Аркадий и Борис Стругацкие. Собрание сочинений. Том 1. 1955-1959 - Аркадий Стругацкий

– Но данные расплывчаты и недостаточно полны, – ворвался в речь командира Юрковский. – Имея возможность получить гораздо более точные данные…

– Мы не имеем такой возможности! – отчеканил Ермаков.

– Как так – не имеем?!

– Я уже сказал. Готов повторить. Воды осталось на четверо суток. Связи нет. Положение «Хиуса» на болоте небезопасно. Поход в Дымное море в наших условиях является авантюрой. Любая серьезная неисправность транспортера может привести к провалу всего дела. Кроме того…

– При чем здесь авантюра, когда речь идет о задании правительства? – Юрковский вскочил. – Нам поручили ответственнейшее дело, а мы выполняем его только наполовину. Это же позор! Когда еще сюда придут люди!..

– Если мы вернемся, они придут скоро, а если останемся здесь – никогда… Или через двадцать лет!

Дауге сказал негромко:

– Ведь вы обещали… Вы дали согласие на этот поход после оборудования ракетодрома…

– Да, я собирался исследовать Дымное море, если будет на то возможность. Но этой возможности нет. Рисковать результатами экспедиции я не намерен.

– Риск! Опять риск! – бушевал Юрковский. – Я не боюсь риска! Говорите что угодно, Анатолий Борисович, но вы не в силах сделать нас трусами! (Ермаков невольно вздрогнул: это были его собственные слова.) Основная задача экспедиции не будет выполнена!

– Не так, – вмешался в спор Быков.

Он неожиданно вспомнил свой разговор с Ермаковым в самом начале перелета и сразу понял причины, заставлявшие командира быть осторожным. Геологи, привыкшие к тому, что Быков обычно не вмешивается в разговоры на эту тему, удивленно воззрились на него. Только Ермаков не шевельнулся.

Быков продолжал:

– Основная задача экспедиции не в этом. Вы плохо помните приказ комитета. Испытание «Хиуса» – вот основная задача.

– Алексей Петрович прав. Наша основная задача – доказать, что только снаряды типа «Хиус» могут решить проблему овладения Венерой. Доказать это! Кроме того, доставить на Землю результаты предварительной разведки. Мы их добыли. Ракетодром создан. Остается главное – вернуться.

Неудачливый именинник принялся с отвращением жевать роль-мопс – видно было, что он сдается.

Юрковский воскликнул с горечью:

– Бросать на полдороге такое дело!

– Лучшее – враг хорошего, Владимир Сергеевич. И потом, мы сделали свое дело…

– Вы не специалист, – дерзко сказал Юрковский.

– Я командир! – Ермаков заиграл желваками и проговорил, сдерживаясь: – Я отвечаю за исход всего дела. Я мог бы просто приказать, но я выслушал ваши доводы и… считаю их неубедительными. Не будем больше об этом… И, кроме того, если Михаил в течение ближайшего часа свяжется с нами и приведет «Хиус» сюда, я дам вам еще два-три дня…

– Утешение, – язвительно проговорил Юрковский.

– Надеяться на связь – надеяться на бога, – криво усмехнулся именинник.

– К сожалению, вы правы, Григорий Иоганнович, – холодно согласился Ермаков и поглядел на часы.

Вечер был испорчен несомненно. Геологи сели бок о бок и понурили головы. Ермаков снова занялся приемником. Репродуктор выл и надсадно каркал. Бежали минуты. Связи не было. Забытая бутылка одиноко стояла посреди белой салфетки.

«Кр-ра, кр-ра, ти-иу-у, фюи-и…» – затянул приемник. Индикаторы на стене медленно налились красным. Заверещали счетчики радиации.

– Венера приветствует тебя, Иоганыч, – деревянным голосом сообщил Юрковский.

– Ах, боже мой, боже мой!.. – проговорил именинник с невыразимой тоской и принялся ругаться вполголоса по-латышски.

«Фюи-и-и-у-у», – неслось из репродуктора.

вдруг негромко пропел Юрковский на мотив знакомой лирической песенки.

– А, это что-то новое! – оживился Дауге. – А дальше?

– Подпевать будешь? – спросил Юрковский немного смущенно.

– Конечно! Давай!

Юрковский повторил, и Дауге ужасным голосом подхватил:

– «Вернутся не скоро… Когда?» – задумчиво повторил Дауге. – Молодец, Володя, хорошо…

Разлили и выпили по одной. Юрковский, приуныв, склонил на руки красивую, чуть седую голову. Ермаков о чем-то напряженно думал, ежеминутно механически взглядывая на часы. Быкову стало совсем грустно, он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. В памяти вставали милые сердцу, страшно далекие образы – синее глубокое небо, легкий ласковый теплый ветерок, белые клочки облаков в темной дрожащей лужице… Земля…

– Хватит, Иоганыч, – раздался голос Юрковского.

Быков поднял веки. Дауге наливал в стаканчик. Руки его дрожали, янтарные капли, весело сверкая в электрическом свете, падали на салфетку, разбегаясь по ней маленькими яркими шариками.

– Это не мне, – строго сказал Иоганыч, – и не тебе…

Он потянулся через закуски:

– Выпей, Богдан… Ну, знаю, что не терпишь, но ради меня – должен!

Юрковский отшатнулся. Держа стаканчик в вытянутой руке, Дауге говорил убеждающе:

– В Дымное море нас все равно не пустят. Эрго – поход окончен. Ради этого абсолютно нельзя не выпить…

Ермаков вдруг поднялся. Совершенно спокойно, не отрывая глаз от циферблата часов, он сказал:

– Извините, я выключу свет. Надо осмотреть окрестности.

– П-пожалуйста, – с трудом проговорил Быков, не отрывая глаз от белых щек Дауге.

– Помогите мне, Алексей Петрович, – проговорил Ермаков. Он словно ничего не замечал.

– П-пожалуйста, – повторил Быков.

Они поднялись в командирскую башенку. Ермаков погасил свет. В наступившей темноте зазвенел резкий, нездоровый смех Дауге.

– Ты прав, Богдаша… Ты прав.