Марш - Эдгар Доктороу

И ведь как он переменился! Куда девался его привычный скепсис. Никогда он до такой степени не открывался жизни, не жил настолько бездумно, простодушно, вопреки тому, какой обыденной стала в кочевом коловращении войны мысль о смерти. Вдруг, откуда ни возьмись, он обрел твердую уверенность, что выживет и что у них с Перл Джеймсон все еще впереди. Удивительным образом эта девочка стала главным в его жизни. Тем не менее они только общались, дружили. Он улыбнулся. Что ж тут поделаешь! Если она для тебя центр всего бытия, хочешь не хочешь, приходится приспосабливаться к ее желаниям, задвигая собственные понятия на дальние задворки сознания.

Мул топотал и топотал неспешной хлынцой, тьма начала редеть, и за деревьями затеялся шумок: люди и животные заворочались, и сами сосны, проявляясь из мрака, казалось, отнимали у ночи силу, втягивали ее в себя. Затем, как только верхушки деревьев осветились первыми лучами солнца, за поворотом дороги открылось чистое поле, и Стивен указал туда. И верно, такое ни с чем не спутаешь: лагерь пленных повстанцев. Здесь у солдат не было ни палаток, ни составленных в пирамидки винтовок, они лежали прямо на земле или сидели, обхватив руками колени, и столько подавленных и растерянных мужчин сразу Стивен не видывал в жизни. Впрочем, не совсем даже и мужчин: кутаясь в тряпки и остатки импровизированной формы, по большей части там коротали ночь просто мальчишки. Глядя на них, даже Стивен почувствовал себя стариком. Несколько столбов по периметру, рядом с которыми дежурили караульные, указывали на то, что разбежаться этому горе-воинству вряд ли позволят.

Стивен и Перл спешились, привязали мула рядом с дорогой и без лишних церемоний, нисколько не озаботившись тем, чтобы представляться или что-либо объяснять, пошли на поле к пленным. Караульные лениво на них поглядывали, зевая и добродушными кивками здороваясь. Если и был здесь начальник в офицерском чине, то все еще спал в большой каркасной палатке на том конце поля, что выходил к опушке соснового лесочка.

Столь поразительная юность большинства пленников подкрепила в Перл веру в то, что она на правильном пути. На расспросы мальчишки отвечали, что они воевали под началом у генерала Харди, который всячески досаждал Шерману еще со времени похода по Джорджии. Все поголовно вежливые, они отвечали Перл с непременным «да, мэм» или «нет, мэм». Бедные дрожащие щенята, — тихо сказала Перл Стивену, — они боятся собственной тени. Но это хорошо, что им вправили мозги, а то как бы они смирились с тем, что теперь работающим на их полях неграм придется платить, а то, глядишь, и черный фермер по соседству объявится!

А потом она конечно же нашла его — этого Джейми, братца номер два. Он был один, сжался в комок, поджав ноги и руки, и весь дрожал, несмотря на то, что сидел в полоске утреннего солнца, которое на его лице резко обозначило костлявые скулы, ввалившиеся щеки, шрамы на коже и грязь под носом; воспаленные глаза его были тусклы, а волосы, отросшие длиннее, чем ей запомнилось, были такими грязными, с засохшей в них глиной, что он и блондином-то больше не выглядел.

Братец номер два, — сказала Перл, — ну у тебя и вид! Смотреть страшно.

Он поднял на нее взгляд, не узнавая.

Пошли с нами. Давай-давай, вставай!

Чтобы заставить его что-то уяснить, и то массу сил затратили. Стивен подхватил его под мышки, поднял на ноги и, пока другие пленные, ничего не понимая, растерянно озирались, взял мальчишку за руку и повел к дороге. Но тут караульный остановил их — дескать, куды? экой прыткий! — а с противоположного конца поля уже ехал к ним на коне офицер, продирался сквозь толчею пленных, расступающихся перед ним направо и налево. Подъехал, спрыгнул с коня и пожелал узнать, что, собственно, происходит.

Стивен Уолш отдал честь. Он заметил, что офицер — лейтенант всего лишь — стоит без головного убора, наполовину расстегнутый и расхристанный, а из-под его форменной тужурки свисают помочи штанов. Охрана пленных — поприще не шибко-то облагораживающее. Сэр, — сказал Стивен, — у нас приказ Сарториуса, полковника медицинской службы, удалить из вашего лагеря заболевших пленных.

Офицер покосился на жезлы со змеями, красовавшиеся у Стивена на петлицах госпитального стюарда, и смерил взглядом Перл. Перл была в плаще санитарки, который дала ей Эмили Томпсон, и кепи рядового пехотинца: предполагалось, что головной убор — пусть уж какой ни на есть — придаст достоверности ее военному обличью.

И зачем же это полковник отдал такой приказ?

Этот человек болен, — сказала Перл. — Вы видите его глаза, видите, какая у него кожа? Он заразный.

Болен? Чем?

Я не больной! — заартачился Джейми Джеймсон.

Сэр, — быстро заговорил Стивен, — у этого человека заразная болезнь. Называется «Антонов огонь». По-простому — «рожа». Бывает, приводит к смерти. От нее, кстати, умерла королева Анна. Тело умершей так распухло, что гроб, в котором ее хоронили, был чуть не квадратный. Так что пациента надо изолировать, пока этой дрянью он не перезаразил вокруг себя всех здоровых. Бывало, Огонь Святого Антония выкашивал целые полки.

Да мне-то что! Пускай заразит хоть всех суржиков! — пожал плечами лейтенант. — Чтоб они сдохли.

Сэр, солдаты в синем тоже от болезни не застрахованы.

Лейтенант отскочил как ошпаренный, не отрывая встревоженного взгляда от пленного.

Так же, как и офицеры, — добавила от себя Перл.

Да не больной я! — по-прежнему упирался Джейми Джеймсон.

Офицер покосился на него с отвращением. Уберите его отсюда, — процедил он, словно сия идея исходит от него, а не от медицинского департамента.

Если бы он додумался спросить у нас письменный приказ, нам бы тогда конец.

Но ты подкован-то как, Стивен Уолш, ай, молодец! — восхитилась Перл и обняла его.

Да какой я, к черту, больной! — возмущался Джейми Джеймсон. Он плелся за мулом на веревке, одним концом которой у него были связаны запястья, а другой намотал себе на руку Стивен.

Перл оглянулась на него, поджала губы. Заткни чавкалку, дурень, — сказала она. — Добро от зла отличить не можешь!

К тому времени он Перл уже узнал.

Будет тут меня учить еще всякая девка черномазая!

Они не стали ничего ему объяснять, готовить его, но когда вернулись в расположение госпиталя и убедились, что Мэтти в доме, мальчишку развязали и послали к ней, чтобы мать с сыном нашли друг друга. Вот только я этого ни видеть, ни слышать не хочу, — проворчала напоследок Перл.

Все готовились к выступлению. По лесам и полям запело, заклекотало — горнисты трубили сбор. Выйдя из фермерского дома, Сарториус глянул в небо и натянул перчатки. С дороги доносились выкрики ездовых, тележный скрип и грохот. Полковые санитарные кареты одна за другой выезжали со двора и присоединялись к веренице телег и фургонов. Перл собрала скудные пожитки Мэтти Джеймсон в мешок и побежала в дом, где мать с сыном сидели рядом на софе; Мэтти плакала, держа сына за руку и неотрывно на него глядя, тому было неловко за нее, он куксился и дулся.