Всевидящее око - Игорь Масленков

Боль в душе утихла, но не умерла. Она постоянно давала о себе знать. Так ноет старая потревоженная рана. Умереть не даёт, но лишает покоя и сна. Следопыт силился переключить мысли на иное, но воспоминания о Кайдлтхэ всплывали в сознании помимо воли. Где она, да и жива ли? Как не хватает сейчас её обворожительной полуулыбки, постоянно меняющих цвет глаз, озорной чёлки, волнующей воображение груди!.. Он ни разу не обнял её, не поцеловал, не приголубил. Сколько времени потрачено впустую!

Утром Алексей опять слышал в деревне сдавленные крики, но кто и где кричал, так и не разобрал. Возможно, то голосила д'айдрэ. Попаданцу казалось, бандиты не оставят её в покое, будут издеваться до тех пор, пока не замордуют до смерти.

Потянулась череда безликих дней и ночей, похожих друг на друга, как две руки. Утром и вечером скудная и пресная кормёжка, раз в неделю помывка. На пленника попросту выливали ведро воды. На том «баня» заканчивалась.

Дабы не лишиться разума и не потерять счёт времени, Алексей после каждого захода солнца брал соломинку и втыкал её в землю в дальнем углу сарая. Много раз за день он пересчитывал те соломинки, прикидывая, сколько осталось до возвращения брата Меодолана.

Порой попаданца охватывали приступы злобы. На смену им приходили отчаяние и апатия. Часто вспоминал о Кайдлтхэ. Казалось, девушка существовала в какой-то другой жизни либо вовсе являлась порождением больного разума. Пленник искал спасения в беспамятстве, гнал прочь прошлое, погружался в мир жутких фантазий. В голову лезли холодные и мёртвые образы, схожие с полотнами Ганса Рудольфа Гигера, уродливые монстры, призраки фиолетового замка и картинки из сочинений Настфарда Скретского. Иногда он слышал голоса, таинственные и зовущие. В те минуты великий герцог не сомневался: он сходит с ума. Впрочем, плевал он на собственную участь, почти смирился с неизбежным и мечтал лишь о том, чтобы поскорее всё кончилось.

Целыми днями Алексей тупо пялился в стены сарая и слушал шум прибоя. В тех звуках находил успокоение и забвение. Жуткая реальность отступала на время. Сон обходил следопыта стороной. Спал он теперь от силы три-четыре часа в сутки. Так, по крайней мере, казалось. За дни, проведённые в заточении, многое изменилось. Поначалу на эти мелочи великий герцог не обращал особого внимания. Бессонницу воспринимал как должное. Внешне был почти спокоен. Именно – почти. Своё душевное состояние даже не пытался хоть как-то анализировать. Перепады настроения случались всё реже. Всё больше он находился в каком-то дьявольском оцепенении. Так он мог сидеть часами, не реагируя на посторонние звуки.

На первый взгляд всё выглядело вполне безобидным и естественным. И чем больше Алексей находился в плену, тем значительнее становились метаморфозы. Несмотря на скудный паёк, он не исхудал, не ослаб. Наоборот, иногда даже чувствовал прилив сил. Рана, полученная в бою, на удивление быстро зажила. Думал, он скоро зарастёт щетиной и станет похожим на бомжа. Но ничего подобного не произошло. Он постоянно оставался в одной поре. Волосы, борода и ногти не росли. Алексей списал это на стресс, но спустя несколько дней даже немного испугался. К тем странностям прибавилось и полное отсутствие чувства голода. Нет, есть ему не расхотелось, но делал он это скорее по привычке, нежели по острой необходимости. Да и о смердящей бадье вспоминал всё реже.

