Кремль 2222. Кронштадт - Андрей Посняков

Один, два… четыре… – не отрывая глаз от бинокля, вслух считал мальчик. И еще этот, первый. Всего получается пять. И идут они на север. Куда? Может, собираются напасть, обойти! Северный фарватер защищен плохо, намного хуже, чем южный, об этом даже Пашка знал.

Доложить немедленно. Не забыв прихватить винтовку, парнишка слетел вниз по лестнице – да так неудачно, что подвернул ногу и со стоном свалился прямо на груду старых битых кирпичей. Схватился за лодыжку, едва сдерживая слезы, и вдруг услышал шаги.

Поначалу Пашка обрадовался, несмотря на плачевное положение, – будет, кому доложить. Уже приподнялся, ожидая, когда в дверном проеме хоть кто-то появится. Напрасно ждал! Никто не появился. А шаги – были, и мальчик их прекрасно слышал. Вот зашуршала кирпичная крошка. Вот наступили на осколок стекла. Странные какие-то шаги. Крадущиеся. Словно бы кто-то осторожно обходил башню, стараясь не попасться на глаза часовому.

Может, это Виталик – младший десятник Вит – специально проверяет? Грозился ведь – мол, застану кого врасплох, сразу вкачу три наряда вне очереди. А вот пусть попробует!

Паша хотел было рвануть обратно на башню, да только на ногу было не то чтоб уж совсем не ступить, но – едва-едва. Лучше спрятаться здесь, а потом к-а-ак выскочить с винтарем наперевес! Стой, мол, кто идет! Вот так-то, знай наших.

Мальчишка затаился за кирпичами, положив рядом винтовку, и теперь радостно улыбался – ждал. А что? Заодно и доложить о кораблях, а потом все же попытаться напроситься на стрельбище. Виталик – неплохой парень, разрешит, куда денется-то. Ага, вот он. Сейчас покажется.

Пашка набрал в грудь побольше воздуха, готовясь выкрикнуть «Стой, кто идет?!». Но не крикнул, а удивленно моргнул. Появившийся в дверном проеме парень не очень-то походил на младшего десятника Вита. Куда выше ростом, плечистее и заметно сильнее. А еще – старше. Гораздо старше – лет, наверное, двадцати. Одет в серый камуфляж, стоивший у маркитантов весьма недешево, и высокие, со шнуровкою, «берцы» – мечту всех кронштадтских мальчишек. В руках какое-то короткое ружье… ага, карабин. Вел себя незнакомец довольно напряженно: все к чему-то прислушивался, держал оружие наперевес, а глазами так и шарил вокруг. И глаза у него были – странные. Какие-то белые, бесцветные, как у снулой рыбины.

Шутить Пашке сразу расхотелось… да и «Стой, кто идет?» он не закричал, упустил момент: белоглазый уже поднялся на башню. Оттуда и крикнул кому-то:

– Пусто. Никого нет… Нет, винтовки тоже нету. Похоже, часовой тоже побежал стрелять… Те еще служаки!

Застучали по ступенькам «берцы». Незнакомец спустился вниз, еще раз обвел все белесым взглядом и, все так же держа карабин наперевес, скрылся в дверном проеме.

Паша выждал немного, и, подобравшись к провалу, выглянул наружу. Невдалеке, метрах в тридцати, он заметил пятерых серых камуфляжников. Все пятеро направлялись к старым складам. Шагали деловито, не оглядываясь. Последний – тот самый! – все же обернулся. Осмотрелся, закинул карабин на плечо да побежал догонять остальных.

Вскоре вся подозрительная компания скрылась из виду. То ли зашли на склад, то ли вообще покинули гавань. Так или этак, а о подозрительных людях следовало немедленно доложить. Что Пашка и сделал, доковыляв до гавани, где стреляли по банкам его напарнички-друзья. Вот они, лежат, раскинув ноги и прижавшись щеками к винтарям. Что-то больно долго целятся…

– Эй, парни! А где Вит?

