Колодец забытых желаний - Татьяна Устинова

— Понимаем, — согласилась Ника.

— А раз понимаем, то должны знать, что это «Климадинон», аэто «Мастодинон». Даже в моем возрасте можно выглядеть отлично и чувствоватьсебя прекрасно! Никаких перепадов настроения, нервы в порядке, сон чудесный! Иесли про эти препараты не забывать, твоя сказочная красота навсегда останетсясказочной.

— Моя… красота? — пробормотала Ника.

Никогда в жизни она не думала о себе как о красавице!

— Ну да, — легко согласилась Ирина Петровна, — а как жеиначе! В определенном возрасте изменения неизбежны, дорогая. Но это простоизменения, и больше ничего, особенно если у тебя есть средства спасения! Развея думаю о головной боли или, не дай бог, каких-то неприятных ощущениях в груди?Не нужно мучить себя. Себя нужно любить и поддерживать, как раз с помощью «Климадинона»и «Мастодинона». Это ангелы-хранители женщины элегантного возраста!

Она налила воды из графина и с любовью посмотрела на своитаблетки.

— И это не какие-то там никому не известные пищевые добавки!— Тут она фыркнула презрительно. — А проверенные и надежные препараты.

Она отправила их в рот, запила и посмотрела на Нику:

— Запомнила? Все очень просто и даже в рифму — «Климадинон»и «Мастодинон»!

Ника улыбнулась.

— Запомнила.

— Ну и отлично. Теперь давай пить кофе и разговаривать олюбви.

Из разговора о любви ничего не получилось. Ника была не всвоей тарелке, зато Ирина Петровна разливалась соловьем — и все про Олега. Какрос, чем болел, какой был умный в школе и как потом научные статьи писал. Какиеподавал надежды — и оправдал, оправдал! Только вот семьи нет. Была, и не стало.

— И Машка от него уже отвыкла. Она как-то сразу отвыкла,очень быстро, хотя мы все время общаемся и мать этому не препятствовала, честьей и хвала!

— Машка — это дочь?

— Ну конечно! Так что слава богу, дорогая, что ты нашлась,или, может быть, твоему преподобному слава? Ну, о котором тебя расспрашивал мойсыночек!

— Серафиму Саровскому, — сквозь зубы поправила Вероника.

У нее не было никакого восторга по поводу того, что она«нашлась», да и не «находилась» она вовсе!

Эта красивая женщина, так похожая на Любовь Орлову изкинофильма «Весна», все придумала от первого до последнего слова!

Еще Вероника маялась от того, что голубенький свитерок такнекрасиво ее обтягивает, и от того, что Федор, должно быть, давно дома и ждетее, а она сидит тут, как девушка на выданье, с мамашей «жениха» и болтаетневесть о чем!

И Олег Петрович пропал так надолго! Зачем она согласиласьостаться?! Впрочем, он сказал, что «она должна», и это было чистой правдой.

Очень ловко Ирина Петровна выспросила ее про Федора и пробывшего мужа, сочувственно поцокала, когда выяснилось, что никто и никогда имне помогал, и Вероника нервничала все больше и все чаще посматривала на часы.

Олег приехал только в начале одиннадцатого, очень сердитый.Следом за ним ввалился Гена, и Ирина Петровна тут же объявила, что Геночкадолжен отвезти ее домой, и стала шумно прощаться и целоваться с Вероникой.

— Чем вы ее так воодушевили? — устало спросил Олег, когда заматерью и водителем закрылась дверь. — Сто лет не видел ее в таком энтузиазме!

— Серафимом Саровским.

— Что?

— Вот так. Мне тоже давно пора домой, Олег Петрович. Ядолжна ехать. Федор, наверное, нервничает.

— Федору я позвонил, — возразил Олег Петрович, и Вероникауставилась на него во все глаза. — Слушайте, да не смотрите вы на меня так! Япозвонил и сказал, что сам привезу вас, когда освобожусь.

— Вы?!

— Если вы будете все время переспрашивать, я больше не скажуни слова, — пригрозил он и куда-то ушел.

Вероника растерянно постояла возле входной двери — впрочем,кто их разберет, которая входная, может, вот эта, а может, соседняя, — ипотихоньку двинулась в сторону комнат, и забрела куда-то не туда, и вдругоказалась с ним нос к носу.

Он был в джинсах и белоснежной рубашке с закатаннымирукавами. Вероника отвела глаза.

В ее жизни нет и не может быть никаких мужчин, особеннотаких, как этот, богатых, уверенных, знающих о жизни все! Ей сорок пять лет,она толстая, бедная и работает в музее! Ей нет и не может быть никакого дела доего… джинсов!

Тем не менее почему-то именно от джинсов она не могла глазоторвать.

— Есть хотите?

— Нет.

— Врете.

— Олег Петрович, может быть, я домой поеду?

— А вам не интересно, кто убил Василия Дмитриевича иподставил вашего сына? Совсем?

— А вы знаете, кто убил?!

— Знаю.

— Когда вы узнали?!

— Вот только что. И не я один, мы с Геной узнавали. Междупрочим, прекрасной барышне Виктории и вашему сыну это очень даже интересно, и янасилу от них отвязался. Да и то не знаю, отвязался ли. Виктория — девушканапористая.

— Что значит… отвязались?

— Они собирались к нам нагрянуть.

Вероника покачнулась и ухватилась рукой за какой-то латунныйстолбик, оказавшийся торшером.

— Нагрянуть… к нам?!

— Ну да. Сюда, ко мне. Я так понял, что барышня поджидалаФедора и, когда он вышел из музея, повезла его на свидание. Все как у нас свами. Я тоже ждал вас с работы и повез на свидание.

— Олег Петрович, — начала Вероника умоляюще, — я вас умоляю,не нужно так со мной разговаривать! Я же не одна из ваших многочисленныхпоклонниц, честное слово! Спасибо вам большое за Федора, и, если нужно будетпривлечь специалистов к экспертизе иконы, я непременно таких найду, и я даже незнаю, чем мне вам отплатить за Федора и за все, что вы сделали для нас, дляменя…

— Есть вещи, за которые нельзя платить, — возразил он. —Кстати сказать, я сам только недавно это понял. Быть благодарным можно, аплатить нельзя. Вы понимаете? И может, будем уже говорить друг другу «ты»? Вконце концов, мы вместе учились и сегодня вступили в преступный сговор!

— В какой сговор?..

— Преступный! — повысил голос Олег Петрович.

В это время в глубине квартиры мелодично заиграла какая-томузыка, и Олег Петрович сказал непонятно:

— Вот видите? Что я вам говорил? А вы слушать не хотите!

— А что вы мне говорили?

— Говорил, что Виктория — очень активная девушка, вот что явам говорил!