Испытание на прочность - Алексей Ильин

Донато, конечно, выбрался, но психованная тварь с его пистолетом успела уйти в темноту катакомб. Это было, конечно, досадно. Но преследовать не стали. Толку-то? Начнешь нагонять — застрелится, а до вкалывания антидота, один хер, оставалось минут двадцать. Сама сдохнет. Жаль, не в страшных корчах, а от собственной руки.

Эту историю, как верно заметил дядя Марко, Велия и ее напарники не стали упоминать в отчетах.

Велия, наконец, поняла, что уже чуть не час предается ностальгии в пустой курилке без сигарет и собеседников. Надо идти в архив и попробовать поискать ответ на вопрос: кто мог знать трех ее бывших товарищей по группе.

Может, что-то и найдется.

Резидента «Мариянетти» Уго Барбиери в секторе сто семнадцать разбудила ранним утром сработавшая сигнализация. Когда он вышел в комнату наблюдения, то обнаружил, что одна из камер внешнего контура отрубилась. Как нарочно, именно та, сектор обзора которой вообще не перекрывался другими.

В обычные дни на подобные накладки особого внимания не обращали — неспешно исправляли в течение дня, внешний контур — не внутренний. Но сейчас, когда погибли уже четыре резидента, подобная медлительность могла стоить жизни.

Тем временем подтянулись трое охранников из резервной смены. И как раз к их приходу камера ожила. Умная система видеонаблюдения мгновенно подсветила новый предмет, оказавшийся в поле ее зрения. После приближения стало видно, что это небольшой коммуникатор, которым придавлена записка.

Уго с легкой тоской подумал о корпоративных секторах, где в аналогичной ситуации можно было вызвать спецов, чтобы те взяли нежданный подарок дистантом. Ну а тут, раз нет ни спецов, ни дистанта, придется обходиться людьми.

— Идите и заберите, — приказал резидент, но, видя явную неохоту охранников, добавил: — Да не мина это. Была б мина, так явно бы не подкинули. Но всё равно аккуратнее там.

Охранники вышли и вскоре появились на одном из экранов системы наблюдения. Двое контролировали обстановку, третий же длинным телескопическим щупом подогнал взрывоустойчивый герметичный радионепрозрачный бокс к подозрительному комму и аккуратно подтолкнул девайс внутрь. Затем включил камеру на конце щупа, поднес к записке:

— Босс, видите?

— Да, — отозвался Уго, читая сообщение, нацарапанное на клочке бумаги: «Проверьте преднамеренные уязвимости в безопасности и снимите инфокопию. Отправьте в Центр. В ближайшее время свяжемся».

Что за дерьмо?

И сразу ясно: геморроя теперь прибавится.

* * *

Рекс проснулся, когда Мэрилин тихонько соскользнула с кровати. Да, заснули они уже под утро, изрядно вымотанные, но не услышать, пусть и осторожное, движение рядом… За такое в учебке голову бы открутили. Он дал женщине накинуть халатик, а затем тихонько выйти из комнаты и лишь после этого посмотрел на часы.

Подниматься ему только через четверть часа. Интересно, почему Мэрилин вскочила так рано?

Рекс лег, как лежал, и начал ждать. Минут через десять дверь приоткрылась, впуская едва слышно ступающую хозяйку. Что-то тихонько звякнуло. Рекс ждал.

Вот она поставила свою ношу на столик. Тихо подошла к кровати. Матрац мягко прогнулся — женщина присела на краешек.

Рекс, скрывая улыбку, буквально видел, как Мэрилин потянулась к нему, чтобы мягко тронуть за плечо. Обоняния коснулся запах чистого, еще влажного после душа тела и тонкий аромат духов… Рекс резко развернулся, перехватывая тонкое запястье, и дернул женщину на себя. Она пискнула от неожиданности, опрокинулась, а уже через секунду лежала, вжатая в простыни, и смеялась. Хотела что-то сказать, но Рекс закрыл приоткрывшийся рот поцелуем. Мэрилин в ответ оплела его руками, прижимая к себе…

В этот раз всё было ярко, но недолго. Время подгоняло, а потому он выложился по максимуму. Когда всё закончилось, уткнулся лбом в лоб Мэрилин и на какой-то долгий миг просто замер. Не мог объяснить, но после примирения между ними что-то неуловимо изменилось. Она словно стала мягче и ребячливей. Будто бы младше. А может, после пережитого накануне он просто казался себе старше? Или Мэрилин, увидев его в лагере карателей совершенно другим, признала авторитет мужчины? Поняла, что «милое недоразумение, которое очень хочется потискать», больше не тот неопытный юнец? Убедилась, что больше нет необходимости его опекать? Теперь он в состоянии защитить не только себя, но и ее.

Впрочем, сказал Рекс, разумеется, совсем другое:

— Зачем мы вообще спали? Впустую потратили столько времени…

Женщина улыбнулась:

— Мы копили силы. Они тебе сейчас очень понадобятся. Завтрак ждет…

Завтрак и вправду ждал на столике, но Рексу не хотелось вставать с постели. Он улегся на спину, притянул к себе Мэрилин и начал коварно поглаживать ее по обнаженному телу, чтобы в очередной раз не сбежала. Она и не сбегала, лежала, устроив голову у него на груди, и молчала. Похоже, думала о том же, что не давало покоя ему: когда теперь снова увидятся.

А время уходило почти осязаемо… Следовало собираться, но так не хотелось! Любимая женщина, наконец-то, была рядом, теплая, разомлевшая, слегка растрёпанная, такая уютная… Только-только всё утряслось — и вот опять уходить, и опять впереди неизвестность. Когда снова отправят в рейд? Куда? На сколько? Как сейчас прощаться? На месяц? На год? Снова на несколько лет?

Эта неопределенность затмевала все успехи вчерашнего дня. А ведь тест-то пройден. Надо бы радоваться, но мысли в ту сторону даже не думались. И вообще жизнь, ждавшая за стеной Периметра, теперь казалась какой-то параллельной реальностью. Другие люди, другие проблемы, всё другое.

Но там мама…

Мэрилин, наконец, не выдержала, отстранилась, легонько поцеловала Рекса в висок и сказала с улыбкой:

— Давай всё-таки позавтракаем. Или ты решил залюбить меня на перспективу? Так уже на год хватит, не меньше.

Рекс улыбнулся в ответ, но улыбка вышла невеселой.

— Я ведь правда не знаю, когда вернусь, — сказал он, чувствуя невероятное облегчение от одного того, что может обсуждать с Мэрилин свою жизнь, что больше нет необходимости хранить от неё секреты и выдавать себя за кого-то другого.

— Но ведь вернёшься. К тому же сегодня ты отправляешься домой, — напомнила она, — а не в черный сектор в момент передела власти. Не думаю, что у вас там так уж опасно.

— Да, не особо. Но там нет тебя, — просто ответил он.

— Вот уж спасибо, — снова вернулась к нему в объятия женщина. — Мне и здесь неплохо.

Собеседник рассмеялся.

— А у вас… там… — она не стала продолжать, смутилась.

— У нас там по-разному, — он понял ее невысказанный вопрос. — Очень по-разному, понимаешь? Как и здесь. Есть низы, которые не видят ничего, кроме тяжелой нужды, есть середнячки, а есть богатые и влиятельные люди, как бонзы. Например, мама у меня живет в рабочем районе, она швея на фабрике. А я вообще вырос в интернате. Меня забрали у нее в десять лет.