Пророчество - Василий Горъ

Кстати, судя по всему, примирение между Машей и Олегом состоялось: наладились отношения, давшие здоровенную трещину после того памятного первого боя в этом мире, в ущелье около пещеры Хранителя, – девушка шарахалась от него, как от чумного; старалась не подавать руку, перебираясь через трещины и горные ручьи; отбрыкивалась от любой попытки помочь; и даже, по-моему, ни разу с ним не заговорила. Хотя, если спросить меня, в этом мире по-другому жить, наверное, нельзя… А сейчас, опираясь на его руку и на ходу виновато заглядывая в глаза, довольно весело выглядящая в джинсах и толстовке на фоне кольчуги Олега, девушка безостановочно щебетала, видимо, чего-то добиваясь.

Завтрак оказался точной копией ужина: жареное на костре мясо, сырые овощи, овечий сыр, хлеб, зелень и фрукты… Можно было бы еще выпить молока, но мне, привычному к пастеризованному, местное показалось невкусным… А после завтрака начался военный совет.

Присутствовали – Марк Иванович, Самир, Олег и мы – я, Гарик и Сема. Собственно, нашего мнения не спрашивал никто: совершенно не врубающиеся в местную обстановку, мы, как мне кажется, вообще присутствовали там только потому, что имели какойникакой, а военный опыт. И еще, наверное, потому, что вопреки всем ожиданиям, навеянным многочисленными фантастическими рассказами, огнестрельное оружие здесь действовало. И еще как: гранаты исправно взрывались, пули вылетали из стволов и попадали туда, куда целился стрелок. Поэтому огневая поддержка в мире, не знающего пороха, была им явно нелишней…

Обсуждали будущий поход в столицу самой крутой местной Империи – в Корф. Судя по времени, закладываемому на переход, до нее было довольно далеко – километров этак тысяча с гаком: больше двадцати дней пути! Машу с Евгенией, естественно, оставляли здесь, под охраной местной братии и ожидаемого к вечеру старого соратника Марка Боно. Мы трое, Олег с Дедом, Самир и еще трое молодых бойцов должны были быстренько – эдак месяца за два – смотаться туда и обратно, освободить из императорского дворца сестру Коренева и вернуться, так как к началу осени здесь ожидалось какое-то Пришествие Тьмы. Или Приход? В общем, что-то совершенно мерзопакостное и, судя по мрачным лицам знающих о нем бойцов, крайне опасное. Заморачиваться тем, что должно случиться через такой длительный промежуток времени, я не стал, а просто, дождавшись окончания совета, рванул собирать шмотье: выход ожидался завтра на рассвете… А на вечер был запланирован пир: все небольшое население поселка – человек шестьдесят – шестьдесят пять – носилось как чумовое: заготавливалось топливо, из погребов выкатывались бочки с соленьями, забивались овцы и свиньи, жарились курицы и утки… И только мы с Семой и Алонсо бездельничали: все наши попытки помочь встречались в штыки: завтра нас ждал Путь! Черт подери, можно было подумать, что он ждал только нас! Но сопротивляться было не особенно удобно, да и не очень хотелось, поэтому мы, прихватив с собой побольше мяса и местного слабоалкогольного напитка, смахивающего на пиво, добрались до офигительно красивого озерца у подножия небольшого, буквально метра в два с половиной, водопада и завалились загорать…

…Прощание с Машкой вышло бурным: перспектива расстаться со мной на два месяца ее просто убила! Слезы, ручьем полившиеся из глаз и тяжелые вздохи, прерывающие мои объяснения буквально каждую минуту; закушенная от обиды губа и сжатые маленькие кулачки; отчаяние в глазах и красные пятна на лице до сих пор стояли в моих глазах! Двигаясь замыкающим маленького отряда, я старался все-таки хоть немного обращать внимание на окружающий меня мир: земля, по которой мы шли, все-таки принадлежала Империи, а значит, любая встреча с монахами могла закончиться схваткой, но отрешиться от воспоминаний у меня не получалось.

Я пытался ей объяснить, что должен спасти свою родную сестру, ведь кроме меня ей никто не поможет; что на пути нам встретятся всякие опасности и трудности, и неподготовленная, хотя и такая спортивная девушка, как она, будет нам лишней обузой; а вместо того, чтобы биться насмерть, мне придется отвлекаться на нее, то есть я больше рискую, – все равно она горько плакала, и от этого у меня рвалось на части сердце. Единственным аргументом, которым мне удалось ее немножечко пронять, оказалось упоминание о том, что каждая схватка будет заканчиваться картиной, чем-то похожей на ту, которую она видела в разоренной Орденцами деревне: отрубленные руки, головы, распоротые животы и т. д. – ведь в этом мире война выглядела страшнее, чем на Земле. По крайней мере, так мне тогда казалось. Вот тут она в первый раз засомневалась в том, стоит ли ей упрашивать меня взять ее с собой… А когда я добавил, что все это время ей негде будет нормально мыться, придется спать где придется, порою на холодной земле, а мне нужен здоровый сын, на ее лице проглянула робкая улыбка:

– Ты хочешь ребенка?

