Неприступный герцог - Джулиана Грей

Абигайль погладила возлюбленного по щеке. Ребенок. Его ребенок. Могла ли она рисковать? Ведь если она забеременеет, он непременно настоит на свадьбе. Она даже не сомневалась в этом. Выйти замуж за Уоллингфорда? Сердце сжалось от страха. И все же она ощутила что-то еще, какое-то первобытное чувство, желание полного единения, желание связать себя с этим мужчиной навеки.

Уоллингфорд вновь поцеловал Абигайль.

— Не торопись, дорогая, ведь я всего лишь схожу с ума от желания.

«Нет», — подумала Абигайль.

— Да, — произнесла она вслух.

— Ты уверена? — Уоллингфорд чуть подался вперед. Он казался таким большим. И как им удалось проделать подобное раньше?

«Нет», — пронеслось у нее в голове.

— Да, — ответила она.

Спина Уоллингфорда напряглась, и Абигайль зажмурилась. Однако боли не последовало. Лишь удивительное чувство наполнения.

Уоллингфорд улыбнулся.

— Я внутри тебя, мой маленький эльф, — сказал он и наклонился, чтобы в очередной раз ее поцеловать. — Внутри тебя.

И он не лгал. Он действительно стал ее частью. Абигайль чувствовала себя так, словно внутри распустился диковинный цветок. И цветком этим был Уоллингфорд. Она обвила его шею руками и поцеловала в ответ.

— Подними колени, — попросил Уоллингфорд.

Абигайль выполнила его просьбу.

— О, как хорошо.

— Насколько хорошо?

— Очень. О!

Уоллингфорд приподнялся чуть выше.

— Вот так? Быстрее?

— Да! О! — Абигайль задыхалась. Внутри нее росло напряжение, невероятно сильное напряжение, подобное той горячей волне, что накрывала ее с головой чуть раньше, только более глубокое. — Вот так! О Господи!

Уоллингфорд продолжал двигаться ритмично и уверенно, не сводя взгляда с лица Абигайль, наблюдая за ее ответной реакцией, и она любила его за это. Любила каждое мощное погружение его жезла в ее лоно.

Обхватив Уоллингфорда ногами и впившись ногтями в его спину, Абигайль заставляла его двигаться быстрее и сильнее и в какой-то момент совершенно неожиданно ощутила, как внутри нее прорвалась какая-то плотина и скопившееся напряжение начало разливаться по телу обжигающим наслаждением, заполняя собой каждую клеточку.

Она вскрикнула, Уоллингфорд замер и глухо простонал ее имя. Она прижалась к нему, впитывая в себя сотрясающую его дрожь.

Уоллингфорд медленно расслабился, и на этот раз Абигайль с радостью приняла его тяжесть. Его дыхание с шумом вырывалось из измученных легких. Она погрузила пальцы в волосы возлюбленного и прошептала:

— Артур, — и поцеловала мокрый от пота висок.

— Что? Что ты сказала? — шепотом спросил он.

— Артур. — Абигайль вновь поцеловала лежащего на ней мужчину. — Мне очень нравится это имя.

Он никогда не любил свое имя, но в устах Абигайль оно звучало как-то особенно — чувственно и любовно. Ощущение ее тела восхищало. Оно было таким изящным и в то же время мягким и округлым. Уоллингфорд помнил, что случилось в прошлый раз, поэтому попытался перекатиться на бок.

— Нет. — Абигайль крепче сжала его ногами. — Останься.

И Уоллингфорд остался поверх нее и внутри нее, немного перенеся тяжесть тела на локти. Он вдыхал легкий аромат лимона, исходящий от ее волос, и поглаживал упавшую на висок прядь.

— Ты все еще… — прошептала Абигайль.

— Да.

— А это…

Уоллингфорд негромко засмеялся и чуть приподнялся.

— Это потому что я люблю тебя. А еще я нахожусь в невероятном возбуждении и хочу растянуть удовольствие как можно дольше.

— Только вот в лодочном сарае вышла промашка.

— Тот случай, дорогая, — Уоллингфорд поцеловал любимую, — вовсе не остудил моего пыла. — И он снова поцеловал ее губы, нежные щеки и чувствительное местечко за ухом. — Ты довольна? Я искупил свои грехи?

— Ты же знаешь, что искупил.

Полные груди Абигайль соблазнительно касались его груди, ее кожа благоухала, а влажное лоно и вовсе казалось раем на земле. Уоллингфорд пытался взять себя в руки, но тщетно — его вновь охватило возбуждение.

«Животное», — укорил он себя, вышел из Абигайль и перекатился на бок.

Абигайль удивленно посмотрела на возлюбленного.

— Почему ты остановился?

— Потому что ты получила более чем достаточно для одной ночи, разве нет? — Уоллингфорд поцеловал ее в нос.

Она смотрела на него так понимающе, словно все его мысли отпечатались на лбу и можно было с легкостью их прочитать. Ее волосы разметались по подушке и груди. Один сосок выглядывал из-за каштановых прядей — тугой и восхитительно розовый.

Волосы Абигайль. Грудь Абигайль. Уоллингфорду на мгновение показалось, что он расколется от напряжения.

— Знаешь, а мне так не кажется. — Абигайль протянула руку и сжала в пальцах его член. — Видишь, нам обоим есть чему поучиться.

Уоллингфорд перекатился на спину, увлекая Абигайль за собой.

Ее глаза округлились, когда она оказалась на нем.

— Так?

— Именно так.

Она немного приподнялась, а потом опустилась снова с тихим стоном наслаждения. От исходящего от нее мускусного аромата кровь застучала в висках у ее возлюбленного.

Абигайль исполняла роль наездницы с явным удовольствием. Ее груди покачивались из стороны в сторону прямо над лицом Уоллингфорда, а голова запрокинулась в исступленной радости. Она достигла апогея первой, издав гортанный крик, и Уоллингфорд последовал за ней. На этот раз он ощущал на себе тело любимой, наслаждался ее шелковистой кожей и пахнущим шампанским дыханием, и когда его изголодавшаяся душа наполнилась радостью и покоем, он мысленно возблагодарил небеса за столь изысканный подарок.

Абигайль ощутила тяжелую мужскую руку, лежащую у нее на животе и крепко обнимающую ее за талию. Яркий луч солнца бил по опущенным векам, но Абигайль не открывала глаз. Ей вообще не хотелось шевелиться. Да она и не могла. Мышцы болели даже такие, о существовании которых она до этого дня совершенно не подозревала. Сколько раз они с Уоллингфордом занимались любовью? Она сбилась со счета. Может, четыре или пять. А в промежутках между этим он доводил ее до экстаза с помощью языка или пальцев, словно хотел выяснить, сколько удовольствия она сможет вытерпеть.

Судя по всему, очень много.

Бьющий в глаза свет стал нестерпимо ярким, поэтому Абигайль открыла глаза и посмотрела на лежащего рядом мужчину. Он распростерся на животе, словно мальчишка, с взлохмаченными темными волосами и приоткрытым ртом, и казался таким расслабленным, таким счастливым. Солнечные лучи блуждали по его мускулистой спине, окрашивая ее в золотистый цвет.