Вит лежал тут же. Лишь чуть-чуть в стороне. Как и все – с аккуратной дыркой под левой лопаткой. Круглой такой, в темной крови…

Их убили всех! Всех разом перестреляли, как кур. Спокойно подобрались, а затем… Парни били по банкам, чужих выстрелов не услышали. Да и кто из караульных мог вообразить, что им будут стрелять в спины?! Конечно же, никто. Ведь кругом были свои…

Камуфляжники! Это сделали они, больше некому. Пашка нервно передернул затвором и ойкнул, наступив подвернутой ногой на острый камень. Оглядевшись вокруг, мальчик поспешно спрятался за груду старых бетонных плит и крепко задумался, старательно отгоняя панику, нахлынувшую, словно из кошмарного сна. Бежать! Немедленно бежать! Или – вжаться в землю, спрятаться, переждать. А уж ночью… Мысль про ночь пришлась парнишке по вкусу. Она казалась ему достаточно продуманной и вполне взрослой. Выждать, а уж потом – посмотреть. Главное, не натворить глупостей, не попасться. Не спешить… А то и его, как всех…

Подумав так, Пашка едва не подпрыгнул. Как это – не спешить? А кто же тогда доложит Совету о белоглазых убийцах? И о больших кораблях, буквально только что ушедших на север? Может, они повезли десант и вот-вот атакуют. Северная защита слаба, и пробить ее пушками военного судна ничего не стоит. Подавить Первый Северный и высадить десант. Запросто!

Мальчик вновь принялся осматриваться, только на этот раз куда более избирательно. Хоть и близка Кронштадтская крепость – доковылять до нее с вывихнутой ногой будет трудно. К тому же дорога идет через склады, а на складах… на складах – убийцы! Гнусные сволочи, в одночасье лишившие жизни всех Пашкиных друзей во главе с младшим десятником Витом.

Странно, но дурные, типично детские мысли в голову мальчика не приходили. Он вовсе не думал остаться, устроить засаду, храбро расправиться со всеми убийцами. Понимал, что не сможет. Одиннадцатилетний мальчишка против пятерых взрослых парней – нет, тут ловить нечего. Тем более, парней может оказаться куда больше.

Лежащие рядом свежие трупы товарищей по детским играм быстро сделали Пашку взрослым. Он не плакал, не впадал в истерику, – думал и рассуждал вполне разумно. Правда, на убитых старался не смотреть.

Итак, пробраться в крепость. Но – как? Через склады – нереально. Тогда как? Другой-то дороги нет.

Парнишка вдруг посмотрел на море и закусил губу. Это для сухопутных другой дороги нет! А в Кронштадте все – моряки. Вот и дорога – море. Лодку бы. Хотя бы самую завалящую – что тут плыть-то? По Военной гавани – в Лесную, затем – в Петровскую, а там и форт Меншиков, люди, свои. Лодку бы… они ж должны тут быть, должны. И рыбацкий хутор здесь когда-то был, и продовольствие в караул – это Пашка знал точно – именно на лодке и подвозили. Еще кататься на ней хотели. Как же он мог забыть?

Именно продовольственную лодку подросток и отыскал. Объемная, четырехвесельная, она покачивалась на мелкой волне, принайтованная к старому кнехту. Пашке стоило немалых трудов ее отвязать. Отойти от берега тоже оказалось непросто. Мешал прибой, да и с тяжелыми веслами мальчик еле-еле управлялся.

Но все ж таки справился. Злость, желание мести и служебный долг придавали сил. Отвалил Пашка от берега, не сразу, но отвалил. Перебрался через волну – поплыл… Пошел, как говорят моряки-мореманы.

Взмах весел… еще один. Еще… Вот она – Лесная гавань. Ничего особенно сложного. Улыбнулся Пашка довольно, малость отдохнул – и снова на весла. Командовал сам себе: и – р-раз, и-и – два… и-и-и…

И даже не слышал, как где-то на берегу щелкнул выстрел. Только что-то ударило в правый бок. Что-то тяжелое, от чего вдруг померкло в глазах и руки сделались слабыми. А потом словно бы настала ночь.