– Я тебя люблю, Машенька! – кивнул я. – И хочу, чтобы ты стала соей женой! И матерью моего ребенка, желательно не одного…

Машка покраснела, зажмурилась, потом запрыгнула мне на колени и неожиданно ляпнула:

– А может, ты никуда не пойдешь, а?

Мне пришлось по второму кругу объяснять ей, что меня ждет сестра… В итоге успокоилась она тогда, когда я додумался попросить ее представить себе, что в плену – она, а я вдруг по каким-то причинам не приду ее спасать… – вот тут она ткнула меня кулачком в грудь, нахмурилась, буркнула: «Только попробуй» и наконец, перестав скулить, молча стянула с себя толстовку. А потом, откинувшись назад настолько, насколько позволяли мои руки, обнимающие ее за талию, подставила мне свою грудь под поцелуи…

Поспать этой ночью мне не удалось. Да и не очень-то и хотелось: откровенно говоря, и меня тоже совершенно не тянуло уходить без нее куда бы то ни было…

…Постепенно становилось все теплее и теплее – разгоряченные маршем Гарик, Глаз и Сема поснимали с себя камуфлированные куртки и тельники и, забросив разгрузки на рюкзаки, в темных очках танками перли по летнему солнышку навстречу новым приключениям: по крайней мере, у меня создалось такое ощущение…

Самир о чем-то негромко беседовал с идущим рядом Наставником, а тройка молодых, чем-то напоминающих мне себя самого в период жизни в обители, восторженно пялясь то на меня, то на Учителя, то на ребят, не переставала перешептываться, то и дело перебивая друг друга. В какой-то момент мне вдруг показалось, что я никуда не уходил, а всю жизнь прожил тут, в тенистых лесах и привольных долинах Элиона, и только вид двух мулатов, с автоматами наперевес топчущих невиданными тут армейскими ботинками присыпанную пылью траву тропинки? уверил меня в том, что и Хранитель, и Москва, и Ницца существуют на самом деле и что там, за Лысой горой, меня все-таки ждет моя девушка по имени Маша – дочь другой планеты, вращающейся вокруг другого солнца неизвестно где и когда!

Тропинка легко ложилась под ноги, раздвоившееся сознание привычно скользило по окрестным оврагам, рощам, скалам, пытаясь ощутить хоть какую-то угрозу, и одновременно наслаждалось теплом и чистейшим воздухом родины…

…Первые проблемы у нас возникли утром третьего дня. Двигающийся нам навстречу по довольно широкой по местным меркам дороге патруль Ордена, от которого мы пытались укрыться в лесочке, вдруг ни с того ни с сего тоже сошел с проезжей части и вломился прямо в чащу! Однако их мечтам о привале или о раннем обеде не суждено было сбыться: вместо этого они нарвались на небольшую схватку, больше похожую на избиение младенцев – все одиннадцать человек, включая совершенно не умеющего пользоваться своей алебардой командира, скончались. Скоропостижно. А наша молодежь вдруг начала ворчать: по их мнению, так, как мы, воевать нельзя! Хотя ни я, ни Дед, ни Самир особенно не торопились – работали, как на тренировке. Просто сыгранная еще шесть лет назад тройка прошла сквозь толпу бредущих, как бараны, монахов, как нож сквозь масло. Уполовинив их число. А после разворота оставив на Гарика и Сему всего двоих: ножи, брошенные ребятами, не дали молодежи хоть как-то проявить себя, и это их ужасно расстроило. Пришлось пообещать им, что они получат возможность проверить свои навыки в бою в ближайшее время… И словно сглазили: буквально через несколько часов мы умудрились столкнуться еще c одним, но уже гораздо более многочисленным отрядом! И, по закону подлости, на довольно открытом месте – ближайшие заросли вряд ли скрыли бы даже одного человека, не говоря о нашей девятке… Вот тут-то пришлось попотеть всем: пока две тройки рубились с монахами, не давая им развернуться в боевой порядок, земляне метали ножи, таким образом стараясь экономить имеющиеся у нас патроны. Правда, обойтись без них вообще нам не удалось: в какой-то момент озверевшие от сопротивления Орденцы все-таки развернулись в строй, причем пятерка лучников, отбежав шагов на тридцать назад, начали набрасывать тетивы на луки. И вот тут заговорил автомат Семы: пять одиночных выстрелов дико перепугали монахов, покончили с почти готовыми к стрельбе лучниками и дали мне и Деду несколько секунд полной свободы! Пока ошеломленные непонятными звуками монахи поопускали свои топоры, мы, не отвлекаясь на всякую ерунду, рванулись в разные стороны, стараясь подранить или убить как можно больше воинов врага… Через мгновение к нам примкнул Самир, потом – молодежь, и деморализованные потерей двух третей личного состава монахи побежали…