Дальневосточная опора прочная… - Андрей Саликов

– Командир! – рыкнул Серов.

– А, гады! – вырвалось у меня, когда лоб машины загудел от пуль.

– Командир! – вновь заорал наводчик. – Забьют нас на хрен!

Пули со звоном ударяли по броне. И когда Уваров с матом схватился за щёку, куда попали брызги свинца, оставалось только заткнуть эту чёртову огневую точку.

– Цель – пулемёт на колокольне, подавить.

Да знаю, что стрелять можно, но вот последствия этого могут быть печальными. Запросто отдадут за это под трибунал. Но иного выхода в данный момент не было. Чёртов пулемётчик вот-вот кого-нибудь ранит из моих, а после перенесёт огонь и додавит пограничников.

– Вали их на хрен, Петрович!

Серов наплевал на то, что это сопредельная территория, он просто начал бить одиночными выстрелами, разбавляя их короткими очередями из спаренного пулемёта. От колокольни полетели крошки кирпичей и пыль от разрывающихся снарядов, зато резко ослаб огонь, и, как я смог разглядеть в смотровую щель, стреляли по нам только жолнежи.

– Плевать, бей не жалей! – крикнул я, когда пшековский пулемётчик попытался огрызнуться.

В машине всё сильнее стала ощущаться гарь от пороха. На восьмом выстреле, когда уже весь верх колокольни затянуло пылью от кладки, пулемёт замолчал.

– Ромка, вперёд на сорок метров!

Взревев двигателем, броневик одним рывком преодолел расстояние и после энергичного торможения резко клюнул носом.

– Пулемётом их!

Переключившись на рацию, я вызвал БТР, молясь про себя, чтобы от лихих манёвров и тряски не ушла волна на рации.

– «Третий», возьми трёх человек и двигайся ко мне. Поляки, видя такой расклад, попытались прорваться обратно к броду, причём на своих ногах, поскольку пару коноводов Серов сумел срезать практически влёт. Не самое лучшее для них решение, но им в тот момент оно казалось единственно верным. И тут жолнежи допустили маленькую оплошность, вернее, две. Первая заключалась в том, что по ним не будут стрелять, давая «золотой мост». Говорю же – дурь! Ну а вторая и самая главная – им бы сразу рассредоточиться… Петрович такой подарок не упустил и, словно на полигоне, положил шестерых беглецов длинной, почти на полный диск очередью. Остальные залегли, что немудрено, когда на твоих глазах человека рвёт пулями от попадания. И тут, отрезая врага от реки, вылез бронетранспортёр Петрова. Классический такой шах и мат. Двое, не выдержав, бросились было к казавшемуся так близко спасительному броду. Но басовито пророкотал ДК, оба беглеца превратились в разлетающиеся в разные стороны куски, недавно бывшие людьми, и кровавые облака. Эта картина, видимо, окончательно сломала остальных, и спустя полминуты на поле стояли с задранными руками семь фигур. Подоспевшие стрелки без оглядки на гуманизм и Женевскую конвенцию скрутили им руки и потащили к броневику.

Однако в моё общение с пленными вмешалась третья сторона. Польские пограничники вначале впали в ступор, видя, как большевики расправляются с их товарищами. Недолго думая, они решили, что уж они точно неприкасаемые. Но едва сделав по выстрелу, были сметены огнём из БТР. Спарка из крупняка и ручника не оставила им никаких шансов.

– Мля, а вот это хрень. – Произнеся вслух столь богатую мудростью мысль, я начал подчищать «хвосты».

За этими перипетиями боя и последующего допроса пленных у меня практически не осталось времени на «виновников» торжества. Я мельком оглядел стоящих отдельно одетых в разношёрстную одежду мужиков и махнул Самойлову, мол, занимайся ими сам. Тот понятливо кивнул и погнал «добычу» назад, чтобы не маячить здесь. Когда понурых бандитов посадили, причём так, чтобы им неудобно было переговариваться, Василий вновь вспомнил свой бой.

Удачно заблокировав возможность отхода, он не стал лесть в перестрелку, а несколькими очередями дал понять, что ни по склонам, ни на съезд рассчитывать бандитам не стоит. Попытку прорыва мотострелки отбили играючи, а убедившись, что поляки сдались, начал добивать стреляющих из оврага. Первым желанием было просто закидать противника гранатами, но, с трудом удержавшись, решил взять как можно больше живыми. Хотя в глубине души ему было жаль лошадок. При таком раскладе они все погибали.

– Эй, в овраге! Если хотите жить, выходить с поднятыми руками! – прокричал он.

– Хрена, всё равно постреляете! – донёсся в ответ истерический выкрик. – Попробуй возьми!

– Слышь, ты. Если я возьму, то мы с вами и о Брест – Литовске поговорим. И не только о нём! – крикнул Самойлов. – Ну что, есть желающие?! Или добром решим?!

– Ваша взяла! – По-видимому, отвечать за лагеря военнопленных никто не захотел. – Не стреляй, мы сдаёмся!

Спустя десять минут семь человек стояли связанные. Трое раненых лежали рядом, а из оврага бойцы достали пять убитых.

– Старшие где?

Строй угрюмо молчал, бандиты старательно отводили глаза.

– Для особо тупых повторяю: кто старший?

– Нету, побили их, – ответил угрюмый мужик лет сорока.

– Побили, говоришь? – Самойлов не поверил в это объяснение. Очень удобно свалить вину на мертвецов. – Сажин, Лыков, гоните эту семёрку отсюда.

Шум по окончании боя поднялся невероятный. Как же, стрельба по чужой территории, да по пограничникам! Караул! Поддался на провокацию! А до этого перестреливались – и ничего, вполне нормально было. Или возбудились оттого, что из «флака» отработали? И так далее и тому подобное, в одном ключе, хотя бы нормально выслушали.

Это всё мне высказали по телефону из штаба дивизии и отстранили от командования до выяснения всех обстоятельств.

– …А вот это не в вашей компетенции, товарищ командир батальона! – заорал я в трубку, перестав себя сдерживать. – Вам моё подразделение не подчиняется, и отстранять, а тем более снимать меня вы не имеете права! И я немедленно доведу до своего, – на последнее слово я особенно налёг, – командования о творящихся здесь безобразиях! Заодно компетентным органам будет интересно узнать, как вы дошли до такой жизни! – И раздраженно кинул трубку.

Совсем территориалы страх потеряли. От командования он, видите ли, меня отстранит. Это мы ещё посмотрим, кто кого отстранит!

Но нет худа без добра: пленные поляки и захваченные бандиты (особенно трупы последних, выставленные на главной площади) благотворно подействовали на местных. Была у меня мысль прогнать их, как немцев, но после размышлений и советов с младшим комсоставом устраивать такое шоу я не рискнул. Пленных и убитых жолнежей распихали по машинам и, не светясь, доставили в расположение. А вот бандитов прокатил в открытом кузове.

О слухах и вовсе умолчу, самое малое – раза в три было преувеличено число противника. Но, похоже, это добавило злобы недовольным столь успешным действием взвода. Вой поднялся качественный, в нём сплелись воедино голоса военных и ответственных штатских товарищей. Правда, не все поддерживали начавшуюся травлю. На мою сторону встал и начальник отряда. Чудом оставшись в живых, погранец из того наряда доложил начальнику заставы, что если бы не мы, то… Дальше и так всем было ясно.