Корвус Коракс  - Лев Гурский

– И почему же ты так решил? – с иронией спросил Фишер.

– А вот почему! – К этому моменту я уже понял, что мешало нормально сидеть на табурете. Интересно, когда Лев Львович успел проделать этот фокус? Когда подтолкнул меня к Дезику?

Я привстал, вытащил из заднего кармана джинсов и вручил Фишеру рулончик плотно скрученных купюр, перетянутых аптечной резинкой.

– Двести призовых тысяч, которые пионеры дали за меня. Шеф намекнул, правда, что стою я дороже. Но нам сейчас пригодятся и эти двести. Все-таки я сходил на службу не зря.

Вилли Максович, надо признать, был справедливым командиром.

– Хм. – Он пожевал губами. – Действительно. Стало быть, и твой начальник – человек. Беру слова о нем обратно. Наш инструктор, Тихоныч, тоже был такой. В мелочах зверь зверем, но когда Мишаня Крамер, еще зеленый, приземлился на сосну и сильно поломался, Тихоныч пер его на себе семь километров по лесу – это с его-то грыжей… Короче, строгое дисциплинарное взыскание я отменяю. Хватит с тебя замечания за нарушение субординации. И одновременно выражаю благодарность за взятие ценного трофея. Я-то уже прикидывал, кого брать на абордаж, чтобы выехать за МКАД, но раз мы при деньгах, задача упрощается. Посиди-ка тут, в киоске, а я организую попутный транспорт до Улитина. С такими бабками мы поедем как короли…

Пока Фишер отсутствовал, я со скуки разглядывал в киоске картинки. Торговля прессой у Кругликова шла, как видно, не слишком бойко, и повсюду лежали кипы нераспроданных газет и журналов за последнюю неделю. Я редко обращаю внимание на глянец, но тут деваться было некуда. На обложках таблоидов преобладали портреты. Лидировал, понятно, президент Пронин: анфас, в профиль, в водолазном скафандре, в летном шлеме, на фоне аэропланов, цеппелинов, восходов и закатов. Я знал, что в Кремле работает большая команда художников-«пронистов», которая сопровождает президента повсюду. Потом их литографии официально утверждаются и рассылаются по СМИ, и за каждую картинку авторам через наше агентство капают проценты.

Второе место по количеству обложек обычно занимал – с большим отрывом от Пронина – премьер Михеев со всякими техническими прибамбасами в руках. Однако теперь его здорово потеснил наш новый друг – президент Польши Дудоня. Наверное, к его администрации тоже была приписана группа профессиональных «дудонистов», но, скорее всего, куда меньшая по численности, чем у нас. Поэтому на всех литографиях польский лидер выглядел одинаково: сверху – конфедератка, снизу – пиджак полувоенного покроя, а между ними – волевое лицо-циферблат с жесткими стрелками усов, которые всегда показывали без двадцати четыре.

Прочие персонажи встречались куда реже. Сверчков, например, мне не попался ни разу. Рыбин – всего однажды, на обложке «Воскресного вечера», в окружении матрешек и балалаек. Мэр Масянин для художника журнала «Точка зрения» гордо позировал в строительной каске на фоне парового бульдозера. На первой полосе «Военного ревю» министр обороны Олгой Жавдетович Хорхой высовывался из люка танка «Амрита» и отважно вглядывался в даль. Еженедельники «Время покажет» и «Место встречи» развлекали читателя идейно выдержанными политическими карикатурами: украинский президент Олесь Кривенко изображался тут в виде нищего, который побирается на ступеньках американского Конгресса, а английская премьерша Блинда Мейс – в виде сказочной Алисы, задумчиво кусающей шляпку мухомора цвета британского флага. Из соотечественников карикатуры удостоился только Андрей Наждачный на обложке «Жизненовостей». Голову оппозиционера художник приставил к телу разноцветного попугая лори, а сбоку подрисовал облачко с надписью заглавными буквами без знаков препинания: «ЛОЖЬ КЛЕВЕТА БЛЕФ ЧЕРНУХА». Я вспомнил, как полицаи Эдуардыч и Валера вчера безуспешно ловили австралийского какаду, и мысленно хихикнул…

– Иннокентий! С вещами на выход! – Дверь киоска приоткрылась, и снаружи просунулась рука Фишера. – Давай сюда чемодан, сам бери свой рюкзак и передислоцируйся в направлении норд-норд-вест. Проще говоря, держи курс на белую «газель». Вон, выгляни наружу. Видишь ее?

