Война и честь - Дэвид Марк Вебер

– Все эти женщины, за исключением одного случая, о котором Хэмиш глубоко сожалел, были зарегистрированными куртизанками, – спокойно продолжала она, – однако они нравились ему, и он уважал их. В противном случае ему не пришло бы в голову делить с ними постель, ибо он не из тех мужчин, которые спят с кем попало. Для этого Хэмиш слишком честен, – грустно улыбнулась она. – Наверное, странно, когда жена говорит о честности мужа, заводящего любовниц, но, по моему разумению, это самое подходящее слово. Спроси он меня, я призналась бы, что мне больно, но не из-за его «измен», а потому, что я больше не в состоянии дать ему того, что могут они… и он не может дать того же мне. Он и не спрашивал меня ни о чем, потому что заранее знал ответ. И по той же причине Хэмиш всегда проявлял крайнюю осмотрительность. Никто в нашем кругу, зная о нашем несчастье, не поставил бы ему в вину встречи с куртизанками, да и большинство остальных мантикорцев тоже отнеслись бы к этому снисходительно, но он старался не подвергать испытанию общественное терпение. И не ради собственной репутации. Он ограждал меня от лишнего напоминания о том, что мне уже никогда не покинуть это кресло. Хэмиш не хочет унижать меня даже намеком на то, что я… неполноценная. Калека. Не хочет прежде всего потому, что любит меня. Да, я искренне верю, что он любит меня не меньше, чем в тот день, когда сделал мне предложение. В тот день, когда мы поженились. В тот день, когда меня извлекли из разбившегося аэрокара и ему сообщили, что я уже никогда не смогу не только ходить, но и дышать без специальной аппаратуры.

Эмили глубоко вздохнула. Это всё ещё оставалось в её власти, хотя мышцы диафрагмы получали нервный сигнал лишь через системы кресла жизнеобеспечения.

– В этом принципиальная разница между мною и всеми его любовницами. Он был внимателен к ним, уважал их, но не любил. Не так, как любит меня. Или вас.

Хонор отшатнулась, как будто Эмили вонзила кинжал ей в сердце. Она взглянула в глаза собеседницы и увидела в них подступившие слезы. Эмили все знала… и сочувствовала им.

– Он ничего не говорил мне, – спокойно произнесла графиня, – но это излишне. Я слишком хорошо его знаю. Если бы он не любил вас, он – учитывая, как давно и тесно вы сотрудничаете в Палате Лордов, – давным-давно привез бы вас сюда. А столкнувшись с травлей, незамедлительно обратился бы ко мне за помощью, вместо того чтобы всеми силами ограждать меня от происходящего. Защищать меня. Мало кто знает, но я – его главный консультант и аналитик, и он ни за что не упустил бы случая свести нас вместе, особенно после того, как прихлебатели Высокого Хребта развязали против вас двоих эту оголтелую кампанию… если только у него не было причины не делать этого. Причина была. Он предпочел смириться потерей доброго имени и репутации, с ослаблением влияния оппозиции – но к моей помощи не прибег. Он боялся, что я узнаю правду и меня ранит его «предательство». И, так же как из-за любви ко мне он не допускал нашей с вами встречи, любовь к вам не позволяла ему перевести ваши отношения в более интимную плоскость. Вы оставались друзьями и коллегами. Даже будь вы куртизанкой, он понимал, что на сей раз речь не идет о короткой любовной связи. И в глубине души боялся, что и вправду может впервые в жизни мне изменить.

– Я… Как вы?..

Отчаянно, но безуспешно Хонор пыталась овладеть собой. Эмили только что дала ей ключ к разгадке головоломки. Все странности в поведении Хэмиша внезапно встали на свои места. Непостижимо, как Эмили, у которой никогда не было древесного кота, смогла так глубоко постичь суть их отношений.

– Хонор, я замужем за Хэмишем уже больше семидесяти стандартных лет. Я знаю его, люблю его и вижу, что его сердце разрывается на части. Он страдал и раньше, до начала этой омерзительной травли, но не так сильно. Думаю, клевета и ложные обвинения вынудили его увидеть наконец то, о чем он старался не думать, и заставили признаться себе в том, чего он боялся. Сочетание любви к вам – к нам обеим – и чувства вины от того, что он обнаружил, что может любить кого-то еще, помимо меня, было для него как кровоточащая рана. И самое ужасное, – она посмотрела Хонор прямо в глаза, – он боялся, что открыто признается вам в своих чувствах. Боялся, что действительно «предаст меня», заведя любовницу, которую по-настоящему любит.

Эмили продолжила не останавливаясь.

– Признаюсь, мне трудно сказать, как бы я реагировала в этом случае. Боюсь предположить. Но еще больше я боюсь того, что, если вы действительно станете любовниками, сохранить вашу связь в тайне будет невозможно, слишком много способов шпионажа, слишком много людей, готовых на все, лишь бы раздобыть хоть какое-то доказательство его неверности и вашей с ним связи. А стоит ему появиться, оно тут же будет предано гласности, и тогда все мои попытки сыграть на вашей стороне будут сведены на нет. Хуже того, обернутся против вас. И, если уж быть совсем откровенной, я всерьез опасаюсь, что, если вы будете продолжать тесно сотрудничать, и, стало быть, проводить много времени вместе, у него не хватит сил противиться своим чувствам. Не знаю, чем это в конечном счете обернется для него, как не знаю и чем это обернется для меня, но, боюсь, мы оба скоро это выясним. Если только…

– Если что? – напряженно спросила Хонор. Её руки стиснули тело Нимица.

– Если вы не сделаете за него то, на что ему не хватит сил, – твердо сказала Эмили. – Пока вы находитесь на одной планете, вы должны работать вместе. Потому, что вы оба являетесь – по крайней мере, являлись, пока не завертелась эта свистопляска, – нашим самым эффективным политическим оружием, и потому, что если вы начнете избегать друг друга, это будет воспринято как доказательство вашей вины. Но в таком случае именно вам, Хонор, придется позаботиться, чтобы между вами ничего не произошло. Это несправедливо. Знаю. Но я обращаюсь к вам не как жена, опасающаяся потерять любовь своего супруга. Я говорю об этом потому, что, если после моего публичного, на все Звездное Королевство, заявления о том, что вы никогда не были любовниками, вы ими станете, это будет для вас с Хэмишем политическим самоубийством. Более пятидесяти стандартных лет мой муж, несмотря на то, что я была прикована к этому креслу, оставался верен мне. Но на этот раз… на этот раз, Хонор, я боюсь, что ему не хватит сил. Или, скорее, что он столкнулся с тем, что может оказаться слишком сильным для него. Вся надежда только на вас. Справедливо это или нет, но сохранить дистанцию и не допустить близости должны именно вы.

– Я знаю, – тихо сказала Хонор. – Уже не один год знаю, что обязана сохранять между нами эту дистанцию, и не позволять ему любить себя. Не позволять себе любить его.

Лицо её исказилось от муки.

– Я знаю это… но не могу, – прошептала она.

Леди Эмили, графиня Белой Гавани, в ужасе смотрела, как адмирал леди дама Хонор Харрингтон, герцогиня и землевладелец Харрингтон, залилась слезами.

Обед и в самом деле пришлось есть остывшим.

Хонор понятия не имела, каким образом разрешится эта сложнейшая, ощетинившаяся во все стороны зазубренными краями ситуация. Она сейчас не могла разобраться даже в себе. Она знала только, что боится это делать.