Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

— Я понимаю.

— Правда? Отлично. Тогда я могу подытожить сказанное одной фразой. В обязанности журналиста входит подвергать сомнению и критически оценивать — не просто повторять — утверждения, из какого бы высокопоставленного источника в государственных структурах они ни исходили. Пишете вы великолепно, но этот талант полностью обесценивается, если вы забываете о должностной инструкции.

— Да.

— Я собираюсь снять эту статью.

— О'кей.

— Она не тянет. Я не доверяю ее содержанию.

— Понятно.

— Это не означает, что я не доверяю вам.

— Спасибо.

— Поэтому я собираюсь отправить вас обратно на рабочее место и предложить вам новое задание.

— Вот как?

— Это связано с моим контрактом с «Миллениумом». По его условиям я не могу разглашать то, что знаю о деле Саландер. Вместе с тем я являюсь главным редактором газеты, которая рискует здорово забуксовать, поскольку не обладает имеющейся у меня информацией.

— Хм.

— А этого допускать нельзя. Ситуация просто уникальна и касается исключительно Саландер. Поэтому я решила выбрать журналиста, которому буду помогать двигаться в правильном направлении, чтобы публикация «Миллениума» не застала нас врасплох.

— А вы думаете, что «Миллениум» опубликует о Саландер что-нибудь неожиданное?

— Я не думаю, я знаю. «Миллениум» придерживает горячие новости, которые перевернут всю историю Саландер, и я просто вне себя оттого, что не могу дать этому материалу ход. Однако делать нечего.

— Но вы утверждаете, что снимаете мой текст, поскольку знаете, что он не соответствует… Тем самым вы уже сказали, что в материале имеется нечто такое, что упустили все остальные журналисты.

— Точно.

— Извините, но трудно поверить в то, что все СМИ Швеции угодили в такую ловушку…

— Лисбет Саландер стала объектом кампании в СМИ. В таком случае обычные правила перестают действовать, и на страницы газет может попасть любой нонсенс.

— То есть вы хотите сказать, что Саландер совсем не такая, какой ее изображают.

— Попробуйте представить себе, что она не виновата в том, в чем ее обвиняют, что ее образ, созданный прессой, чистейшая ерунда и что тут задействованы совсем другие силы, чем те, о которых нам пока известно.

— Вы утверждаете, что дело обстоит именно так?

Эрика Бергер кивнула.

— И следовательно, то, что я пытался опубликовать, является просто продолжением кампании против нее.

— Именно.

— Но вы не можете рассказать, в чем тут дело?

— Не могу.

Юханнес Фриск почесал в затылке. Эрика Бергер ждала, пока он все обдумает.

— О'кей… что я должен делать?

— Возвращайтесь на свое рабочее место и начинайте думать над другой версией. Не торопитесь, но я хочу иметь возможность непосредственно перед началом судебного процесса опубликовать большой материал — пусть даже на целый разворот, — где бы подробно разбиралась правомерность всех утверждений, высказанных в адрес Лисбет Саландер. Начните с того, что прочитайте все газетные статьи и составьте перечень того, что о ней говорилось, и разбирайтесь с каждым утверждением в отдельности.

— Ага…

— Мыслите как журналист. Проверяйте, кто распространяет сведения, почему и в чьих интересах.

— Но к началу суда меня в «СМП», вероятно, уже не будет. Как я уже говорил, это моя последняя неделя.

Эрика открыла пластиковую папочку в ящике письменного стола и положила перед Юханнесом Фриском бумагу.

— Я уже продлила срок вашей работы на три месяца. Вы дорабатываете неделю на прежней должности, а в понедельник являетесь сюда.

— Ага…

— Если, конечно, хотите продолжать сотрудничать с «СМП».

— Разумеется.

— У вас будет контракт на выполнение исследовательской работы, выходящей за рамки обычной редакционной деятельности. Подчиняться будете непосредственно мне. В дальнейшем вы станете собирать для «СМП» материал о процессе над Саландер.

— Руководителю информационного отдела это не понравится…

— По поводу Хольма не волнуйтесь. Я уже побеседовала с руководителем юридической редакции и договорилась, так что проблем не возникнет. Но вы станете проводить исследования на заднем плане, а не для сводок новостей. Так пойдет?

— Супер.

— Ну и отлично… тогда все. До встречи в понедельник.

Эрика проводила его из стеклянной клетки. Подняв взгляд, она увидела, что с другой стороны центральной стойки за ней наблюдает Андерс Хольм. Он сразу опустил глаза, сделав вид, что не смотрит на нее.

Пятница, 13 мая — суббота, 14 мая

Направляясь в пятницу утром из редакции «Миллениума» к старому дому Лисбет Саландер на Лундагатан, Микаэль Блумквист тщательно проверил, нет ли за ним слежки. Ему предстояло ехать в Гётеборг для встречи с Идрисом Хиди. Необходимо было организовать надежный транспорт, посредством которого он смог бы уехать незамеченным, не оставив никаких следов. По здравом размышлении, поезд Микаэль отбросил, поскольку не хотел использовать кредитную карточку. Обычно он одалживал машину у Эрики Бергер, однако этой возможности у него больше не было. Он взвешивал, не попросить ли ему Хенри Кортеса или кого-нибудь другого взять машину напрокат, но в этом случае остались бы следы в документах.

В конце концов ему пришло в голову гениальное решение. Запасшись довольно крупной суммой денег, снятой через банкомат на Гётгатан, он дошел до старого дома Лисбет, возле которого с марта стояла ее брошенная темно-красная «хонда». Дверцу он открыл ключами самой хозяйки. Проверив приборы и убедившись, что бензобак заполнен до половины, Микаэль тронулся с места и через мост Лильехольмсбрун направился в сторону дороги Е4.

В 14.50 он припарковался в Гётеборге, неподалеку от Авеню, потом перекусил в первом попавшемся по пути кафе. В 16.10 он сел в трамвай, идущий в Ангеред, и доехал до центра. На поиски адреса, по которому проживал Идрис Хиди, ушло минут двадцать, и в результате Микаэль явился на встречу примерно с десятиминутным опозданием.

Идрис Хиди хромал. Он открыл дверь, пожал Микаэлю Блумквисту руку и пригласил его в спартански обставленную гостиную. На комоде, возле стола, за который он предложил Микаэлю сесть, стояла дюжина фотографий в рамочках. Микаэль принялся их изучать.

— Моя семья, — сказал Идрис Хиди.