Двадцать отражений лжи - Ольга Шумилова

— Ты же присмотришь за ней?…

— Куда я денусь, — тот кивнул. — В конце концов, не пропадать же моей лаборатории.

— Спасибо, Тан.

Силлан не поражал воображения ничем, кроме бесконечных туч стелящейся у самой земли мелкой пыли. Она лезла в глаза, хрустела на зубах, покрывала неряшливым налетом одежду, технику и дома.

Маленькая планетка, маленький город с бесконечными рядами похожих на ангары домов и серой громадой местного филиала Академии в центре. Желтая пыль на крышах, на шероховатых стенах, на редких прохожих… Город был похож на призрак, сливаясь с раскинувшейся на километры вокруг пустыней. С яркого лазурного неба днем раскаленной лампой светила двойная звезда, ночью было черно, как в бочке.

Я бросила последний взгляд наружу и отвернулась от окна. Как же мне все это надоело…

— Рядовой Пешш, можете мне внятно объяснить, что вы здесь до сих пор делаете? — прервала я легкомысленную болтовню уже второй час маячащего у постели Марлен агента.

— Так точно, куратор! — жизнерадостно отозвался Пешш, подскакивая и вытягиваясь в струнку. — Алиссондра отправилась общаться с местными костоправами. И попросила ее заменить.

— Хирурги настолько заняты, что не в состоянии посетить палату самостоятельно? — поинтересовалась я.

— Ну…

— Вот именно. Марлен нужно отдыхать, а не до часу ночи скрашивать твою бессонницу.

— Но он мне совершенно не мешает! — запротестовала девушка. — Я не хочу спать.

— Сомневаюсь, — я послала Пешшу выразительный взгляд.

— Уже ухожу, — легко согласился он. И невинно заметил: — Какой интересный у вас медальон. И оправа характерная. У мудрейших братьев купили? Могу поспорить, дорого обошлось.

— Пешш, шагом марш проверять данные с орбиты. И — да. Дорого.

Дороже некуда.

Он наконец ушел, а я присела на стул у кровати, в уже который, набивший оскомину раз, уговаривая Марлен потерпеть эти несчастные несколько дней больничного режима и не злить доктора Хова, уже приходившего ко мне с жалобами на лишних посетителей.

Девушка мерно кивала, а потом принялась уверять, что к ней и забегают-то всего на минутку.

На минутку… Прикроватный столик утопал в цветах, причем большую часть из них принесла не я. Из-за букетов было едва видно саму Марлен, в голубой больничной сорочке кажущуюся еще более хрупкой и бесцветной, чем обычно.

Алиссондра пришла только через час — с зеленоватым от усталости и стимуляторов лицом и пестрящим заметками блокнотом подмышкой. Я отправила ее спать, взамен подняв с постели Харлин. Та пришла со своим кофейником — и даже поделилась со мной. Ее ждала бессонная ночь у чужой постели, меня — у экранов портативки, и, хотя сил не оставалось ни у меня, ни у нее, это было нужно.

Потому что — бдительность, эхлы бы ее побрали…

Ведь мы до сих пор не знаем, кому и зачем нужна эта еще не родившаяся девочка, зато наш противник не может не знать, что у него остался последний действительно серьезный шанс. Пройдет неделя — и крошечный сверток в розовом одеяльце упрячут за семью замками на неприступном «Полюсе». А то и на Станайе, если мудрейшие смогут выторговать у Корпуса эту жизнь.

Это будет уже совсем не моя проблема — на мои плечи свалятся новые, но как же далеко до этого момента…

Целая неделя. Целая вечность.

Я вышла в коридор и медленно зашагала в жилой корпус — в нем останавливались родственники и, как в нашем случае — «охрана».

Белоснежные стены слепили усталые глаза. Войдя впервые внутрь клиники и отряхнувшись от песка, именно их я заметила первыми, и только потом — все прочее. Новейшее оборудование, опытный персонал, идеальная стерильность… Хова можно было понять — ради таких условий можно было потерпеть и худший климат.

Дверь переходного бокса бесшумно скользнула в сторону. Горячий ветер рванул полы форменной куртки, неся за собой сотни сухих крупинок. Я сощурилась, сунула руки в карманы и села на скамейку у входа.

На черном небе бриллиантово сияла россыпь звезд. Ветер выдергивал пряди волос из тщательно закрученного узла, присыпая мелким песком.

Я пропускала песчинки сквозь пальцы, невидящим взглядом скользя по цепи дюн на горизонте.

Как же я устала…

Устала от необходимости что-то делать, от кого-то что-то требовать и напряженно ждать исхода, отвечать на сотни вопросов ежечасно, быть ответственной за все и ни на что не иметь влияния. Я застряла между небом и землей, как мятежные эйра из книжки Санха.

Никогда не видеть родины — это ли не страшно?…

Тихо звякнули друг о друга амулеты на груди. Я с тоской уставилась на горизонт. Как же все это… неправильно.

Почему я чувствую себя виноватой, хотя никого ни к чему не принуждала?… Не давала гарантий, не заставляла сохранять все наши договоренности в силе, хотя и аннулировала свою их часть. Не просила ради меня то ли выпрашивать, то ли воровать священные реликвии…

Так какого эйра ты делаешь, Неро?!

…Нет, все, конечно, понятно. Он хороший психолог, этот ненормальный авантюрист — как и его знаменитый тезка. И моя реакция наверняка тщательно просчитана — в том числе и эти глупые метания. Рассчитывает, что явлюсь с повинной, замученая совестью?…

…В конце концов, даже не факт, что это его инициатива. Тан явно помогает Неро не просто по доброте душевной — хватка у парня как у бульдога, пусть и маскируется жизнерадостностью трехмесячного щенка. А самое главное — мотивы Тана пусть и не кристально прозрачны, но вполне понятны: как следует покопаться в моих знаниях. Учитывая все обстоятельства, шанс для него более чем уникальный. Так что вполне возможно, что идея меня завербовать принадлежала вовсе не Неро…

…И дело тут даже не в том, кто кому что сказал и сделал. Должны же быть какие-то рамки делового общения, в конце-то концов! Со своими менеджерами он себя так же ведет?!..

…Да какие тут вообще могут быть разговоры! Это дело принципа. Кто кому и что может быть должен в принципе. Да, принципе!..

Кого я обманываю, боги мои…

Я ведь привязалась к нему, к этому мекалом укушенному придурку. Со всеми его безумными, абсолютно нереальными планами, которые он как-то умудряется проталкивать в жизнь, не жалея ни себя, ни других. С манерой читать нотации и учить жизни — как же меня это раздражает, кто бы знал… С сомнительным чувством юмора, и еще десятью тысячами других недостатков.

Просто мы одинаковые, как горошины в стручке. И именно поэтому он так хорошо меня знает — а не потому, что мы были так уж близко знакомы.

Меня осенило не так давно — когда, разговаривая с Таном, я видела, как сквозь мальчишку с веселыми глазами проступал мужчина, четко знающий, чего он хочет и почему. Возраст и количество прожитых лет — вещь относительная, а я стала об этом забывать. Сама я даже и близко не стара — но по своим меркам. Дома меня до сих пор называли бы «маленькая шэ».