Золотая Ветвь - Галина Львовна Романова

Но осада поместья здешнего правителя принесла еще одну потерю, и она была несравнима с остальными. Местная Видящая, светловолосая ведьма, в поединке убила его, Верховного Паладайна, личного шамана — между прочим, учителя Хайи. Его обугленное тело с оторванными руками на рассвете будет похоронено, а вместе с ним отправится в мир иной и его убийца. Обычно Паладайн приказывал щадить волшебниц в надежде использовать их силу в дальнейшем, но, увидев, на что она была способна, отменил свой приказ.

Волна радостных воплей докатилась до того места, где стоял Верховный Паладайн. В шуме голосов он различил крики: «Победа! Победа! Замок взят!» — и понял, что его воины ворвались еще в один из оборонявшихся замков поместья. Но это лишь на миг добавило ему радости. Никакие реки крови не способны были унять его внутренний огонь.

Навстречу бежали победители, волоча всякую всячину — первое, что попалось под руку, следовало отдать вождю. И, если ему понравятся дары, он отдаст приказ грабить и обогащаться остальным. Если же дары не придутся ему по вкусу, все, найденное в замке, подлежит уничтожению.

К ногам Верховного Паладайна легло несколько эльфийских мечей, золоченый шлем, богато инкрустированный драгоценными камнями канделябр, горсть перстней и девчонка со стянутыми за спиной локтями. Она рухнула лицом вниз, и приволочивший девушку воин за волосы заставил ее выпрямиться. Девчонка кусала губы и кривилась от боли, но страх мешал ей не только кричать, но даже плакать. Кажется, она была в шоке.

— Дары тебе, о Верховный! — прогудел тот орк, что притащил пленницу. — Дозволишь ли отправить ее в твой шатер или прикажешь разрубить на части?

Прикасаться к светловолосой ему сейчас не хотелось — да и позже, надо сказать, тоже. Это был не тот огонь. Но долг императора превыше всего. И Верховный Паладайн заставил себя вглядеться в юное, искаженное страхом, но, несомненно, миловидное лицо.

— Отведите ее ко мне и привяжите покрепче, — распорядился он.

Девушка завыла от страха и горечи, когда орк обхватил ее поперек туловища и поволок в обоз. Следом за ним потащили принесенные дары, а остальные орки, толкаясь, поспешили грабить замок.

Верховный Паладайн не двинулся с места, и его охрана только проводила грабителей глазами. Пусть волокут все, что попадется под руку — десятую часть все равно придется отдать императору, а тот уже выделит из нее долю для своей охраны.

Сам Паладайн думал сейчас о другом. Уже несколько дней назад он отправил гонца в Цитадель и с нетерпением ждал ответа. Перед расставанием он строго-настрого приказал наложнице следить за своим здоровьем. Она обязана была забеременеть и, как только узнает об этом, должна была тут же послать гонцов с радостной вестью. Но время шло, а никто не догонял марширующие полки. И Верховный Паладайн не выдержал, сам послал надежных гонцов. А сейчас корил себя за проявленное нетерпение.

— Мой Паладайн! Мой Паладайн! Мы нашли ее! — К нему бежало несколько орков. Большинство сгибались под тяжестью свернутых в трубки пергаментов. — Нашли библиотеку!

Несколько свитков полетели к ногам Верховного. На них он взглянул с большим вниманием, чем накануне на юную эльфийку. Здесь хранилось нечто более ценное, чем золото и драгоценности. Здесь могло быть то, что приведет его к обладанию Золотой Ветвью, укажет на нее! Вслух Верховный Паладайн, разумеется, ничего не сказал — простонародью ни к чему знать такие подробности.

— Мой Паладайн, вот еще… Они прятались в библиотеке!

Вперед вытолкнули двух существ невысокого роста и очень странного вида. Тот, что повыше, едва доставал макушкой до груди императору орков, тот, что пониже, был ему по пояс. У них была по-орочьи смуглая кожа, темные курчавые волосы, раскосые глаза — опять-таки как у орков! — но хрупкое телосложение и тонкие черты лиц обозначали родство со светловолосыми. Одеты оба были в балахоны, какие носят все слуги, но эти балахоны были из цветного шелка, сейчас местами порванные и запачканные. Новые пленники смотрели на императора орков со страхом, но старались держаться с достоинством.

