Любовь по переписке - Джинджер Хэнсон

– Ваш ордер абсолютно бесполезен. – Эти слова вырвались из пересохшего рта Анджелы, как только О'Брайон вынул кляп из ее рта.

Он поднес кружку с водой к ее губам. Поскольку руки ее были связаны за спиной, она вынуждена была ждать, пока он наклонит кружку так, чтобы она могла напиться. Справившись с жаждой, она пила медленно, как будто рот ее не был пересохшим, как арабская пустыня.

Зачем-то он привел ее обратно на ферму миссис Оутс. Слой пыли покрывал посуду, которую она поставила на стол в тот страшный вечер, а слабый запах сгоревшей говядины говорил о том, что плита догорала достаточно долго. Покинутый людьми дом создавал ощущение полной изоляции.

И это чувство изолированности от всего мира смешивалось с невероятным отчаянием, которое овладело ею, когда Рэнсом ушел из ее жизни.

Она была совсем одна. Рэнсом отправился в Айову, его любовь к Сабрине была непоколебима. Когда она отказалась от помощи Шотландца, он попрощался с ней.

– Полковник прислал телеграмму. Я должен отправиться в Форт-Левенуэрт с рассветом.

– Мне будет недоставать вас.

Рэнсом предоставил ей полную свободу. Ничто не стояло теперь между ней и медицинской школой, кроме боли в сердце и ребенка.

– Почему вы не хотите отправиться со мной, детка? Я бы мог одолжить вам деньги на дорогу обратно в Теннесси.

Его предложение растрогало ее невероятно.

– Большое спасибо, но Рэнсом оставил мне немного денег. Я смогу уехать... скоро. – Она собиралась оставить Рэнсома с первого дня своего замужества, а теперь не могла собраться с силами, чтобы это сделать.

– А, детка, – проговорил Шотландец, сжимая ее плечи на прощание, – пара дней под жарким солнцем Канзаса может помочь вашему мужу понять истину.

Именно на это она надеялась? Или ожидала чуда?

Теперь, когда Шотландец был на пути в Форт-Левенуэрт, только Нарцисса знала о том, что О'Брайон увез ее. И он хорошо заплатил проститутке за ее молчание.

Анджела облизнула влажные губы.

– Сейлер мертв, обвинение в убийстве аннулировано, – опять сказала она.

– Как будто я мог не знать об этом.

Ужас охватил ее. Он знал, что Сейлер погиб, и все-таки использовал фальшивый ордер на арест, чтобы увезти ее из дома Салли.

– Я не понимаю. Зачем нужно было похищать меня и привозить сюда?

– Похищать? – переспросил О'Брайон, допил воду из кружки и вытер губы рукавом. – Вы считаете, что я вас похитил?

– А как еще можно назвать это, когда человека, помимо его воли, куда-то везут? – Она попробовала пошевелить связанными руками: – Связывают его, держат, как пленника? Конечно, это обыкновенное похищение.

О'Брайон ударил себя в грудь:

– Это сердце полно заботы о вас. Ваше благополучие было всегда моей главной целью.

– Мое благополучие? Вы думали, что, арестовав меня за убийство моей сестры, вы сделали мне добро?

Он помрачнел.

– Я считал, что это хороший способ остановить Сейлера, не позволить ему убить вас.

– Совершенно не могу понять, что вы говорите.

– Мой план был совсем прост. Вдвоем в тюрьме мы были бы в безопасности от Сейлера.

– Как будто таким образом можно было остановить такого человека, как Сейлер.

Он придвинулся еще ближе к ней. Она ощущала его горячее дыхание со слабым запахом табака.

– Я вынужден был соображать быстро. Это была гонка со временем.

Она не хотела выглядеть испуганной и постаралась выпрямиться на стуле с тростниковым сиденьем.

– Временем для чего?

– Чтобы организовать наш брак.

– Вы думаете, что я вышла бы за вас замуж?

– При том огне, который пылает в моей душе, я уверен, вы станете моей женой.

Глаза его блестели. Цель, к которой он стремился, пугала ее. Опасаясь, что он заметит ее страх, она отвернулась.

Ей нужно было время, чтобы обдумать все, но она не могла соображать, когда он находился так близко. На ферме было только одно место, где она сможет побыть в одиночестве.

– Вы не развяжете меня? Мне нужно пройти... в одно место. – Краска залила ее лицо. Только ее опыт медицинской сестры помог ей справиться с унижением.

– Вы что, считаете, что я изверг? Конечно, я развяжу вас. И буду сопровождать вас и туда, и обратно.

Она благодарно улыбнулась, стараясь не прислушиваться к его угрозам. И пока он развязывал ее ноги и руки, в голове у нее вертелись разнообразные планы побега. Ботинки защитили ее щиколотки от веревок, но запястья горели так, как будто она держала руки над кипящим бульоном.

– Боже, – с наигранным ужасом произнес О'Брайон. – Я покалечил ваши бедные ручки.

Анджела повернула руки ладонями вверх и увидела совершенно ободранную кожу.

– Мне следует просить прощения? – Он схватил ее руки. – А разве вы не оставили меня связанным, как рождественского гуся, когда убежали от меня? И все-таки я не хотел, чтобы ваши ручки так пострадали.

К ее ужасу, он влажными губами поцеловал ее запястья. Усы его щекотали нежную кожу. Она инстинктивно хотела отдернуть руку, но боялась разозлить его. Как она ни старалась, она не могла стереть из своей памяти вид падающей миссис Оутс, когда О'Брайон выстрелил в нее. Не желая раздражать его, она постаралась скрыть свои чувства.

– Спасибо за заботу, теперь уже легче, – соврала она, стараясь разъединить их руки. – Мне надо...

– Да, да. – Он даже чуть-чуть поклонился, указывая правой рукой на дверь.

Анджела шла по комнате, вытирая затекшие руки о юбку. Она слышала за собой стук его башмаков и в маленьком пространстве комнаты ощущала его присутствие у себя за спиной.

Когда они подошли к входной двери, он протянул руку и открыл ее. Остановившись на пороге, она печальными глазами посмотрела на засохшие розы, стоявшие на верхней ступеньке лестницы. Черенки этих роз миссис Оутс привезла с собой из Новой Англии.

– Какой прекрасный день для начала нашей новой жизни, – высокопарным тоном проговорил О'Брайон. – Мне пришло в голову, что на этой ферме некому будет работать. Мы можем сделать это своим домом.

– Вы хотите жить здесь? Делать вид, что вы не убили совершенно хладнокровно и без всяких оснований бедную миссис Оутс? – Слова вырвались у Анджелы помимо ее желания.

Ужаснувшись, она замолчала... К ее огромному облегчению, он не обратил внимания на ее вопрос.

– Мне кажется, это весьма уютная маленькая ферма. – Он стоял на верхней ступеньке и осматривал заросшие поля, переходящие в дикие прерии. – Она притягивает мое сердце. Место, где можно научиться хозяйничать.