Второе пришествие - Александр Новичков

Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

Я поднялся с кровати и принялся искать свою одежду. Какой‑то умник додумался раздеть меня, как обычного покойника, от которого я, впрочем, ничем не отличался. Благо мои вещи оставили здесь же, сложив все на сундуке.

Я зашнуровывал левую кроссовку, когда дверь комнаты неожиданно открылась и зашел бородатый мужчина в сильно испачканной одежде. Он недоуменно уставился на пустую кровать и перекрестился, бормоча себе что‑то под нос.

— Вам чем‑то помочь? – не выдержал я.

Он вздрогнул. Да еще так, что дрожь, казалось, прошла от кончика носа до пяток, а затем медленно, очень медленно повернулся ко мне. Я как раз завязал шнурки, поправил джинсы и, можно сказать, был готов к выходу в свет.

— Ожил! – завопил мужчина и выбежал в коридор. – Ожил! – кричал он так, что эхо разносило его голос по всему замку. Следовало ожидать худшего.

Но следующим человеком, которого я повстречал, была Анна, девушка, которую мы освободили от ордена Львиной розы, старшая дочь графини Бато. Она переоделась в длинное бархатное темно–зеленое платье с широкими рукавами и расчесала волосы, став куда больше похожей на настоящую леди.

— Рада видеть вас в добром здравии, – присела в реверансе она. – Моя маменька попросила позвать вас позавтракать со всеми. Надеюсь, вы не откажете нам в этой чести.

После сложного восстановления перекусить мне было просто необходимо.

— Рада видеть вас живым, повелитель, – как‑то необычно поприветствовала меня графиня Бато, наряженная в пышное темно–синее платье. К завтраку еще не приступили: длинный обеденный стол на восемь персон, покрытый белой накрахмаленной скатертью, пока пустовал, на нем стояли только два незажженных серебряных подсвечника.

Мне показалось немного подозрительным, что кроме графини за столом никого не было. Присоединились к ней лишь я и ее дочь, после того как Анна проследила за тем, чтобы я сел на стул слева от ее матери.

— Вы так напугали всех своей внезапной смертью, – продолжила графиня, странно взглянув на меня.

— Это была не смерть, – попытался объясниться я. – Просто обморок, слишком уж на нее похожий.

— Но мой лекарь констатировал смерть, – возразила она. – А он очень опытный, и я доверяю ему.

— Любой может допустить ошибку, даже если он самый опытный, – парировал я. Мне отчаянно не хотелось признаваться графине, что я был действительно мертв. – Но вы ведь знали, что я не мертв. Именно поэтому я проснулся в мягкой постели, а не в гробу на глубине двух метров.

— Верно, – улыбнулась графиня. – Мы даже допустить не могли, что повелитель скончается от какой‑нибудь нелепости, вроде падения с козел. Поэтому и отнеслись со всем гостеприимством… даже к вашему мертвому телу.

— Повелитель… – задумчиво прищурился я. – Почему вы так меня называете?

— А разве это недостаточно почтительно?

— Даже слишком почтительно. Так что я чувствую неловкость.

Графиня засмеялась, но сдержанно, очень сдержанно.

— Но разве что‑то в мире вообще способно вызвать неловкость у повелителя? У великого демона, Вельзевула – повелителя мух?

— Значит, кое‑что вам уже известно. – Я взглянул на притихшую и выглядящую очень послушной Анну и вновь вернул взгляд на графиню. – У моей спутницы слишком длинный язычок.

— У вашей спутницы язычок и правда длинный… и острый, – спокойно ответила она. – Но вы имели неосторожность раскрыть свою личность в присутствии моей дочери. Не так ли, Анна?

— Да, маменька, – послушно отозвалась она.

— Вот, значит, как… – хмыкнул я так, словно только что пара небывало коварных злодеев рассказала мне о своем не менее коварном плане, плане относительно меня. – Но интересно, где мои спутники сейчас: девица с острым язычком и инфантильный магик?

— Это сейчас не важно, – невозмутимо продолжила графиня. – Лучше утешьте мое любопытство, поведайте, зачем вам, Вельзевулу, повелителю мух, наносить нам визит, да еще и в такое нелегкое время?

— Меня привела глупость. Глупость моя собственная и еще семи дюжин глупцов, решивших нести свет туда, где и без того ярко.

— Так вы не имели намерения защитить меня от ордена Львиной розы?

— Нет, – покачал головой я. – Мне просто было интересно поглядеть, что же здесь происходит.

— Тогда почему вы заступились за меня?

— К ордену у меня есть особые счеты, я их, так сказать, недолюбливаю. – Я сделал небольшую паузу. – Впрочем, вам я тоже не доверяю.

— И чем же вызвано это недоверие? – Графиня, казалось бы, невозмутимо подняла брови, но пальцы ее, до этого неподвижные, случайно дернулись.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— О ваших спутниках? Неужели повелителю мух, великому Вельзевулу…

— Давайте сократим обращение, – перебил я. – Называйте меня просто: Максим.

— Хорошо, – кивнула она. – Неужели великому Вельзевулу… Максиму есть дело до рядовых последователей?

— Рядовых последователей? – повысил голос я. – Отсюда поподробнее! За кого вы меня принимаете, и чего от меня хотите? Как бы вы не ошиблись в ожиданиях…

Елизавета Бато посмотрела на дочь. Та поспешила с объяснениями:

— Вы – наше божество. Символ убеждения, обратного вере в единого бога. Одно только ваше существование подвергает сомнению основные догматы религии. А то, что мы видим вас здесь, в нашем замке, – это невероятное чудо.

— Значит, вы действительно еретики, такие, какими считает вас церковь?

Анна опустила взгляд.

— Отсутствие веры не означает безнравственность, – ответила графиня Бато. – А карающий разрушитель пугает обывателя не меньше, чем образ доброго, всепрощающего, жертвенного, но почему‑то невероятно злопамятного создателя. Так что мы одни из тех, кто воздерживается от обычных учений. Мы не считаем церковь нашими противниками, мы принимаем их такими, какие они есть, но, увы, они видят в нас только врагов.

— Типичное положение меньшинства, – согласился я. – Но мне все равно пока не ясна ситуация со спутниками.

— Вам они так дороги? – Голос графини стал холоднее.

Я не ответил, хотя внутренне напрягся.

— А что станет с вами, если с ними что‑то случится? Как вы себя поведете? Как должно демону?

— Мне безразличны религии, безразличны верования, безразличны ваши мелкие препирательства. – Я наклонился вперед и поставил подбородок на сомкнутые пальцы. – Но если я узнаю, что с ними что‑то случилось по вашему приказу… Обещаю, от замка и камня на камне не останется, а его обитатели пожалеют, что не попали вчера в ласковые руки инквизиторов.

Графиня смутилась и посмотрела в высокое и узкое окно столовой. Зажмурилась от яркого света.