Хадамаха, Брат Медведя - Илона Волынская

Заслышав шорох за спиной, Содани крутанулся снова…

Из шкафчика у стены, в котором и заяц бы не поместился, на него выпадал медведь! В штанах с разрезами по бокам – из них торчали клочья жесткой черной шерсти – и на завязочках!

Содани стремительно отпрыгнул назад и тут же остановился, расплывшись в дурацкой улыбке.

– Шаманский, что ли? – пробормотал он, склоняя голову к плечу и разглядывая вставшего на дыбы медведя без всякого страха.

– Какой? – растерянно переспросил Хакмар.

– Ну, шаманы, которые людей по Ночам развлекают – их, наверное, мишка? – засмеялся Содани. – Хоро-оший мишка – ходит в штанишках. До-обрый, дрессированный.

Медведь от неожиданности рухнул обратно на четвереньки и попятился. А вот сейчас Донгар как из другого мира палец высунет… А Содани его в этом мире как за язык схватит… Проклятые штаны – одна морока от них! За дрессированного приняли!

Содани шагнул ближе… и медведь увидел на человеческом лице пылающие алым круглые глазищи нижнемирской твари! Содани прикидывался – он знал, что перед ним за медведь! Зверь метнулся в сторону… С протянутой руки человека вырвалась струя Рыжего пламени. Ударила в стену – дерево занялось легко, как хорошо высушенная растопка для костра.

Чадный дым взвился клубами, затягивая все вокруг. Медведь заревел – дым забил раззявленную пасть, хлынул в горло. Проклятье, он ведь должен был всего лишь схватить Содани! Сплошная стена дыма сомкнулась вокруг, и сквозь нее в медведя снова ударил всплеск пламени, заставляя забиться, ревя от ужаса. Из черных клубов на него надвинулось хохочущее лицо Содани. Голова великого игрока, казалось, просто висит в дымовой завесе – без всякого тела! Вокруг нее, взвиваясь и опадая, бушевала яростная багрово-алая Огненная корона! Содани распахнул рот – и с новым взрывом хохота выплеснувшийся язык Алого пламени лизнул чувствительный медвежий нос. Воя от боли и ужаса, медведь снова вскинулся на дыбы, упал на четвереньки, припадая брюхом к земле, как избитый пес, попятился, словно надеялся задом просочиться сквозь стену. Отскочил – стена была горячая. Рыжие огненные языки вились у головы Содани, как разметавшиеся кудри, и великий игрок хохотал, хохотал, хохотал – он был счастлив.

– Попался ты, мишка-мальчишка. Зверь. Животное. – Взгляд Содани потяжелел, став как два алых камня. Огненный язык ударил вправо, прошел впритирку, подпаливая шерсть на одном боку, ударил влево – подпаливая второй. Содани захохотал снова – он забавлялся, гоняя вдоль тлеющей деревянной стены ревущего от боли и ужаса перед Огнем медведя. Огненный язык вырвался из его распяленного в хохоте рта, норовя хлестнуть поперек медвежьей морды…

Окутанный сверкающим алым ореолом меч ударил наперерез. Казалось, меч, как и голова Содани, двигается сам – лишь уверенно сжимали рукоять две тонкие мальчишеские руки. Огненный язык захлестнулся вокруг пламенеющего Алым лезвия. Клинок мгновенно вздернулся вверх, рванул… Алый огонь растаял на лезвии, будто впитавшись в прокованную сталь. Медведь успел увидеть выражение крайнего изумления на лице Содани, а потом великий игрок полетел вперед, кувыркнулся и ляпнулся у тлеющей стены. Оказалось, у него все-таки не одна голова, тело тоже имелось. Клубы дыма накрыли распростертого Содани. Держась за невыносимо горящий нос и раскачиваясь от боли, медведь видел, как в сплошной черноте дыма лютуют алые сполохи: росчерк, росчерк, росчерк… Они били наотмашь, врезались друг в друга, кидались наперерез… А потом прямо в дыму распахнулась дыра – такая же черная, но все-таки иная. Из нее пахнуло тяжелым неприятным запахом – медведь увидел, как по краям дыры быстро побежали золотисто-рыжие Огненные дорожки. Сшибая Пламя, оттуда веселым сверкающим водопадом хлынул поток мелких, как капли, льдинок. Послышалось шипение – и талая вода плеснула на горящую комнату, гася языки Алого пламени.