— И что это за неведомые зверушки? — через их головы поинтересовался Верховный у подчиненных.

Ответ пришел именно от «неведомых зверушек».

— Мы альфары, — промолвил тот, что повыше, и поклонился так изящно и с достоинством, насколько позволяли связанные руки. — Я — старший хранитель знаний Гама по прозвищу Тихоход, а это — мой племянник Огга. Мы служили библиотекарями у лорда Дейтемира.

Услышав речь из уст пленников, орки, как один, замахнулись мечами и ятаганами на дерзких, но вскинутая ладонь императора остановила их порыв.

— Библиотекарями? — внезапно заинтересовался Верховный. — То есть вы надзирали за всем этим хламом? — Он пнул ногой сваленные на землю свитки.

— Это не есть хлам, — осмелился возразить Гама Тихоход. — Это есть бесценные крупицы знаний. И их ценность неизмеримо выше моей жалкой жизни и даже жизней всех моих сородичей.

Такие слова не могли не прийтись по душе оркам — талгаты и мечи опустились сами собой, послышалось одобрительное ворчание.

— Бесценные крупицы знаний, говоришь, — протянул Верховный, глядя на горевший замок. — Что ж! Отныне ты мой слуга. И тебе надлежит разобрать все эти крупицы и выудить из этого хлама кое-что, действительно бесценное для меня!

— Я согласен, — философски пожал плечами Гама Тихоход и снова поклонился. — Только прошу, пусть твои воины перестанут убивать моих сородичей. Никто из альфаров не сражался против вас. Мы — мирные жители.

Это его заявление опять вызвало бурю возмущенных возгласов, и опять вскинутая ладонь императора остановила ее.

— Хорошо, — промолвил он. — Всех… альфаров, кто жив, оставить в живых. Но объявить, что отныне они — подданные моей империи и более ничьи! А ты, — это относилось к библиотекарю, — принимайся за работу. На рассвете я должен знать, что в этих свитках! В каждом свитке!

Он повернулся спиной к догоравшему замку и тяжелой поступью отправился в обоз. Его ждало одно дело, которое он был обязан выполнить прежде, чем наступит утро, и можно будет планировать дальнейшие шаги. А именно — та светловолосая девчонка, которой он должен задрать подол.

На стенах было не протолкнуться от рыцарей и простых ратников, в поле строились конные сотни и спешно возводились баррикады, но здесь царила тишина и благость. Шелестели листвой деревья, мягко и ненавязчиво пахло цветами, кружили бабочки и пели невидимые птицы. Посреди поляны стоял маленький столик, вокруг которого расселись четыре Видящие. Посыпанная цветным песком дорожка вела к часовне, беломраморной свечой воздымавшейся среди зелени парка. По ней пришла девушка-послушница, неся кувшин с травяным чаем и несколько чашек. Расставив их перед собеседницами, она налила каждой полную чашку и, поставив кувшин, бережно вложила чашку в протянутую руку своей слепой наставницы.

Три из четырех Видящих были здесь гостьями — одна, слепая, и самая старшая из них как по возрасту, так и по рангу, была прислана Советом Наместников в поместье надзирать за лордом Иоватаром. Вторая была та самая, что вырвалась из разгромленной приграничной крепости с юношей-медиумом. Третья была собственная Видящая лорда Иоватара, которую он перевез сюда из своего замка. И четвертая была та самая, законная владелица часовни, пошедшая на войну вместе с лордом Шандиаром и разделившая с ним плен и побег. Именно ей принадлежали чашки и травяной чай, которым она угощала гостий. Кроме них в поместье сейчас были еще две Видящие — они эвакуировались из осажденных замков вместе с мирными жителями, — но их на совет не пригласили. Их место было на стенах, вместе с воинами. Нынешние собеседницы присоединятся к ним позже.