Королевская кровь - Матвей Курилкин

Видя непонимание на моем лице, лан Трихе пояснил:

– Подождите, лан Варден, я как раз подхожу к сути проблемы. Которая заключается в том, что мы не можем договориться. Его величество не оставил наследников, а значит, трон, после свержения Совета, остается вакантным. И каждая сторона видит на нем своего кандидата. Я-то ладно, хотя мне тоже не улыбается подчиняться тройке полоумных вдов и тем более бывшему владельцу десятка лесопилок, даже не благородному. Но плевать, ради того, чтобы все закончилось, можно и через себя переступить. Вот только остальные две стороны не столь покладисты. В одиночку ни у кого не хватит сил, чтобы дать бой войскам Совета, да еще остается вероятность удара в спину от «союзничков». Вот и получается, что господа из Совета по-прежнему сидят в столице и делают, что хотят.

«Да и сам ты наверняка не такой бессребреник, – мысленно закончил я за лана Трихе. – Наверняка возможность умостить задницу на трон не оставляет тебя таким равнодушным. И ради этого можно и пожертвовать кучкой беженцев, обосновавшихся в Кеймуре. Вот только как ты собираешься этот трон удержать, если больше некому будет мешать первородным? А еще ты боишься, что я пришел отнять у тебя даже тот маленький кусочек власти, что есть сейчас. Повезло нам, что мы не явились сюда инкогнито. Эдак и в самом деле можно было тихо исчезнуть!»

Я изо всех сил сжал зубы, удерживаясь от того, чтобы высказаться вслух. Не время сейчас говорить то, что думаю.

– Неприятная ситуация, – нужно было что-то сказать, и я не нашел других слов. – Что ж, лан Трихе, я сказал это вначале нашего разговора и готов повторить сейчас: пока я не прошу помощи. Не собираюсь также агитировать народ на восстание против узурпаторов. Мне нужно несколько дней, чтобы хоть немного разобраться в ситуации и узнать, как идут дела у моих подчиненных. После этого мы с вами поговорим еще раз.

– Как угодно. Хотя вы так и не сказали, для чего появились в Цветтюхе.

– Чистая случайность, господин тысячник, – ответил я. – У меня были кое-какие дела в Согресе. Мы перешли границу неподалеку отсюда и наткнулись на вашу заставу, вот и все.

Кажется, лан Трихе мне ни капли не поверил, но вытрясти из меня правду он не мог.

Впрочем, я действительно не собирался устраивать переворот в отдельно взятой автономной области. Хочет лан Трихе играть в политику – пускай. Я заберу только тех, кто пойдет со мной добровольно. А еще я в этот момент вспоминал наш с Хамелеоном разговор, с которого и началось это путешествие.

* * *

– Может, и не придется воевать, – сказал тогда Хамелеон. – Есть у меня одна мысль. Только мысль, не план.

Собравшиеся, включая гоблинских матрон, заголосили, пытаясь поторопить рассказчика. Воевать с людьми не хотелось никому.

Хамелеон вдруг уставился на меня своими прозрачными глазами:

– Скажи, Эрик, ты помнишь свою мать?

Я удивился вопросу, не понимая, как это связано с темой разговора.

– Не помню. Я же рассказывал – когда был маленький, я чуть не умер, и потерял память. Про мать спрашивал, конечно, но отец не рассказывал. Я знаю только, что мы с ним жили раньше в столице.

– Это не совсем так, – возразил Хамелеон. – Я узнавал – вы с отцом переехали в Кеймур восемнадцать лет назад. Ты в столице не жил, твой отец перевез тебя сюда, как только ты родился.

– И что? – я все никак не мог сообразить, к чему он ведет.

– А тебе не интересно, почему твой отец решил переехать?

– Да откуда мне знать? – я уже начал раздражаться. – Я спрашивал отца, но он на такие вопросы никогда не отвечал.

Хамелеон задумчиво пожевал губами, а потом вдруг ухмыльнулся хитро.

– Ну, тогда я сейчас расскажу. Уверен, тебе будет интересно. Ты знаешь, что твой отец был лекарем. Очень хорошим лекарем, весь Кеймур к нему лечиться ходил. Ты, когда мы только познакомились, сам удивлялся, что забыл такой замечательный лекарь, как твой папаша, в такой дыре, как Кеймур. Ты об этом рассказывал как о чем-то непонятном, но очень привычном. А мне было любопытно. Ты ведь знаешь, я люблю такие загадки. И когда представилась возможность, я кое-что разузнал. Отец твой был, ни много ни мало, придворным лекарем. Пользовал еще родителей последнего короля, роды принимал. Из-за этого, в общем, и попал в опалу. Тогда, восемнадцать лет назад, он не смог спасти королеву. Молодая еще женщина, она умерла от родильной горячки. Старый король, говорят, рвал и метал – господин Варден должен был спасти хотя бы одного. Либо мать, либо дитя. Такой великолепный лекарь, как он, мог вытянуть человека почти с того света. Почти гарантированно. И тут такой провал – оба погибли. И мать и дитя. Жуткая история. – Хамелеон хитро прищурился, глядя на мою обескураженную физиономию. – Не понимаешь, почему я это рассказываю, да, Эрик? А если я скажу, что господин Варден никогда не был женат? И даже более того, никто не слышал, чтобы у него была любовница…

До меня наконец дошло. И вот тут-то я познал настоящий ужас.

– Стоп-стоп-стоп, – я даже руки вытянул, пытаясь остановить товарища. – Только не говори мне, что я принц. Никаких принцев в изгнании, Хамелеон. Хамелеон, это просто пошло и избито, я отказываюсь в это верить! Да я даже похож на Андре Вардена!

Хамелеон вдруг заразительно расхохотался, хлопая себя по коленям.

– Ты что, лан Варден, подумал, что ты сын короля? Ой, не могу… Ну это стоило того. Нет, Эрик, ты не сын короля. Ты сын лекаря. Твой отец – простой придворный лекарь Андре Варден. Даже неблагородный. А вот мать у тебя – покойная королева Агния.

Должно быть, вид у меня был донельзя забавный, потому что Беар тихо пробормотал:

– Эх, и ни одного живописца нет у нас. Такое бы запечатлеть – золота бы по весу за картину отсыпали! А ведь я как знал, что он у нас не из простых.

– Да, непростой парень, – Хамелеон подмигнул товарищу. Он тоже оценил выражение ступора на моей физиономии. – И это очень удачно. В той каше, которая сейчас заваривается, нам очень поможет такой козырь. Нет, было бы лучше, если бы он королю был родственник, а не его супруге, но так тоже неплохо. Простой народ его и так любит, а высокое происхождение поможет аристократам терпеть мальчика.

– Чего уж тут высокого? – я начал понемногу приходить в себя. – Плод измены королевы с придворным лекарем. Стыдобища какая! Не мог папаша себя поскромнее вести, чтоб его там, в загробном мире, чесотка замучила.

– Да неважно это, – отмахнулся Беар, поддерживаемый согласным кивком Хамелеона. – Агнию за папашу покойного Грима выдали, когда ей едва тринадцать лет исполнилось. Король был старше ее на сорок лет. Кто станет осуждать женщину за то, что любви с супругом у нее не сложилось? И в любом случае осуждать мертвых королей и их семейные дела никто не станет. Тут главное, что королева Агния была вполне благородная лана, а значит, и в тебе кровь не совсем простая.