Дым распался, как вспоротое ножом черное полотно. Хакмар замер в настороженной стойке со вскинутым над головой мечом – клинок шипел и искрил, разбрасывая вокруг себя мелкие колючие брызги Рыжего пламени. Перед Хакмаром, припадая к полу в почти паучьей позе – руки-ноги раскорячены, суставы неестественно вывернуты – застыл Содани. А за спиной у него возникла хищно растопырившая пальцы Аякчан – и глаза у нее светились нестерпимой голубизной.

Краткую долю мгновения, меньшую, чем один удар сердца, вся группа застыла в неподвижности – и тут же снова взорвалась движением. Руки-ноги, просверк клинка, шипение Алого и Голубого огня слились в единое целое.

Вылетевший из рук Аякчан здоровенный ледяной булыжник врезался Содани в зад. Из глотки игрока, вместе с Огненным языком, вырвался омерзительный писк. Хакмаров меч ударил навстречу, жадно втягивая в себя Пламя. Оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, Содани скакнул в сторону. Пылающий сапфировый хлыст обвился вокруг одной из паучьих лап, рванул назад. Содани завизжал еще омерзительней. Его тело, ставшее вдруг гибким, как у червя, выгнулось назад, и выметнувшийся хвост, увенчанный алым жалом, рассек Огненную сапфировую ленту. Шустро перебирая паучьими лапами, Содани засеменил к выходу. Сапфировый хлыст наотмашь стегнул вдогонку – лапы Содани подломились, покачивающееся между ними длинное червеобразное тело шкрябнуло брюхом по полу… и тварь рванула дальше, промелькнув мимо забившегося в угол медведя…

Медведя словно пнул кто-то изнутри. Басовито взревывая от терзающего его ужаса, он неуклюже скакнул и обрушился Содани на спину. Червеобразное тело забилось под ним, пошло волнами, суставчатые лапы судорожно задергались. С рычанием медведь навалился плотнее, вжимая Содани в пол. Тело под придавившими его лапами было вовсе не человеческое – упругое, жесткое и какое-то хрусткое. Молотящие во все стороны суставчатые конечности сухо пощелкивали. Приплюснутая голова со скрипом повернулась, сделала полный оборот – теперь затылок Содани смотрел в пол, а пылающие Огнем и ненавистью круглые буркалы выпучились на медведя.

– Ка-х-х-шшш! – усеянная мелкими игольчатыми зубами пасть распахнулась, и медведю в морду ударил завывающий клуб Алого пламени.

В самый последний миг медведь успел перекатиться на спину – совсем не по-медвежьи, а по-человечьи поднимая Содани над собой. Тварь, в которую превратился великий игрок, судорожно засучила в воздухе лапами, заверещала, хлеща хвостом во все стороны, и все ее тело окуталось Пламенем. С ревом медведь отшвырнул его от себя прочь – страшным усилием орущего изнутри разума запустив не к двери, а обратно, в глубь комнаты. С глухим «ляп» Содани врезался в стену. Гурк-бах-бум – сшибая шкафчики с крючков, обрушился на скамью.

Глухо, словно из немыслимого далека, прокатился грохот шаманского бубна.

Скамья извернулась, как гибкий угорь, пошла кольцами и захлестнула Содани деревянной петлей. Непрерывно вереща, Содани уперся лапами, рванул, оставляя в захвате клочья дымящейся и остро пахнущей шкуры, вывернулся из объятий скамьи. Рванул прочь. Бубен ухнул снова. Скамья вскинулась, распрямилась и встала торчком. Прыгая, как одноногий-авахи, ринулась вдогонку. Они настигли его вместе – медведь, Аякчан, Хакмар и скачущая скамья. Свернувшись в клубок, медведь ринулся игроку под ноги – или под лапы? Легко, как паук, Содани пересеменил через неожиданное препятствие, торчащие из суставчатых лап неслабые когти рванули паленую медвежью шкуру. Удар Хакмарова меча сшиб тварь с медведя. Пылающий сапфировый шар угодил Содани в лоб, отшвырнул – скамья прыгнула вбок, и верещащая тварь врезалась в нее спиной. И тут же Аякчан звучно хлопнула в ладоши и взвизгнула.