Неизвестный Китай. Записки первого русского китаеведа - Никита Бичурин

Дети чиновников по большой части первое образование заимствуют у домашних учителей. По получении первой ученой степени на испытании продолжают учение под надзором начальства и занимаются предметами более нужными на поприще государственного служения. В сравнении с детьми разночинцев они совершеннее в образовании, утонченнее во всех качествах, делающих человека любезным в обществе. Но в их молчаливом удалении от обращения с разночинцами уже обнаруживается аристократическая гордость – не токмо дозволяемая, но даже поддерживаемая законами.

Исключая Пекина, во всех других городах чиновники обязаны жить в своих присутственных местах и совершенно устраняться от общежительных связей с подчиненными. Этот закон, содержа чиновников в некотором отдалении от разночинцев, доставляет первым необыкновенное уважение от последних. Что касается до обращения чиновников между собою, оно довольно затруднено церемониалами, и даже свидания по должности бывают только в необходимом случае. Родственные и дружеские свидания, без равенства в чинах и близкого родства, также редки, а на родине и невозможны, потому что два родственника служить в одной губернии не могут. И в городах, и в деревнях, по тесноте жилищ и беспрерывных занятий, вообще уклоняются от праздного препровождения времени с приятелями. Таким образом, и чиновники, и разночинцы не имеют понятия о тех приятных европейских собраниях, на которых друзья и знакомые сообщают друг другу свои мысли то в степенных, то в шутливых разговорах. О блестящих бальных вечерах, кажется, и упоминать не нужно, потому что в Китае не знают танцев (исключая придворной мимики); да и прекрасному полу принимать участие в собрании мужчин предосудительным считается. Скрывать женский пол от посторонних есть обыкновение общее и чиновникам, и разночинцам, но это обыкновение несколько смягчается для ближайших родственников и коротких друзей. Вследствие сего же обыкновения и гостеприимство, столь уважаемое у всех и оседлых, и кочевых народов Азии, в Китае почти неизвестно. Прохожий ни в городе, ни в деревне не найдет приюта. Даже навещая родственников и друзей, живущих домами, надобно постучаться у ворот и на спрос вышедшего сказать, с кем желает видеться. Впрочем, приятельские связи с китайцами, укрепленные давним знакомством, довольно приятны, потому что китайцы в подобном случае бывают очень откровенны.

Нельзя отозваться с похвалою о нравственности в городах и слободах, где торговые люди до большой части суть гости из разных, даже отдаленнейших мест Китая. Здесь разврат есть необходимое следствие безженного[143] многолюдства, несмотря на то, что внутри городов запрещены дома, служащие убежищем разврату, и что законы не терпят оных и в предместьях. Особенно жители южных азийских стран, при несклонности к шумному и безумному пьянству, преданы сладострастию, можно сказать, необузданному, а законы на общую наклонность народа к какому-либо пороку вообще смотрят сквозь пальцы. Даже при законном дозволении кроме жены иметь наложниц – удовлетворение сладострастию, противное природе, столь усилилось в Китае, что положенное законами очень легкое наказание за сей порок редко исполняется.

Другой порок, общий всем сословиям в городах и многолюдных местечках, есть необыкновенная страсть к азартным играм, которыми торгующие убивают время долгих зимних вечеров и вместе с тем иногда убивают свое состояние, а дети богачей расточают имущество своих отцов. Главные азартные игры суть банк и зернь[144]. Дома азартных игр строго запрещены, но как для полиции довольно выгодно скрывать такие дома от взоров закона, то записные игроки спокойно скитаются по углам города. Богатые китайцы, соблюдая в доме чрезвычайную бережливость во всем, в домах разврата и азартных игр нередко доходят до неограниченной расточительности. Впрочем, азартные игры между домашними и родственниками свободны от преследований закона.

Китайцев вообще упрекают в корыстолюбии, и я не могу не подтвердить справедливость такого замечания. Корыстолюбие в Китае подлинно есть такой порок, который господствует во всем государстве, но должно определить виды его, дабы незаконную страсть к корысти не поставить в чистом желании выгод. В продолжение столетней войны с монголами в предпоследнем веке пред Р. X. Китай дошел до такого истощения, что правительство принужденным нашлось дозволить чиновникам содержать себя доходами от своих должностей. В этот промежуток истощения государственных доходов злоупотребления приняли законный вид и укоренились столь сильно, что впоследствии и самое хорошее жалованье не могло исторгнуть их корня. Ныне сия часть приведена в такую известность, что находятся подробные расписанья, сколько каждая должность в губернии приносит положительного дохода в год, и по сему расписанию положено, сколько получивший должность должен предварительно заплатить служащим в Палате чинов. Для сего в Пекине находятся страховые общества, которые новоопределенных чиновников снабжают деньгами. Нынешний государь при вступлении своем на престол указал всем чиновникам в империи представить о недостатках и злоупотреблениях в правлении и купно изложить средства к исправлению оных. Один из стряпчих при исчислении разных злоупотреблений между прочим пишет в своем представлении: «Чиновники Корпуса путей водяного сообщения при работах по Желтой реке поступают добросовестнее других. Они из сумм, отпускаемых на производство работ, берут себе только 6/10, а при прочих казенных работах вообще берут себе 7/10. Что касается до средств к прекращению сих злоупотреблений, трудно придумать». Таким же образом со своей стороны и правительство поступает; оно производит чиновникам достаточное жалованье, из которого они обязаны содержать свои канцелярии со множеством писарей и сторожей. В Пекине палаты на содержание своих писарей получают из губерний остатки от разных сумм.

Но вот что странно: народ нимало не страдает от корыстолюбия чиновников. Купечество, торгующее в городах, ничего не платит ни за право торговли, ни на содержание города. Вместо сего торгующие содержат городских чиновников и делают им при случае подарки, например ко дню рождения, на Новый год. После сего не покажется удивительным, что уездный правитель получает годового дохода от 40 до 100 тысяч рублей серебром. Уездные правители в свою очередь должны делиться со всеми высшими чиновниками от областного правителя и прокурора до губернатора и генерал-губернатора. Количество подарков определено соразмерно с доходами. Подпавший суду, исключая уголовных преступлений очень явных, может оправдаться или по крайней мере остаться менее виноватым, но только должен договориться со стряпчим до исследования дела. Если же невозможно будет спасти его, то возвращается все взятое по договору. И сторожа получают содержание от приходящих в суд по своим делам, почему в Китае есть общая пословица: без денег не ходи в суд. Корыстолюбие чиновников имело равное влияние на развращение нравов и в разночинцах, вступающих в подряды на материалы и работы. В последних оно разрослось в разных других видах, так что воспользоваться незнанием покупщика в цене и доброте[145] товаров отнюдь не почитается обманом. Впрочем, в торговле большая часть товаров продается по определенным ценам; а есть небольшие запросы на некоторые вещи, не имеющие определенной цены. Первостепенные купцы в торговых сделках между собою поступают с примерною честностью.