Гордость и гордыня - Джейн Остин

Однако мистер Гардинер, хотя и заверил ее еще раз, что он приложит все усилия, тем не менее посоветовал ей быть столь же умеренной в надеждах, как и в опасениях. Они продолжали успокаивать и уговаривать ее, пока не подали обед, а тогда оставили изливать свои чувства экономке, которая сидела с ней в отсутствие дочерей.

Хотя ее брат и невестка были убеждены, что у нее нет причин затворяться в своей комнате, они этому не воспротивились, рассудив, что у нее не хватит благоразумия прикусить язык в присутствии прислуги, и предпочли, чтобы одна лишь экономка, которой они доверяли больше, чем остальным, оставалась наперсницей всех их опасений и утешала ее.

B столовой к ним вскоре присоединились Мэри и Китти, которые были так поглощены своими занятиями у себя в спальнях, что не смогли оторваться от них раньше — одна от книги, другая от верчения перед зеркалом. Впрочем, лица обеих были спокойными, и ни в той, нив другой нельзя было подметить никакой перемены, разве что разлука с любимой сестрой, а может быть упреки, которые ей пришлось вынести, придали тону Китти еще большую обиженность, чем раньше. Ну а Мэри настолько владела собой, что с раздумчиво-серьезным выражением шепнула Элизабет, едва они сели за стол:

— Весьма прискорбный случай и, вероятно, породит много сплетен. Однако мы должны противостоять волне злорадства и изливать в раненые сердца друг друга бальзам сестринских утешений.

Затем, заметив, что Элизабет не намерена ей отвечать, она добавила:

— Как ни злополучна судьба Лидии, из всего этого мы можем извлечь полезный урок: что потеря девицей ее добродетели необратима; что один неверный шаг влечет за собой ее погибель; что репутация ее столь же уязвима, сколь безупречна, и что в своем поведении с недостойными представителями другого пола она не может быть излишне осмотрительной.

Элизабет в изумлении подняла на нее глаза, но была слишком расстроена, чтобы ответить. Тем не менее Мэри продолжала находить утешение в извлечении подобного рода морали из случившейся с ними беды.

Под вечер старшие мисс Беннет наконец улучили случай полчаса поговорить наедине, и Элизабет не замедлила воспользоваться им для всевозможных расспросов, на которые Джейн столь же не терпелось ответить. Дружно посетовав на страшные последствия, которые Элизабет считала более чем вероятными, а мисс Беннет не могла объявить совсем уж невозможными, первая попросила:

— Но расскажи мне подробно обо всем, о чем я еще не знаю. Ничего не упускай. Что сказал полковник Фостер? Они совсем ничего не подозревали до того, как Лидия убежала? Ведь нельзя же было не увидеть, как много времени они проводят вместе?

— Полковник Фостер, правда, сказал, что нередко замечал некоторое увлечение, особенно со стороны Лидии, но ничего такого, что вызвало бы у него тревогу. Мне так его жаль! Он вел себя с несравненной добротой и вниманием! Он собирался к нам, чтобы заверить нас в своей помощи, еще до того, как выяснилось, что они не поехали в Шотландию. И, едва об этом было упомянуто, тотчас отправился в путь.

— A Денни был полностью убежден, что Уикхем не намерен жениться? Он знал, что они задумали бежать? Полковник Фостер сам говорил с Денни?

— Да. Но, когда он стал его расспрашивать, Денни отрицал, что был осведомлен об их планах, и отказывался высказать свои истинные предположения. Он не повторил своего утверждения, что они не поженятся, и из этого я делаю вывод, что в первый раз его неправильно поняли.

— Но пока полковник Фостер не приехал к вам, никто из вас, я полагаю, не подозревал, что они не поженятся.

— Как могла подобная мысль прийти нам в голову? Я немного встревожилась, немножко опасалась, что моя сестра не обретет счастья в браке с ним, так как помнила, что он не всегда вел себя вполне достойно. Папенька и маменька ничего об этом не знали и только находили такой брак легкомысленным. Вот тогда Китти с вполне понятным торжеством призналась, что знала больше всех нас: в своем последнем письме Лидия подготовила ее к этому своему решению. A о том, что они влюблены друг в друга, она, как кажется, знала уже давно.

— Но не до того, как полк перевели в Брайтон?

— По-моему, нет.

— A какого мнения полковник Фостер об Уикхеме? Ему известен его истинный характер?

— Должна признаться, об Уикхему он отзывается не так хорошо, как прежде. Назвал его легкомысленным шалопаем и мотом. Уже после их злополучного бегства до нас дошли слухи, будто он покинул Меритон весь в долгах, однако я надеюсь, это неправда.

— Ах, Джейн, если бы мы не молчали, если бы рассказали то, что узнали о нем, ничего не случилось бы!

— Возможно, так было бы лучше, — ответила ее сестра. — Но разоблачить былые неблаговидные поступки человека, не зная, переменился ли он к лучшему, казалось непростительным. Мы поступили как поступили, из самых лучших побуждений.

— Полковник Фостер подробно пересказал записку Лидии его жене?

— Он привез записку с собой, чтобы мы могли ее прочесть сами.

Джейн тут же достала ее из своего бювара и протянула Элизабет.

Вот что было в ней написано:

«Милая Гарриет!

Ты будешь смеяться до упаду, когда узнаешь, куда я уехала, да я и сама смеюсь, представляя себе, как ты удивишься завтра утром, едва меня хватятся. Я еду в Гретна-Грин, а если ты не догадываешься, с кем, то ты глупенькая дурочка, ведь на свете есть только один человек, которого я люблю, и он — ангел. Без него мне не знать счастья, а потому не вижу ничего дурного в том, чтобы бежать с ним. Можешь не писать в Лонгборн про это, если тебе не захочется. Тем больше будет их удивление, когда я пошлю им письмо и подпишусь „Лидия Уикхем“. Какая чудесная будет шутка! Мне даже трудно писать от смеха. Прошу, извинись за меня перед Прэттом, что я не буду танцевать с ним сегодня вечером, как обещала. Скажи ему, я надеюсь, он простит меня, когда узнает все, и еще скажи, что я обязательно буду танцевать с ним на первом же балу, на каком мы снова встретимся, и с пребольшим удовольствием. Я пошлю за моими платьями, когда приеду в Лонгборн; но я бы хотела, чтобы ты велела Салли зашить прореху в муслиновом, прежде чем их укладывать. До свидания. Кланяйся от меня полковнику Фостеру. Надеюсь, вы выпьете за нас и пожелаете нам доброго пути.

Твоя любящая подруга

Лидия Беннет»

— Ах, взбалмошная, взбалмошная Лидия! — дочитав, вскричала Элизабет. — Написать подобное письмо в подобную минуту! Но все-таки из него следует, что она верила в цель своего бегства. На что бы он ни склонил ее потом, заранее она не разделяла его бесчестных замыслов. Бедный папенька! Какой, наверное, это был для него удар!

— Я никогда еще не видела, чтобы кто-нибудь был так потрясен. Он целых десять минут не мог выговорить ни слова. Маменьке тут же стало дурно, и весь дом пришел в смятение.

— Ах, Джейн! — воскликнула Элизабет. — Хоть кто-нибудь из прислуги хотя бы до вечера остался в неведении о том, что случилось?