Юность воина - Марик Лернер

Дорога пролегала через невысокие холмы по равнине мимо многочисленных живых изгородей, делящих пространство на отдельные участки и виноградники. Островками мелькали лески, рощи и просто отдельные деревца на полях. Непременная часть пейзажа — колодезный журавль.

Там и сям разбросаны фруктовые сады, иногда появлялись борти, и повсюду — следы убранного урожая и трудящиеся на полях люди. Иногда они поднимали головы и смотрели на движущийся вооруженный отряд, но никто не проявлял беспокойства. Так близко от города редко что серьезное случалось. Тем более что на разбойников отряд не походил, даром что знамя везли свернутым до поры до времени.

Очередные холмы — и опять повсюду дома и поля. Весь край на первый взгляд казался идиллическим местом, обителью спокойствия и довольства. К сожалению, это не так. Среди воспитанников в Храме попадались самые разные, угодившие за свои прегрешения и сданные родственниками, норовившими избавиться от лишнего рта и даже продающими ребенка для покрытия долгов.

Счастья нет нигде. Его приходится добывать, и все зависит от благосклонности Удачи. Обратит на тебя внимание — поднимешься высоко. Нет — сгинешь безвестный, а то и вовсе на ровном месте свернешь шею.

Уже настала середина осени. Пока он добирался, это как-то в море не ощущалось, но капитан даже не стал задерживаться в порту, позволив погулять команде. Разгрузка и погрузка были авральными. Еще месяц — и уже нельзя будет выходить из-за непогоды в море. Он сильно спешил и, наверное, в глубине души пожалел о собственном великодушии.

Что сделано, то сделано. Даже и не подумал упрекать себя или Блора. Рассчитался с ним честь по чести. Вот интересно, что бы его бывшие товарищи сказали, услышав о проезде на судне Возмездия. Видимо, крайне удивились бы, заподозрив сообщившего об этом в откровенном сумасшествии. Уж свои трюмы они знали получше, чем Блор содержимое карманов.

Они шли переменным аллюром. Десять минут рысью и десять минут шагом. Так проще не переутомлять коней. Лошади втягиваются в ритм, быстро и ровно двигаются, а за десять минут движения шагом успевают восстановиться и дать отдохнуть легким. Старый, давно проверенный способ передвижения, основанный на длительном опыте.

Лишь в сказаниях кони мчатся часами. Так легко запалить самого лучшего скакуна. А сочетание рыси и галопа может дать среднюю скорость даже при большом пробеге, до пятидесяти лиг в день. Одиночка сможет и в два раза быстрее при нескольких сменных лошадях, но для отряда такая скорость передвижения нормальна.

Такие вещи Блор помнил еще с детства, из рассказов отца. Правда, там речь шла о степях, а здесь они собираются передвигаться по лесу. Вон чернеет на горизонте. По дороге, наверное, можно. Почему нет, не напрямую же, под сучьями и через пни нестись.

Антон пришпорил коня и отправился вперед колонны, где находился фем Клейн. Жаклин оглянулась, и Блор, не дожидаясь более ясного намека, догнал ее.

— Скажи, — произнесла она через пару минут на удивление смущенным тоном, — ты ведь плавал по морю в составе команды?

— Да, госпожа. Пришлось отработать дорогу. Только моряки не говорят — плавал. Они произносят — ходил. У них свой жаргон.

Он не очень понимал, к чему это. Откуда Блору знать, как ей иногда хотелось не на лодочке у берега в озере, а на настоящем корабле отправиться в неизвестную даль. Она даже на корабль ни разу не ступила — отец запретил давным-давно, еще до отъезда. Прямых приказов родителя она не нарушала никогда.

— А что на море для тебя было самым страшным?

— Самым ужасным для меня оказалась погрузка соли насыпью.

Следующий с другого бока от нее Ники отвернулся. Джеки не требовалось объяснять почему. Он не смог сохранить невозмутимость на конопатой физиономии. Сейчас давится от смеха, подготавливая очередную порцию вранья для заинтересованной публики. Только на этот раз она окажется в роли осмеянной. Рассказывает он не из желания позлорадствовать, тем не менее приятного мало в роли попавшейся на его язык.

Да, такого она никак не ожидала. Ну шторм, пираты, — но соль? Блор фем Грай говорит прямо. Не пытается выставиться героем. Оказывается, и такие люди встречаются в наше время.

— Так дешевле, — пояснил тот между тем и получил понимающий кивок. До парня так и не дошло, какое он произвел впечатление. Подумал про подробности и отказался выкладывать. Вряд ли ей будет интересно. Работали, конечно, босиком. Не портить же обувь. По палубе вообще так и передвигались — без сапог и даже сандалий. Соль разъедала потные ноги и вызывала зуд во всем теле. Отвратительные ощущения. Железо и то приятнее тягать.

— Груз подвозили с берега на больших шлюпках, — пустился он в пояснения на вопросительно поднятую бровь. — Сначала насыпали соль в пудовые корзины и перебрасывали их на специальной подвеске на палубу. Затем передавали стоящему у люка в трюм. Опрокинули — вернули назад, и так непрерывно. Цепочка не останавливается. А еще штилевали, то есть перекидывали лопатами внутри. Вечером руки трясутся, и ложку ко рту поднести здоровья нет.

— Зато торговец хороший барыш получит, — весело сказал рыжий. — Там взял за «орла» — здесь сдал за «быка». Или больше?

— Ну, — пробурчал Блор, — наверное. «Северу» не особо требовалось. Мы с гор много дорогих вещей привезли, а скоро штормы начнутся.

— Они сделали тебе одолжение! — воскликнул Ники.

Он откровенно подначивал. Блор промолчал.

«Ни „да“, ни „нет“ — очень странно, — отметила Джеки. — Что-то здесь нечисто, а я слишком любопытна, чтобы так это оставить. Кажется, это корабль торгового дома Фулани. Мы с ними дела не ведем, но справки навести стоит. С чего это вдруг подобные услуги простому воину оказывать».

Крепыш неторопливо ступал по еле заметной тропинке среди могучих дубов и густого кустарника. Направлять его не требовалось. С хозяином он давно научился взаимодействовать. Достаточно легкого прикосновения, поворота корпуса — моментально среагирует. А пока он как бы идет куда хочет и сворачивает где удобнее, не спрашивая разрешения. Лес Крепыш любил. Даже больше скачек. Странно для коня. Вроде бы должен обожать просторы… Но так оно и было.

Николас отделился от отряда сразу на следующее утро после вступления в лес. У него был иной путь с важнейшей целью — в самую чащобу, вдалеке от хоженых троп. Лес просыпался, и под первыми лучами солнца из-под огромных дубов исчезал туман. Вовсю шумели птицы, не особо обращая внимания на одинокого всадника. Если и следили за ним внимательные глаза лесных жителей, то мешать человеку они не собирались.

Лишь однажды дорогу ему пересек огромный тур с группой коров. Посмотрел налитым кровью глазом и предупреждающе всхрапнул. Связываться с могучим зверем было совершено не к месту. Не для охоты здесь находится, а осенью бык мог стать всерьез опасным. Кидается на соперников, выясняя главенство в стаде, а попутно и первого попавшегося чужака любого вида не прочь снести.