Поглупевший от любви - Элоиза Джеймс

— Ни в коем случае! Мы даже… кстати, несут очередное блюдо, — облегченно выдохнула она. Хозяин гостиницы распахнул дверь и знаком приказал лакею вносить блюда с желе, слоеные пирожки с яблоками и блюдо с пирожными.

Рис снова рассмеялся, но, к счастью, больше не стал острить. Едва за лакеем закрылась дверь, он вдруг объявил:

— Полагаю, учтивость диктует, чтобы на этот раз я нашел тему для беседы.

Генриетта ответила ободряющей улыбкой.

— Ну, видите, как это легко! Рис громко фыркнул.

— В таком случае как вы выжили в экипаже? Должен сказать, при мысли о поездке в компании маленькой Аннабел мне становится плохо. Я посетил детскую сразу после того, как девочки перебрались в Лондон, и она в качестве приветствия облевала мои сапоги. А каково ваше первое впечатление?

— О, это было чудесно… — начала было Генриетта, но осеклась. С этими людьми нет смысла увиливать и уклоняться от правды. — Честно говоря, это был настоящий кошмар.

Она разрезала яблочный пирожок на четыре ровные части.

— Джози вопила как сумасшедшая, и на секунду мне даже показалось, что у нее лопнут легкие.

Теплая рука Дарби коснулась ее спины.

— Она неблагодарная маленькая свинюшка.

— Вовсе нет, — возразила Генриетта. — Просто она очень несчастна. И я не знаю, как ей помочь.

— А я думал, что главная проблема — желудок Аннабел, — удивился Рис. — Чего же хочет Джозефина?

Генриетта пыталась не думать о теплой ладони Дарби на своей спине.

— Она постоянно напоминает о своем сиротстве.

— И что же? Скажите, что теперь вы — ее мать, и делу конец, — отмахнулся Рис.

— Но я не ее мать. Правда, сообщила Джози, что, поскольку вышла замуж за ее брата, сумею заменить ей мать. Мистер Бартоломью Батт, признанный авторитет в области воспитания детей, считает, что с ними нужно говорить прямо и без уловок.

— Вздор! — возразил Дарби. — Я слышал слишком много правды от своей матери. Рис дело советует. Просто скажи Джози, что ты ее мать.

Генриетта слегка нахмурилась, но ничего не ответила.

— Верно! И посоветуйте девчонке прекратить истерики, иначе она с таким характером никогда не найдет мужа, — добавил Рис. — Больше всего на свете мужчины ненавидят женский визг.

— О Господи, ну конечно, я обязательно ей скажу. Мужья — такая ненадежная собственность, милорд! Взять хотя бы вас!

Рис коротко хохотнул и, отодвинув тарелку, поднялся. К ее удивлению, он почтил Генриетту придворным поклоном и в эту секунду выглядел почти красивым. Обычно мрачное лицо расслабилось в непривычно искренней улыбке.

— Леди Генриетта, я провел прекрасный вечер. Дарби, я беру назад все, что наговорил в экипаже.

Не успел он выйти, как Генриетта повернулась к Дарби:

— Так и знала, что он высказал кучу всяких гадостей про меня!

Муж, прежде чем ответить, поднял ее на ноги.

— Я не слушал, — признался он, глядя ей в глаза. Генриетта вдруг осознала, что они в комнате одни. Что им не нужна компаньонка. Что они женаты. — Я думал о других вещах.

Для всех людей брачная ночь проходит по-разному: кому-то приносит ужас, кому-то радость, кому-то страсть, кому-то отвращение.

Генриетта прочла достаточно стихов, особенно тех, в которых предвкушалась брачная ночь. Взять хотя бы Джульетту, мечтающую, чтобы Ромео лег на нее, как снег на спину ворона. Конечно, Джульетта говорила это до того, как Ромео забрался в ее комнату, так что, по мнению Генриетты, разница есть, и огромная. Джульетта понятия не имела, что происходит между супругами. В отличие от нее, Генриетты.

Беда в том, что Генриетта знала слишком много обо всей этой процедуре, чтобы ждать ее с нетерпением. Честно говоря, если бы сейчас из ее окна свисала веревочная лестница, она в мгновение ока слетела бы по ней вниз.

Она с надеждой глянула в сторону окна, но не увидела ничего, кроме заснеженной кирпичной стены.

«Главное — лежи спокойно, — велела ей Миллисент этим утром. — В таком случае все закончится гораздо быстрее. Думай о чем-то полезном. Я, например, часто считала про себя белье, которое следует отдать в стирку. Поверь, так гораздо меньше раздражаешься и легче держать себя в руках».

После чего она добавила несколько практических, хотя и тошнотворных деталей о том, что делать с кровотечением. Но Генриетта была так напугана, что почти ничего не поняла. Похоже, ей предстоит немало возни, и ее будущее состояние чем-то напоминает месячные. Не слишком приятная перспектива. Честно говоря, имей она хоть малейшее представление о том, что интимные отношения требуют от женщины применения тряпичных прокладок на следующее утро, никогда не согласилась бы идти к алтарю.

Зато когда она укладывала Аннабел, та назвала ее мамой. И приступ рыданий уДжози был довольно коротким, да и плакала она потому, что Аннабел вырвало на ее ночную рубашку. Генриетта посчитала такую причину вполне достаточной для недовольства. Теперь девочки крепко спали под присмотром симпатичной девушки по имени Дженни. Более того, Дженни согласилась сопровождать их до Лондона.

Поскольку все было улажено, Генриетта оказалась в самой большой спальне «Медведя и совы», притом совершенно одна.

И теперь она никак не могла решить, раздеться или нет. До приезда в Лондон у нее не будет горничной, поэтому с утра она надела простое дорожное платье, которое могла легко расстегнуть сама. Наконец она вымылась (чтобы удалить остатки ужина Аннабел) и надела ночную сорочку, накинув поверх халат.

И сейчас сидела у окна, мрачно размышляя о способности Рапунцель превращать свои волосы в лестницу, когда дверь открылась и вошел Дарби.

— Добрый вечер, — кивнул он, ставя на стол бутылку и два бокала. Генриетта ответила неприязненным взглядом. Это из-за его неудержимой похоти она сейчас сидела здесь, мучаясь в ожидании грядущих неприятностей.

И то, что он, как всегда, был элегантен, предстоящая пытка казалась еще более постыдной. Несмотря на то что день выдался крайне утомительным, одет Дарби был безупречно. Волосы взъерошены так, что кажутся модно причесанными, длинные изящные пальцы ловко вынимают пробку из горлышка.

Почему именно она должна терпеть кровотечение, боль и всяческие неприятности, когда он, вне всякого сомнения, останется столь же лощеным и совершенным, как всегда?!

Дарби вручил ей бокал, и Генриетта отпила глоток. Невзирая ни на что, ей не терпелось увидеть мужа без одежды. Совершенно непристойная мысль, это уж несомненно!

— Я был внизу, и хозяин гостиницы только сейчас сообщил, что нас занесло снегом, — объявил он с неуместно многозначительной улыбкой.

Генриетта нервно поднесла к губам бокал.