Завтра утром - Лайза Джексон

— Я вовсе не…

— Не вешай мне лапшу, ладно? — Никки направилась к своему месту и, лавируя между отсеками, пролила горячий кофе на руку и на рукав сорочки. — Черт.

Селести нервно протянула ей три клочка бумаги, судя по которым звонила доктор Фрэнсис.

— Она не стала оставлять голосового сообщения, — сказала секретарша и отбросила через плечо свои мелированные локоны.

— Эй, черт тебя возьми, где ты была? — Трина выехала на стуле из-за перегородки. — Ой, Никки… у тебя такой вид, будто ты неделю не спала. Или нет, две недели.

— Да, это больше похоже на правду. — Она вынула из ящика стола салфетку и промокнула пятно. — А по-моему, вообще всю жизнь.

— Значит, тебе вредно быть криминальным репортером.

— Вроде того. — Она швырнула салфетку в мусорное ведро и промахнулась. Краем глаза заметила, что и Норм, и Кевин вернулись на свои места. — Что тут творится?

— По-моему, у тебя завелся тайный обожатель.

— То есть? — Она отпила кофе.

— Смотри, что тебе прислали. — Трина полезла за монитор и извлекла стеклянную вазу с огромным букетом красных и белых гвоздик.

— И ты их забрала?

— Ну, кто знает, когда ты появишься. Не выбрасывать же.

— Да уж. — Отмахнувшись от нелепой мысли о Пирсе Риде, Никки открыла маленький конверт и прочитала записку:

Поздравляю со всеми успехами. Ну что, поужинаем? С любовью, Шон.

Ей стало не по себе.

— Ну, это он хватил через край, — прошептала Никки, поправив цветы и поставив вазу на свой стол.

— И кто это? — Шон.

— Вы что, снова вместе?

— Конечно, нет, но он утверждает, что да. Трина подняла бровь:

— Может быть, ему действительно жаль, что он вел себя как дурак. Теперь он образумился и понял, что не все женщины так круты, как ты, вот и хочет тебя вернуть.

— Это не похоже на того Шона, которого я знаю.

— Да ладно, может, попробуете?

— Значит, ты не считаешь, что, обжегшись на воде, надо дуть на молоко?

— По-моему, наоборот — обжегшись на молоке, дуют на воду… Впрочем, без разницы. Лично я верю в любовь. Я вообще неисправимый романтик.

— То-то ты не замужем.

— Так я люблю романтику, а не занудство. — Мобильник Трины издал латиноамериканскую мелодию.

— Ну а я и в романтику не верю, — сказала Никки, хотя в глубине души вынуждена была признать, что несколько искажает истину. Не хотелось думать, что она из тех одиноких покинутых женщин, которые в каждом мужчине видят потенциального мужа и вешаются ему на шею. Да она и не такая. Но если встретит подходящего человека, кто знает, может, и по-другому запоет. Просто ей это не надо. Сначала она должна самоутвердиться.

Трина снова укатила за перегородку и зашептала по сотовому, а Никки стала проверять электронную почту, но не нашла ничего экстраординарного. Вестей от Гробокопателя не было. Голосовая почта была переполнена поздравлениями от друзей по поводу последней статьи о Гробокопателе, звонили журналисты из конкурирующих газет и местных телеканалов, каждый хотел взять у нее интервью.

— Никки, это Стэйси Бакстер, помнишь? Мы вместе в школу ходили. Я работаю на кабельном канале в Луисвилле и хотела бы поговорить с тобой насчет Гробокопателя. Перезвони мне в…

— Никки Жилетт? Это Макс О'Делл с телевидения. Слышал о взломе твоей квартиры. Позвони мне в…

— Мисс Жилетт, это Стивен Мендлсон из газеты «Спирит». Мой номер…

Да, теперь понятно, каково это, когда тебя преследует пресса, подумала она, глядя на цветы и срывая несколько увядших лепестков. Несомненно, этот букет куплен на распродаже с большой скидкой. Это уже больше похоже на Шона, думала она, слушая бесконечные голосовые сообщения.

— Никки, это Лили. Я была не права вчера вечером. Извини. Меня сегодня не будет, так что потом увидимся.

— Николь? Это доктор Фрэнсис. Я видела вашу статью, все замечательно, но я думаю, что она должна быть началом серии публикаций о школьном совете. Перезвоните.

— Ух ты, смотрите-ка, кто у нас теперь всегда на первой странице! — Голос Симоны был как глоток свежего воздуха. — Ты скоро возгордишься и начнешь забывать мелких сошек вроде меня. Давай отпразднуем. Можем сегодня вечером после тренировки…

Черт, подумала Никки, уставшая как собака. Только физических упражнений не хватало. Больше всего она желала лечь перед телевизором с большим пакетом чипсов.

— …я могу рассчитывать, что сегодня ты придешь, так ведь? Может, благодаря своей новоиспеченной популярности ты уговоришь Джейка пойти с нами? За мой счет. Опять. — Она засмеялась. — Да, и я переезжаю в Шарлотт, наконец-то! Ну, если у меня не получится с Джейком. Позвони, расскажу все в подробностях. Никки не хотелось думать, что Симона уезжает. Это устно. Не хотелось и признаваться Симоне, что она ова собирается прогулять кикбоксинг. Лучше перезвонить завтра, после занятий. Никки считала, что лучше просить прощения, чем позволения. Сегодня вечером Симона будет разочарована или даже сердита на Никки, но завтра, особенно если сложится с Джейком, забудет о том, что Никки ее кинула. У нее шевельнулась лишь тень чувства вины. Тут зазвучало следующее сообщение:

— Привет, Никки. Это я. Я очень хочу тебя видеть, правда.

Голос Шона. Ее рука упала, и несколько лепестков слетели на пол. Что-то в интонации и тембре голоса Шона лишило ее присутствия духа. Хотя он ее больше не интересовал, сам факт, что когда-то он ее бросил, заставлял ее злиться.

— Я слышал, что случилось. Взлом и все такое. Это очень опасно, Никки. Надеюсь, у тебя все нормально. Перезвони, ладно? — Ага, после дождичка в четверг! — Мой мобильный…

Она не стала записывать телефон. Перезванивать тоже не собиралась — ни ему, ни кому-то еще. Даже Симоне. Сегодня на это нет времени. Надо написать еще одну статью про Гробокопателя, раз уж появились новые сведения…

Снова раздалось пиканье — еще одно голосовое сообщение. Она включила его, но послания не было. Звонивший, должно быть, передумал. На заднем плане слышался какой-то гул, а потом трубку с щелчком положили.

Перезвонят, подумала она и переключила внимание на компьютер: надо снова проверить почту и заняться следующей статьей. Там были те же пожелания и просьбы, что и по телефону. Но от Гробокопателя — ничего.

Никаких танцующих гробов или разлагающихся тел.

Она постучала карандашом по столу. Значит, пока убийца молчит.

Это хорошо. Правда?

Или это просто затишье перед бурей?

— Никки! Я тебя не слышу. Ты куда-то пропадаешь. — Симона выходила из квартиры и пыталась раскрыть зонтик — со спортивной сумкой в руках и телефоном, прижатым к уху плечом. На редкость неудобно разговаривать. Голос Никки обрывался и искажался. Его было невозможно расслышать из-за свиста ветра и шлепанья крупных капель дождя.