В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы - Владимир Виленович Шигин

и ВМРК, но тогда, по крайней мере, еще оставались независимые от командиров и комиссаров судкомы. Затем к осени 1919 года были отменены выборные комиссары и введены партийные назначенцы. Матросское демократическое поле после этого сузилось еще больше. Теперь последним бастионом матросской независимости и свободы оставались судкомы. И вот теперь у матросов отобрали и это. Такого не могли себе позволить ни Керенский, ни Колчак. С отменой судкомов большевики окончательно и бесповоротно прибирали к рукам матросскую вольницу.

Разумеется, что начинать такое серьезное дело с Балтийского флота они побоялись. Кронштадт мог еще огрызнуться так, что мало не показалось бы никому. А вот апробировать будущую общефлотскую антидемократическую реформу на отдельной флотилии было вполне реально. Боялись ли большевики матросского противодействия? Разумеется, боялись! А поэтому отмена судкомов сопровождалась серьезными пропагандистскими и культурно-воспитательными акциями. То, что делалось для матросов в Нижнем Новгороде зимой 1918–1919 годов, Советская Россия еще не видела.

Всего на зимовку в Нижнем Новгороде собралось более двух тысяч матросов, представлявших серьезную боевую сил. Не говоря уже об их влиянии, не только на волжский регион и на рассеянную по России матросскую вольницу, и на самом тесный контакт с Питером и Кронштадтом. Было очевидно, что одновременно, с запрещением судкомов, необходимо срочно предоставить матросам какие-то другие серьезные преференции и насколько возможно отвлечь их от протестных митингов и бузы. И здесь большевики Волжской флотилии оказались на высоте, хотя балансировать им пришлось почти что «на лезвии ножа».

Какова же была политическая ситуация на Волжской флотилии зимой-весной 1919 года? К этому времени большинство матросов Волжской флотилии официально объявили себя беспартийными или же сочувствующими большевикам. Однако, при этом многие, в том числе и сочувствующие, далеко, не всегда и во всем разделяли политику Советской власти. На третьем месте по популярности у матросов находились сами большевики. При этом немаловажную роль в деле укрепления рядов РКП (б) на флотилии сыграли регулярно присылаемые с Балтики авторитетные матросы-большевики, принимавшие активное участие в идеологическом просвещении своих волжских коллег.

Большая работа проводилась и сверху. Так по инициативе председателя Нижегородского губкома Л. М. Кагановича был создан отдельный райком РКП(б) Волжской флотилии, который в первые же месяцы своей работы добился увеличения роста и влияния парторганизации. Вскоре вместо трех большевистских ячеек на флотилии, их стало двадцать. 14 февраля 1919 года при Реввоенсовете флотилии были учреждены политотдел и институт военных комиссаров, что привело, как к дальнейшему усилению влияния большевиков на флотилии, так и к дальнейшему укреплению самой большевистской партийной организации. Для ведения политической работы в каждую, даже самую небольшую часть флотилии, был направлен отдельный надежный комиссар, который подчинялся непосредственно политотделу и регулярно отчитывался перед ним. Впоследствии в РККА и РККФ такая подчиненность комиссаров станет нормой, но тогда на Волжской флотилии данная вертикаль комиссар-политотдел – Реввоенсовет отрабатывалась впервые. Но не все складывалось у большевиков просто.

Четвертое место по популярности на флотилии весной 1919 года занимали левые эсеры. И хотя нельзя уже было говорить о численном росте на Волжской флотилии эсеровской партии, однако, влияние левых эсеров не только не снижалось, но в определенных случаях, даже росло. Дело в том, что влияния эсеров на флотилии было обусловлено, прежде всего, доходчивой пропагандой среди матросов самих эсеровских идей. В отличие от большевистских агитаторов, эсеры брали не количеством, а качеством агитации. Они были более опытными, как в плане ведения самой агитации, так и в ведение политических дискуссий. Большую роль в росте влияния эсеровских идей играли матросы Черноморского флота, традиционно недолюбливавшие большевиков. Многих матросов отпугивала и раздражала сама внутренняя политика Советской власти. Прежде всего, система продразверстки и организации продотрядов, хотя в этих же продотрядах участвовало немало и самих матросов. Что касается анархистов, то их влияние в 1919 году на судах Волжской военной флотилии сошло практически на «нет». Анархистских групп еще хватало, но единой политической программы, как и единой организации, они не имели, деградировав до уровня корабельной шпаны. В целом порядка на судах флотилии к весне 1919 года стало значительно больше. Документы отмечают, прежде всего, значительное сокращение к этому времени дезертирства и, в первую очередь, мобилизованных татар.

В особую группу следует выделить находившихся на флотилии матросов- латышей, литовцев и эстонцев. Общая их численность на судах Волжской военной флотилии составляла приблизительно 5 %. Однако, практически все прибалты являлись твердыми адептами большевистской партии, поэтому никогда не шли, при обсуждении политических вопросов, на компромисс с представителями иных партий. Документы говорят и о резком сокращении к весне 1919 года на Волжской военной флотилии евреев, в первую очередь, всевозможных комиссаров и агитаторов. Это было связано с особым отношением матросов к евреям. И дело здесь было вовсе не в антисемитизме, который у определенной части матросов и имел место. Просто у революционных моряков не было никакого доверия к тем, кто не сражался рядом с ними, а большинство агитаторов-евреев являлись людьми заезжими, которые по истечении определенного времени, перемещались агитировать на другие участки фронта.

В целом же, благодаря усилиям комиссаров и, в особенности Л.М. Рейснер, партийно-политическая работа на Волжской флотилии в 1918–1919 годах была поставлена намного лучше, чем где бы то ни было в РККФ. Райком РКП(б) вел работу по поднятию политического и культурного уровня матросов, были открыты партийная школа, курсы пропагандистов и агитаторов. На судах стали регулярно проводиться лекции и беседы, появились газеты и книги.

Политотделом флотилии была разработана весьма любопытная памятка матроса-коммуниста Волжской флотилии. Она содержала десять «коммунистических заповедей», сочиненных Л.М. Рейснер: «1. Моряк-коммунист принадлежит не себе, а своей партии. Ей должен он отдать все свои силы. Ее постановления – для него высший закон.

2. Моряк-коммунист ненужный в партии человек, если он не работает над созданием крепкого ядра из наиболее сознательных сотоварищей и не разъясняет цели РКП, значение Советской власти и необходимость беспощадной борьбы с ее врагами.

3. Моряк-коммунист – враг своей партии, если он не борется решительно с нарушителями партийной дисциплины ее, чести и достоинства в своей собственной среде.

4. Моряк-коммунист на корабле, в части или учреждении должен быть ярким и беспорочным выразителем сознания и духа РКП, ее дисциплины, ее твердости и мужества в борьбе за коммунизм.

5. Моряк-коммунист не имеет особых прав или преимуществ.

6. Моряк-коммунист – опора красных войск. Он обязан быть примером беззаветной храбрости и стойкости в бою, терпения и выносливости при всех трудностях и лишениях в боевой обстановке, честного и энергичного исполнения всех своих служебных обязанностей.

7. Моряк-коммунист должен добровольно или беспрекословно брать и выполнять самые опасные, тяжелые и трудные поручения