И я увидел. На брезентовом борту припаркованной неподалеку грузовой «газели» крупными буквами было выведено «Мягкая мебель. Доставка от производителя» и нарисован диван.

– Фабрика обслуживает ближнее Подмосковье, – объяснил мне Фишер. – Склад у них в двух кварталах отсюда. Я нашел фургон, который идет в Одинцово, и за небольшую мзду попросил для нас сделать небольшой крюк. Пустяки, дело житейское. Дуй к машине, а я запру киоск.

Я добрался до фургона, влез в кузов и обнаружил внутри такой же, как на картинке, огромный кожаный диван, обернутый в полиэтилен. Поверх него был наброшен клетчатый плед.

– Устроился? На вот сухой паек, похрусти. – В кузов заглянул Вилли Максович и протянул мне большой пакет чипсов. На голове Фишера теперь красовалась бейсболка с логотипом мебельной фабрики. – Я в кабину, там и посплю. Тебе тоже советую, дорога длинная. Попрошу водителя, чтобы он разбудил тебя за сотню метров до въезда в Улитино, где мы и встретимся. Сам я сойду раньше: надо кое-что проверить, а заодно укрыть вещи в надежном месте. Не попремся же мы в логово Сверчкова с вороном… Подай-ка мне сидор. – Старик взял мой рюкзак и перекинул через плечо. В клетке сердито завозился Корвус. Ему не нравилось путешествовать взаперти.

Машина тронулась. Спать мне поначалу не очень-то хотелось, однако диван, плед и легкая дорожная тряска сделали свое дело. Пока я хрустел, я бодрствовал, но едва покончил с чипсами, меня почти сразу же сморило. Таким образом весь долгий путь до Улитина уложился в два приключенческих сна, плавно переходящих один в другой. В первом мы с Фишером – оба в пробковых шлемах – прорубались сквозь первобытные джунгли, а во втором всё те же мы, но уже одетые бедуинами, вдвоем ехали по пустыне на верблюдах в поисках какого-то чудо-дерева с купюрами вместо листьев. И когда цель была близка, с неба раздался стук и я проснулся.

Фургон не двигался, а стучал водитель: пора, мол, выходить. Зевая, я выбрался и, когда «газель» умчалась, отошел к обочине, чтобы осмотреться по сторонам. В книжках я пропускаю описания природы, потому что они почти везде одинаковые. Если это поле, то ветер задумчиво шевелит тяжелые налитые колосья. Если река, то в воде, прозрачной до самого дна, весело проносится рыбья мелочь. Ну а если вокруг лес, то среди деревьев тоненько звенит комарье, а на клейких листочках блестят капли росы. Примерно так здесь и было. Окружающий лес с его листочками ничем не отличался от любого другого – хотя бы и в Бужарове. Реку я не видел, но, судя по плеску воды, текла она совсем рядом. Чего вблизи точно не было, так это полей с пшеницей: в окрестностях дачного поселка колосья, литые или нет, нафиг никому не нужны…

– Вот и я, деточка. Заждался?

Вилли Максович сменил черный плащ на синий джинсовый костюм. В руках старик держал большую корзину цветов – слишком ярких, чтобы быть настоящими.

– Корзину нести тебе, – сказал он. – Запомни, через КПП проходим в таком порядке: я налегке и следом ты с цветами. Они пластмассовые, но я их спрыснул духами, смотри не чихни.