Шаг за рубеж - Ксен Крас

Фейг хотела подождать ответов от великих родов, чтобы подобрать наиболее приемлемый вариант для сестры возлюбленного. Она отсеяла все Малые Ветви, а из Ветвей отбирала лишь самых богатых, перспективных, прославленных и достойных породниться с Вайткроу. Если Династии не предложат никаких кандидатов, ей все равно придется это делать. Так зачем откладывать неизбежное? Тем более что пока правителям всех земель совсем не до…

Вперед ее гнало и еще одно осознание – леди Леона родилась у тех же людей, что и Вихт, она была Вайткроу ничуть не меньше своего брата. Если многое из легенд и сказок сбылось в отношении мужа, то такие же силы могли рано или поздно обнаружиться и в противной девчонке, всем сердцем ненавидящей Фейг, а уж она точно найдет применение дару! Новая хозяйка Фридомхелла боялась за свою жизнь и за жизнь еще не родившегося ребенка.

Леона была мстительна и жестока по отношению к супруге брата, а еще своенравна и весьма изобретательна, пожалуй, даже слишком для ребенка. Ей могло прийти в голову напакостить Фейг, изуродовать ее, а может, она желала уничтожить первенца, чтобы Вихту не пришлось разделять свою любовь на нескольких человек. Фейг боялась лишний раз нанести серьезную травму кому-либо, в том числе и Леоне, старалась быть предельно аккуратной в выражениях и тем более действиях, не допускать мысли об отмщении, не прибегала к каким-то опасным вещам, не поднимала на девчонку руки, но вредная маленькая леди Вайткроу была иной.

Поначалу казалось, что во Фридомхелле живет лишь обиженный жизнью ребенок, рано оставшийся без родителей, ценящий трепетную заботу брата и привыкший быть главным созданием в замке и городе, тем, кто достоин всеобщей любви и внимания. Фейг надеялась наладить связь с будущей родственницей и оправдывала ее деяния. Некоторое время, пока хватало сил. Но сколько бы циклов ни проходило, сколько бы усилий урожденная Форест ни прилагала, Леона не становилась лучше. Скорее напротив, с каждым днем она обучалась чему-то новому, становилась старше и хитрее, изворотливее, а ее прекрасная фантазия, которая могла бы помочь ей стать творцом и создавать удивительные картины, писать стихи или сочинять музыку, растрачивалась на то, чтобы найти новый способ испортить жизнь жене брата.

Династии погрязли в войне, выяснении отношений и каких-то важных делах, отец и тот ничего не ответил насчет Ховвила. Он и вовсе перестал писать Фейг, и леди чувствовала волнение. Поначалу она скорее ревновала и думала, что папенька слишком увлекся наконец-то родившимся сыном-наследником, позабыв про старшего отпрыска, но после очередного письма, на которое ей вновь не пришло никакого ответа, заволновалась. Леди снова и снова отправляла воребов в Гринтри, пока не получила послание от советника Боуэна Хайтхорса – она знала его с самого детства и любила не меньше, чем Арло и дядюшек Ласса и Клейса. Друг отца сообщил, что в данный момент правитель занимается важными делами и отправился в столицу к регенту. Как только он вернется, то обязательно напишет дочери или приедет к ней повидаться. Хайтхорс пообещал, что лично проконтролирует Райана, а сомневаться в советнике Фейг не имела ни одной причины.

Письмо было сухим и коротким. Боуэн редко писал ей и, насколько она могла вспомнить, всякий раз отвечал в подобной манере, большую часть времени посвящая управлению землями и развлечениям с Форестами, но Фейг не могла успокоиться. Ей продолжало казаться, что в родном Гринтри, да и во всем Ферстленде, творится нечто страшное. Нечто, о чем она не знает, чего не способна понять. Нечто дурное.

Вихт тоже не отвечал, прошло не менее полуцикла с момента, как он писал в последний раз. Рирз и до этого посылал воребов нерегулярно, оправдываясь делами, а теперь от него и вовсе не приходило ни единой весточки. На юге никто не знал, что творится на севере. Пока разведчики, которые периодически отправлялись во все стороны света – с тех пор как бастард Холдбиста приложил руку, это стало происходить чаще, – вернутся, пройдет слишком много времени.

Волнение плохо сказывалось на самочувствии леди, лекари посоветовали ей проводить как можно больше времени на свежем воздухе и отдыхать. В саду в самом деле было прекрасно, Фейг любила царящие там запахи, а псы весело играли, бегая с лаем друг за другом вокруг деревьев. Иногда они слишком заигрывались, и Фейг прикрикивала на рычащих приятелей, чтобы те утихомирились.

Единственное, что омрачало жизнь, – невозможность спрятаться от Леоны Вайткроу.

Девчонка пользовалась положением и прогоняла слуг и придворных, она специально приходила с подружками из числа дочерей придворных дам, готовыми поддакивать представительнице Великой Династии, и именно в то время, когда Фейг выбиралась из-под защиты покоев. Порой казалось, что Леона следит за передвижениями новой хозяйки Фридомхелла.

В этот раз все началось необычно – без обзывательств, без грубых шуток, без внезапно оказавшегося в складках покрывала кома грязи или гнилого фрукта, без порчи вещей. С самым смиренным видом леди проследовали мимо ожидающей подвоха Фейг и расположились недалеко от нее. Дочь Райана Фореста очень старалась делать вид, что не замечает присутствия других людей. Ее псы перестали носиться по саду, вернулись к хозяйке и уселись вокруг, повинуясь одному только желанию. Неужели Рирз в самом деле прав?

– Я говорила со священнослужителями, – намеренно громко и отчетливо выговаривая каждое слово, начала беседу с подругами леди Леона. – И они сказали, что у женщины, которая убила своего мужа, околдовала нового и вышла за него замуж, может родиться только уродец.

– Урод? – засмеялась одна из сопровождения. Фейг казалось, что она перебралась вместе с родителями во Фридомхелл недавно, уже после прибытия Фейг, и быстро нашла общий язык с Леоной. Она любила повторять какие-то слова и переспрашивать по нескольку раз. Кажется, ее звали Нэлла. – С большими жабьими глазами?

– О да! И с жабьим лицом. А еще говорят, что он будет покрыт шерстью и иметь три руки, – со знанием дела отвечала Леона. – А из его спины будет торчать горб.

– А если это будет девочка? – поинтересовалась другая подружка. Фейг помнила, что ее звали Иала, она принадлежала роду Соутфлюит, была какой-то пятой, что ли, дочерью младшего брата лорда и превосходно пела.

– То это будет самая страшная в Ферстленде девочка! Даже дикари в Новых Землях красивее ее во много-много раз! Я слышала, там в нашем замке живет страшнющая женщина, у нее все лицо в шрамах. А еще она одевается как мужчина, и волосы, и фигура, и по ней непонятно, что она женщина.

– Непонятно,