Т-34. Время выбрало нас - Михаил Михеев

Данный конкретный склад выглядел крепко. Сложен из кирпича, покрыт железной, пусть и изрядно заржавевшей, крышей. Снега на ней было немного, хотя она вроде бы не выглядела особо крутой. А вот размерами склад подкачал – всего-то метров десять в длину. Хромов прикинул – выходило, что пленным в нем было тесновато. Ну да когда это немцев волновал комфорт своих оппонентов?

Зато – и это радовало – часовых было всего двое, и оба сейчас стояли перед дверями, всматриваясь в пространство. Судя по всему, пытались по шуму и слабым отблескам боя сообразить, что же там происходит. Болваны, отсюда и слышно-то едва-едва, а уж увидеть хоть что-нибудь вовсе нереально. Но смотрят, слушают, ни на что больше внимания не обращая. Тем лучше.

Немцы умерли одновременно. Две фигуры в таких же, как у них, шинелях не привлекли внимания, а потом стало уже слишком поздно. Холодный блеск ножей – и часовые тихо, без лишних хрипов и телодвижений, оседают на снег. Куда уж тыловым увальням против опытных, хватких разведчиков.

Так, а вот и первый облом. Массивный засов, на нем такой же массивный замок. А ключа нет, что характерно. И как прикажете с этим справляться? Впрочем… Хромов взял одну из трофейных винтовок и воспользовался ею как ломом. Погнул ствол, вдребезги разбил приклад, но замок все же не выдержал издевательства и с хрустом раскрылся, повиснув на одной дужке.

Засов откинулся с таким скрежетом, что Хромов на миг даже испугался. Половину города переполошит, зараза! Но спустя пару секунд он понял: на фоне того, что уже творится вокруг, этот звук вряд ли привлечет хоть чье-нибудь внимание. Равно как и отвратительный скрип петель – похоже, их с момента постройки не смазывали.

В лицо пахнуло извечным запахом таких мест. Сырость, холод, пусть и не такой, как снаружи, немытые человеческие тела… Впрочем, нечто подобное можно иной раз почувствовать, например, в раздевалке какого-нибудь затрапезного спорткомплекса. Но здесь и сейчас над всем этим доминировал страх. Пускай этот запах сложно описать, зато очень легко почувствовать. И его ни с чем не спутаешь.

Что внутри, Хромов не видел, но направленные на себя взгляды почувствовал едва ли не физически. Вряд ли его узнали – темный силуэт в немецкой шинели на фоне серой хляби снаружи. Ну и ладно. Он прокашлялся – горло, зараза, в последнее время болело и постоянно сохло – и негромко сказал:

– Товарищи женщины! Давайте на выход, только, пожалуйста, спокойно. Не устраивайте толкотню. – Сережа-а!

Вопль шепотом – все равно вопль. А тяжесть на шее давала возможность почувствовать себя настоящим героем древних легенд, спасающим принцессу из пещеры дракона. Ощущения приятные. Жаль только, нет времени предаваться радостям жизни.

– Я, я, натюрлих… – он осторожно поставил девушку на пол. – Все, целовать будешь потом.

– Обещаешь?

Чувство юмора на месте, это уже радует. А то видел он уже потухшие взгляды тех, кого успели сломать. Здесь обошлось без крайностей, а может, психика у нее крепкая. Хромов невольно улыбнулся:

– Обещаю. А сейчас быстро организуй своих – и валим отсюда.

Вот в чем нельзя отказать уроженцам этого времени, так это в практичности. Не цинизме, как Хромову и другим представителям его поколения, а именно практичности. Как она согласуется с несколько идеалистическим взглядом на мир – вопрос открытый, да и неважный сейчас. Главное, в моменты вроде нынешнего ерундой не занимаются, вопросов лишних не задают и не считают, что весь мир им должен.

Две минуты – и все уже готовы. Не так уж их и много осталось – двенадцать человек. Двоих несут на носилках. Сергей присмотрелся:

– Это за что ж ее так?

Да уж, если одну из женщин, повариху, несли с перевязанной ногой, то вторая, фройляйн Дитрих, выглядела… Скажем так, помятой. Били Лауру качественно и не особо разбираясь, куда придутся удары. Даже при нынешнем паршивом освещении ее лицо больше напоминало распухшую от синяков маску. Что у нее было на других частях тела, оставалось только гадать, но, судя по всему, обработали, словно неумелый, но старательный повар телячью отбивную. – Когда ее… друга убили, она немецкого офицера зарезала. Подошла – она ведь немка, ее не остановили – и ткнула его ножом. Насмерть.

Вот оно как… Хромов внимательно, совсем другим взглядом посмотрел на лежащую перед ним женщину, потом махнул рукой:

– Ладно, все – потом. Уходим.

Носилки женщины тащили сами, разведчики прикрывали отход. Полицай… Ему дали по голове. Не насмерть – очнется. Лично у Хромова претензий к проводнику не было, он честно привел их, куда следовало, ни разу не пытаясь обмануть. Мерзавец, но пусть ему будет шанс. В конце концов, чем кончится война известно, не поймет сразу – от судьбы не уйдет. Примерно так решил уставший (он никогда бы не признался в этом даже самому себе, но из песни слов не выкинешь) от смертей разведчик, после чего выкинул ситуацию из головы. Не до мелочей сейчас.

Пока они гуляли туда-обратно, Селиверстов зря времени не терял. И танк, и оба броневика пофыркивали моторами, готовые при нужде прикрыть отход. Немецкие техники лежали тут же. Мертвые, разумеется, технические специалисты слишком ценный ресурс, чтобы позволить врагу использовать его дальше. Ничего личного, простая логика войны.

Еще через двадцать минут Хромов последним, как и положено командиру, уходил в мерцающий зев портала. Там был родной мир, старая, привычная жизнь, может, немного скучная и пресная, но… Боже, как он успел по ней соскучиться. Стоя на краю, он несколько секунд смотрел на заснеженный, испятнанный кровью и следами танковых гусениц двор. Да, здесь он жил полной жизнью. Может статься, он будет даже скучать о ней. Потом, когда-нибудь. С этой мыслью он и шагнул за черту, после чего несколько секунд глядел на то, как бледнеет и тает в воздухе портал. Все, дело сделано. Его эпопея закончилась.

– Как жизнь? Как самочувствие?

– Спасибо, пока живой, – Хромов откинулся спиной на ажурную спинку легкого, несерьезного на вид стула. Та подозрительно скрипнула, но выдержала его вес. Уже неплохо.

Именно что неплохо. Почти месяц он провел, мягко говоря, в не самом лучшем состоянии. Как оказалось, общее плохое самочувствие в последние дни имело не только психологические, но и, так сказать, физиологические корни. Там, на постоянном избытке адреналина, организм еще как-то держался, здесь же, стоило расслабиться, просто отказался слушаться. Бронхит на грани перехода в воспаление легких – это вам не комар чихнул. Неделю толком спать не мог, кашлем давился. От кожи антибиотиками уже не пахнет даже – воняет.

Но – подлечили. Хорошо подлечили, врачи у хитрой конторы, в которой служит Колобанов, первостатейные. Не провинциальные эскулапы из городской больнички. Поставили на ноги, спасибо им. И не его одного в себя привели, к слову. Почти всех, кто пришел из того мира вместе с Хромовым, пришлось через них прогнать. Впрочем, они привычные, сразу видно. Разве что количество народа, которое за раз притащили, вызвало у медиков некоторое замешательство, масштабы, как потом смеялся Колобанов, не студенческие, а прямо царские. Ну да это нюанс не из самых важных.