Иногда следопыт из боязни разучиться говорить вёл беседы с самим собой. Он слышал малопонятную речь ардаров, и ему чудилось, рано или поздно он откроет рот и не сможет произнести ни единого слова. Так он и начал переговариваться с невидимым собеседником. И в тех беседах всё чаще поминал Аакхабита. Алексей уже не просил о помощи, а задавался лишь одним вопросом: почему? Следопыт не получал ответов, слишком много потерял и пережил, оттого не надеялся на добрые перемены.

Однажды его посетила неожиданная мысль. Она вспыхнула в мозгу ослепительной молнией, заставила вздрогнуть. Невольная догадка оглушила и контузила, словно близко разорвавшийся снаряд. Аакхабит! Именно в нём кроется первопричина всех бед и загадочных превращений. Он, Алексей, становится рабом древнего демона, сращивается с ним, растворяется в нём и подчиняется воле хозяина фиолетового замка. А что случится потом? Останется ли он человеком или преобразится до неузнаваемости, перевоплотится в нечто чуждое и отвратительное?

Время текло непозволительно медленно. Ожидание превратилось в изуверскую пытку. Меж тем соломинки в тёмном углу множились. В тот вечер он в который раз их пересчитал. Выходило четырнадцать. Сердце сразу забилось чаще. По всем расчётам прибытия брата Меодолана следовало ожидать чуть ли не завтра. Полузабытый страх ледяными иглами впился в тело. Следопыт не спал почти всю ночь и только незадолго до рассвета сомкнул глаза и задремал. Участь его вот-вот решится, а Кайдлтхэ останется здесь. Если, конечно, уже не погибла.

Великий герцог проснулся в тревоге. Кое-как умылся, бросился к двери, прильнул к щели. Но ничего необычного не увидел и не услышал. Деревня жила привычными заботами. Никто не собирался нарушать установленный много веков назад порядок. Шум прибоя мешался с криками людей и скотины. Всё обыденно и буднично до тошноты и отвращения. Чуть позже Алексей услышал какие-то странные разговоры. Так ему показалось. Но возможно, он всё придумал, утешаясь бесполезными иллюзиями. Конечно, после двух недель отсидки могло и почудиться. Но следопыт был готов поклясться: он слышал речь Кровавого Топора. Ветер уносил прочь обрывки слов, а потому толком не разобрал их. Похоже, вожак с кем-то беседовал на берегу. Впрочем, на том всё и кончилось.

Вечером попаданца охватило чувство, близкое к отчаянию. Нет, всё же оно скорее походило на разочарование. Он ждал возвращения Меодолана. Но ничего не случилось, он по-прежнему сидел в сырой и вонючей темнице.

За ним пришли незадолго до восхода. Пленник провалился в полудрёму, и тут кто-то сильно потянул за цепь. Великий герцог, едва продрав глаза, пополз на четвереньках. Часовой грязно выругался, дёрнул цепь. Копарь распластался, но тут же вскочил на ноги.

Узника бесцеремонно выволокли на улицу. Следопыт успел сделать глубокий вдох, ощутить свежесть моря, увидеть серое небо, ещё блёклые звёзды и несколько косматых рож, как кто-то из пиратов опять напялил пыльный мешок на голову. Сразу стало трудно дышать, захотелось чихнуть.

Вновь сильные руки рванули цепь. Алексей подался вперёд, сбивая пальцы ног о прибрежные камни. Но плевать на эти мелочи. Его терзали сомнения и дурные предчувствия. Неужели заточение кончилось? Прибыл ли Меодолан? А если нет, то куда его ведут?

До ушей доносился ласковый и завораживающий шёпот прибоя. Спокойные, сонные воды ласкали берег, но внутри всё клокотало и переворачивалось, а сердце едва не выпрыгивало из груди.

– Цел? – Великий герцог услышал голос брата Меодолана.

– Как видишь, советник, – с некоторой издёвкой ответил Кровавый Топор. – Я слово держу…

– Да и я тебя не обидел, – перебил собеседника торговец.

– Согласен, всё честно. Только барахло я себе оставлю. Как трофей.