марш!» Казаки ринулись на север в гаолян. Проскакав его, они наткнулись на японский вьючный транспорт под командой кавалеристов. Лошадей и мулов было больше ста. Китайцы-погонщики завопили и кинулись назад. Дело разыгралось в равнине среди двух передовых линий — нашей и японской. Впереди в ужасе несся транспорт, сзади наши 16 казаков, а за ними два японских эскадрона. Наши передовые посты подняли тревогу. Увидя это, японский конвой, сопровождавший транспорт, ускакал на фланги в гаолян. Эскадроны стали отступать и через цепь наших постов пронеслись китайцы-погонщики с вьюками, а за ними Юрасовский. Казаки охватили транспорт с флангом и, сбив его в кучу, погнали к своей дивизии, куда и доставили поздно ночью. У японцев были потери, наши все целы и невредимы.

В. Немирович-Данченко. Русское Слово

Казачий офицер Грикопуло находился в отряде генерала Мищенко. Этот человек, как сообщал в «Новом Времени» Эфте, можно сказать, живмя жил среди японцев. Имея под своим начальством от 7–12 казаков, Грикопуло при отступлении отряда остается в каком-нибудь селении и затем начинает блуждать из селения в селение. Остановится где-нибудь на час, на два, собирает сведения. Узнает, что японцы подходят, уходит в другое селение или прямо в горы и оттуда с вершинок наблюдает за неприятелем. Случалось, что от него по нескольку дней не приходило никаких вестей и его считали погибшим, но вдруг является казак и приносит донесение.

— От кого?

— От сотника Грикопуло.

— А он еще жив?

— Так точно, слава Богу.

— Где же он?

Казак называет селение где-нибудь верст за 10–12, а японцы всего в 5–6 верстах.

— Да как вы там держитесь, — изумляются все, — ведь там везде японцы?!

— Так точно, — ухмыляется казак, — вчерашнюю ночь мы с ихним разъездом почитай что рядом ночевали. Японцы — в селении, а мы — возле, в «подушечке», всего в каких-нибудь 30 саженях.

И так постоянно.

Какие железные нервы, замечает Эфте, надо иметь, чтобы выдержать подобное напряжение в течение многих дней.

Взвод 1-й сотни Читинского полка (в отряде генерала Ренненкампфа) служил заставой на перевале Сандалин. Разъезд из четырех человек этого взвода неожиданно встретил сильный отряд японцев, убивших одного из них и ранивших другого. Оставшиеся в живых подхватили раненого и под градом пуль привезли его на заставу. В заставе оставалось всего 10 казаков, полк находился в 15 верстах, а впереди большие неприятельские силы. Тем не менее казаки ни за что не хотели оставить труп убитого, к которому уже подходил целый эскадрон. Казаки несколькими удачными залпами заставили повернуть неприятеля обратно, в свою очередь, убив у него несколько человек, и затем, разделившись двумя группами, ползком добрались до убитого Бочкарева и под залпами японцев благополучно вернулись на заставу, а потом честно, по-христиански похоронили убитого.