За право летать - Ирина Андронати

– Проверяли, – очень серьезно ответил Барс. – И все остальные мхи. Со всех доступных планет. И пытались синтезировать те масла. Мы все перепробовали. Может быть, будь у нас побольше времени…

– То есть Земля для вас – резервуар времени, – сказал Адам; ему перехватывало горло. – И чем вы, на хрен, лучше имперцев?!

– Нас меньше. Нас много меньше.

Адам обогнал какой-то бесконечно длинный трейлер и вернулся на свою полосу, на долю секунды разминувшись со встречным «КамАЗом». «КамАЗ» пер как эсминец – весь в бурунах. Адам коротко взглянул на марцала. Не понимаю, подумал он с неожиданной тоской. Ничего не понимаю…

Ведь гады же, сволочи же, каких свет не видывал…

А в морду все равно не дать. И не пристрелить. И не размазать по стенке…

Но ведь надо. Когда-нибудь.

Шлагбаум. Взъерошенный дежурный офицер. На запасной полосе два серых приземистых «Ми-40», рядом с ними – серый же автобус. Спецназ уже здесь. Да, вон они, вдалеке – бегут цепочкой, еле видимые сквозь горизонтально летящие струи дождя…

В черных лоснящихся плащах – группа офицеров. Что-то обсуждают.

Адам подрулил к Центру управления, вышел. Вторым выходил Барс. Он уже почти выпрямился, когда Санька схватил его за рукав.

– Почему? – спросил Санька невыносимо спокойно. – Почему Юлька?

– Видите ли, – вежливо ответил Барс, – это получилось совершенно случайно. Я встретил девушку в подходящем для моих целей эмоциональном состоянии. Я не мог знать, что она как-то связана с вами…

Адам вдруг ощутил какую-то предельную, звенящую, прозрачную ясность в голове. Он аккуратно закрыл машину, обошел её спереди, остановился, примерился – и бесхитростно, с разворота, дал марцалу по морде. Тот отлетел на шаг, попытался что-то сказать – Адам влепил ему ещё раз, уже по-настоящему, как на ринге, классическим свингом. Голубые глаза марцала стали белыми, закатились, он сел на задницу, потом повалился на спину, деревянно тюкнувшись затылком.

– Спасибо, дядя Адам, – сказал за спиной Санька. Адам только кивнул. Его мутило от отвращения к себе, и в то же время где-то в брюхе, в желудке, в печенке – он не знал, где точно, – рождалось странное чувство облегчения…

– На шести базах сейчас точно такая заварушка, – сказал Макарушкин, начальник оперативного подразделения группы «Вымпел»; несколько лет назад Адам учился с ним на одном курсе в академии, и оба здорово обрадовались нечаянной встрече. – Это только по России и Европе. А китайцы вообще на ушах стоят… И где ваша хваленая контрразведка?

– Я на флоте не служу, – в который раз оправдался Адам. – И потом – пацаны до этого не сами додумались, марцалы помогли, а против марцалов наша контрразведка ещё сосунок. Вы хоть это имейте в виду…

– Да уж… пацаны. Мальчик в канаве нашел пулемет – больше в деревне никто не живет… Если Бабакин их не уболтает – придется идти силой. А что делать? – Макарушкин пожевал ус. – Хорошо ты приложил этого парня, но рано. Пусть бы он сначала нам схему минирования нарисовал.

– Перестарался, – сокрушенно сказал Адам. – Хотел просто – дать по морде, и все…

Барс пришел в сознание, но из-за треснувшей челюсти и выбитых зубов еле мычал, путался в словах и вообще мало что помнил. Рассчитывать на него было пока нельзя.

Ввалился майор Бабакин, пожилой дядька самого что ни на есть простецкого вида, красноносый, в промокшем плаще. Макарушкин говорил, что он – один из лучших в мире переговорщиков, способный уболтать кого угодно, заставить обвешанного гранатами зомби плакать и каяться…

– Ну погодку устроили, засранцы, – сказал Бабакин, шмыгая носом. – Как все равно октябрь… Ни черта у меня не выходит, Иваныч, – повернулся он к Макарушкину. – Не помню такого, чтобы вообще на контакт не шли. Не люди, а… я не знаю… жестяные барабанщики какие-то. Все безотцовщина… Пойдем, сынок, – повернулся он к Саньке. – Не хотел тебя задействовать, думал, сам вырулю. Да вот… видишь. Охрип и умом слегка тронулся. Попробуй ты. Понимаешь, душа у каждого есть, а вот у этих… болтается неизвестно где, и дай-то Бог, чтобы на привязи… Ее бы обратно втащить.

– Я тоже безотцовщина, – зачем-то сказал Санька.

– Значит, лучше поймешь, что и почему. А может, не поймешь… Может, они тебя послушают – тогда вообще все образуется. А нет… Нам бы ещё с полчаса продержаться, пока минеры там в проводах разбираются… или с час. Попробуй ты, я рядом буду, на подхвате.

– Давай, – сказал Макарушкин. – Работай.

– Давай, Санька, – сказал Адам. – Опять от тебя все зависит…

С высоты диспетчерской башни хорошо было видно, как Санька с Бабакиным садятся на мотоцикл: Санька за руль, Бабакин сзади. Дождь по какому-то капризу ветров прекратился, но полоса была залита так, что ветер гнал по ней рябь. Восходящие потоки над антигравами напоминали сейчас исполинские туманные фонтаны.

* * *

Пожалуй, непонятно было одно: как она не почувствовала этого раньше. На подходе к больнице. В автобусе. На окраине города… Наверное, в состав Приказа входила и экранировка от ментального воздействия. Или она просто-напросто дьявольски вымоталась… Или это только что началось?

Где-то рядом происходили мощные ментальные выбросы – один за другим, один за другим. Может быть, они были немного послабее того, что послала она сама, когда совместилась с деревом, – этого Маша не могла сказать точно. Мощность была примерно сравнимой…

Зато частота, с которой кто-то обращался к небу, превосходила все мыслимые пределы. Маша не засекала время, но между выбросами проходило минуты две, изредка чуть, больше. Те, кто сигналит, уже давно должны просто изойти на эти сигналы, никакой мозг такого напора выдержать не в состоянии. Однако же вот – это было.

Понять содержание таких выплесков посторонний не мог, а мог только тот, кому адресовано послание. Маша и не пыталась. Но не слышать она не могла. И постепенно в голове её стало складываться что-то вроде мелодии.

Оставшись одна, как бы на дежурстве, Вита с наслаждением растянулась на кушетке. Спать хотелось – до ломоты в суставах, но постельное белье, хотя и перестланное заново, сильно отдавало больницей и гнало сон прочь. Все же, ворочаясь, как голодный медведь, она заставила себя пролежать с закрытыми глазами примерно с час, безуспешно отгоняя всяческие тревожные мысли – пока рядом, мягко припечатав все четыре лапы, не приземлился котенок. Пришлось срочно выкарабкиваться из постели, искать в остатках маминых запасов что-нибудь вкусненькое, успокаивать и утешать малыша, и вообще – «говоришш-говоришш-говоришш»… Он жаловался, ластился и мурлыкал, но в общем-то не возражал против того, чтобы после отдыха вернуться к своим пациентам. Вита поняла, что им уже не так плохо, как раньше, лечебная магия Кеши начала действовать, вот только для продолжения лечения близкое присутствие котенка было необходимо, а больные непрерывно звали на помощь с такой выматывающей истерической силой, что обескураженный малыш был на грани нервного срыва.