Исцеление любовью - Кэтрин Стоун

…Доктор Стивен Шеридан остановился посреди комнаты и выразительно посмотрел на Джесса Фалконера.

— Я вам нужен, Стивен? — неуверенно спросил Джесс.

— Совершенно определенно — да! И очень срочно.

— Хорошо. Райза, мне придется ненадолго уйти.

— Уйти?

— Просто перейти в другой корпус, это рядом. Но даже если ты не будешь меня видеть, знай, что я здесь, неподалеку, с тобой.

— Как луна… — чуть слышно пробормотала Райза.

— Да, как луна, — откликнулся Джесс.

Кэтлин в тревоге посмотрела на девочку. Но дыхание Райзы выровнялось, а на щеках проступил румянец: И только в глазах была мольба: «Джесс! Не уходи!»

Он с любовью посмотрел на нее:

— Не бойся. Все будет хорошо! А я скоро вернусь, моя милая «вкусная картошка»!

— Насколько это опасно, Стивен?

Шеридан слегка нахмурился. Не то чтобы ему не понравился вопрос. Просто момент для этого был неподходящим. Длинная, полая внутри игла уже пронзила стенку его вены, и темная кровь стекала по стенкам стерильной пробирки.

Стивен еще несколько мгновений наблюдал за тем, как узкий стеклянный сосуд наполнялся густой бордовой жидкостью. Потом сумрачно сказал:

— Лет двадцать назад, когда еще мало кто знал о существовании таких болезней, как СПИД или гепатит «Б», переливание крови не задумываясь делали даже при более легких формах анемии. Теперь же стали экранировать тесты на эти болезни, но как быть с другими заболеваниями крови, о которых еще только начинают говорить?

Шеридан перевел взгляд с пробирки на пациента:

— Во всяком случае, Джесс, мы учли урок и в эти дни уже проводили переливания крови с куда большей осторожностью. Хотя случись такое два десятилетия назад, я скорее перелил бы вам кровь, чем взял ее.

— Я опасаюсь не за себя, Стивен. Что из того, если мой гемоглобин упадет еще на несколько делений? Дело не во мне. Куда большее беспокойство вызывает Патрик. Нет ли опасности для него?

Стивен чувствовал, что Джесс действительно боится не за себя, а за брата. Но не хотел усиливать эти опасения рассуждениями о всевозможных осложнениях. Тем более что сам Джесс избегал обсуждать эту тему.

Однако молчание не означало, что он не думал об этом. То, что клетки костного мозга Джесса так легко прижились в организме Патрика, не гарантировало их от возможного отторжения в будущем. Конечно, сейчас эти клетки успешно боролись с его болезнью, но достигнутая в результате операции гармония в костях Патрика была слишком хрупкой и шаткой. Что, если после нового переливания крови пересаженные клетки взбунтуются?

Стивен, казалось, угадал мысли Джесса.

— Конечно, — со вздохом сказал он, — известный риск есть. Но Патрик знает об этом. Он сказал, что готов принять столько крови, сколько вы сможете ему дать.

— Тогда, Стивен, берите! Берите столько крови, сколько потребуется!

Уэствудская больница

Вторник, 7 мая 1999 года

Доктор Шеридан порекомендовал Джессу провести остаток ночи в постели, воспользовавшись стоявшей в донорской кроватью. А утром — переехать на коляске в гематологическое отделение и вселиться вторым пациентом в палату Патрика, заняв соседнюю койку.

Стивен подозревал, что Джесс не воспользуется этой возможностью, чтобы помириться с братом. Хотя бы потому, что все его мысли сейчас были заняты Райзой. И не ошибся: тот решительно отказался находиться рядом с Патриком, но просил передать ему свою благодарность за согласие ассистировать при операции девочки.

Но Стивен Шеридан и предположить не мог, что Джесс вообще не станет ложиться. И уж совсем не допустил бы совершенно дикой мысли о том, что его пациент проведет остаток ночи в супермаркете «Ариэль», стоя перед полками с детским питанием и повторяя одними губами: «Вкусная картошка». А именно так Джесс и простоял все время, пока Райзе в больнице делали операцию.

Для него посещение этого отдела супермаркета стало своеобразным ритуалом еще с той поры, когда Райза была совсем крохотной. Здесь Джесс покупал ей несложную, но всегда очень вкусную еду. Сначала это были баночки и пакетики. Когда же девочка окрепла, то пришел черед и «вкусной картошки». Порой, когда Райза по каким-нибудь причинам уезжала, Джесс приходил сюда вообще без всякой цели и мог чуть ли не часами стоять перед полками и думать о ней.

Так произошло и сегодня ночью. Но на этот раз мысли Джесса были тягостными, а воображение рисовало ужасные картины. Он отлично знал все этапы операции, которую в эти минуты Кэтлин и его брат делали Райзе. Представлял себе, как вскрывают грудь маленькой девчушки, как открывают бьющееся сердце, берут его, подключают к груди Райзы бездушный аппарат, вторгаются скальпелем в живую нежную ткань…

Кэтлин не могла думать ни о чем, кроме операции. Эмоции здесь были недопустимы. Усилием воли она отогнала от себя мысль о том, что в этот момент оперировала не одно сердце, а два. Маленькое сердечко Райзы и большое — его…

Не могла Кэтлин позволить себе подумать и о том, куда и почему так неожиданно исчез Джесс. И о том, что он почувствовал себя здесь нежеланным, лишним и с презрением исключенным из того круга любви, который сомкнулся вокруг операционного стола Райзы.

Обо всем этом Кэтлин будет думать позже. Когда Райза вернется к жизни. А она должна, обязана вернуться. И это сейчас зависело от умелых рук хирурга Кэтлин Тейлор…

— Ткани вокруг задней стенки выглядят здоровыми, — прошептала она. — Хорды и листки — тоже.

Патрик облегченно вздохнул.

— Начнем?

— Да. Ты готов?

— Готов.

— Патрик?

Односложный вопрос Кэтлин прозвучал спокойно, хотя в глазах ее был ужас.

Оба хирурга твердо следовали правилу, давно ставшему законом в медицинском мире: никогда не говорить в присутствии пациента, даже находящегося под глубоким общим наркозом, о том, чего тот не должен слышать. Было немало случаев, когда пациент, даже находившийся в состоянии полнейшей комы, при неосторожном слове врача вдруг открывал глаза. Рассказывали и анекдоты о тех, кто при этом спрыгивал с кровати и убегал из больницы.

Сердечко Райзы оставалось неподвижным. Оно не реагировало ни на какие экстраординарные меры. Не помог даже электрошок…

Патрик поднял безжизненное сердце девочки и положил на свою широкую ладонь. Потом осторожно сжал и тут же разжал. И так — пятнадцать раз подряд. Пока не почувствовал, как сердце девочки дрогнуло в его руке.

Пятнадцать. Тогда, четвертого июля на озере Грейдон, им с Джессом было по пятнадцать лет…

— Да, он звонил!

— Когда?

Джонатан чуть нахмурился, стараясь точно вспомнить.