Мятежная весна - Морган Родес

Черная тварь глубоко внутри заворочалась. Итак, Домиция отмахнулась от предупреждения. Ибо это было именно оно.

– Хорошо.

Все десять фитильков полыхнули разом. Да так, что копоть взвилась под потолок. Ведьма ахнула и попятилась, прикрыв трясущейся рукой рот.

– Вы… вы… принцесса, я отроду ничего подобного не видала!

Ужас и растерянность на ее лице вызвали у Люции улыбку.

– Да, – сказала она. – Полагаю, не видела.

В округлившихся глазах Домиции отражались огоньки свечей.

– И вы все это… прямо так… без никакого усилия… невероятно!..

– Уверяю тебя, усилие присутствует. Внутри меня словно бы некая мышца, и она постоянно требует напряжения. Ответь-ка мне на один вопрос. Я уже нескольких спрашивала, но никак не могу позабыть мнение своей покойной матушки, словно ее призрак еще витает подле меня. Магия, которой я распоряжаюсь, – это зло?

– Зло? – неуверенно повторила Домиция. – Я не знаю.

– Неправильный ответ. – Люция обратила к ведьме раскрытые ладони и воззвала к магии воздуха. Женщину тотчас подхватил вихрь. Прижал к стене и распластал по ней, словно бабочку на булавке.

Домиция ахнула, задохнулась:

– Что вы делаете?

Отличный вопрос. Что, собственно, Люция сейчас делала?

Все равно. Это доставляло ей удовольствие.

Сзади пылал огонь. Так жарко, что по спине сбегал пот. Слишком жарко. Нужно уравновесить этот жар чем-нибудь холодным. Что противоположно огню? Вода. Сама ведьма только что говорила, что эти стихии уничтожают одна другую.

Люция решила это проверить. Покосилась на кубок с водой, оставленный ведьмой. Небольшое усилие мысли – и вода выплеснулась наружу, но не вылилась на пол, а проплыла по воздуху и повисла возле Люции.

Принцесса смотрела на нее, склонив голову набок. Она думала о доме. О Лимеросе…

Вода замерзла на весу, обратившись в ледяное копье.

Ведьма вскрикнула: острие придвинулось к ней вплотную и клюнуло в шею. Темной твари внутри Люции все это нравилось чем дальше, тем больше. Тварь просыпалась. Вот бы еще свежей крови попробовать…

– Когда отец вернется со свадьбы моего брата, мне придется ему рассказать, как разочаровала меня подобранная им наставница.

– Принцесса! Пощадите! – завизжала Домиция. – Я для вас что хотите сделаю! Только, пожалуйста, пощадите меня!

Для Люции эти слова не имели никакого значения. Она сконцентрировалась на своем копье. Легкое нажатие, и оно проткнуло кожу. Алой струйкой потекла кровь. Люция завороженно наблюдала. Интересно, сколько можно выпустить крови, прежде чем эта женщина погибнет? И как возрастет магическая мощь самой Люции от кровавого жертвоприношения?

Тут откуда-то донесся глухой рокот, под ногами заколебался пол. Люция не удержала равновесия и упала, ушибив плечо. Ледяное копье разлетелось осколками.

– Что это? – кое-как выговорила принцесса. – Что происходит?

Свечи посыпались со стола, угасая в падении. Люция быстро взглянула на ведьму. Та зажимала ладонью порез на шее и с ужасом смотрела на принцессу. Землетрясение наконец прекратилось.

Сердце Люции колотилось у самого горла. Темная тварь уползла обратно в свою пещеру.

Богиня! О чем вообще она думала? Она же чуть не убила бедную женщину!

– Что… вы… такое? – дрожащим голосом спросила Домиция.

Люция заставила себя посмотреть ведьме прямо в глаза:

– Если ты ценишь свою жизнь, то никому ничего не скажешь о том, что здесь случилось.

– Принцесса…

– Вон!

Повторять не пришлось. Домиция исчезла за дверью.

Сердце Люции колотилось так, что кровь гремела в ушах.

Вот, значит, что имела в виду матушка. Она была права. А все остальные – не правы.

Эта мысль несла в себе бесспорную истину. И еще больше, чем только что происшедшее, пугало Люцию то, что некая часть ее существа на сей счет вовсе не беспокоилась.

Краем глаза она заметила, как мелькнули золотые перья. С балкона снялся ястреб.

– Алексиус! Вернись!

Она бросилась к мраморной балюстраде и увидела, как ястреб уносился в синее небо. Все выше и выше… пока не скрылся из виду.

Робкая надежда, затеплившаяся было в ее сердце, рассыпалась горькой золой…

– Весьма примечательно следующее, – начал король.

Гай настоял, чтобы праздник шел своим чередом, в том числе и пир: трагические события в храме не имели права омрачать этот день. Стоя перед гостями свадебного пира, он говорил достаточно громко, чтобы слышали все:

– У этой юной девушки, сидящей подле меня, хватило мужества настоять на продолжении церемонии и все-таки выйти замуж за моего сына. Ее не сломило ни ужасающее по жестокости нападение смутьянов, ни даже судорога земли, разверзшая трещины в полу у нее под ногами! Да, сегодня мы будем скорбеть о тех, кого потеряли, но все же нам есть что праздновать всем вместе, ведь мы одержали победу!

Клео успела сменить платье, залитое кровью, ей помогли умыться и привести в порядок волосы. Теперь она чопорно сидела за верхним столом между Магнусом и его отцом и вертела на руке аметистовый перстень, грозя протереть себе канавку на пальце. Золотая тарелка с угощением стояла перед нею почти нетронутая. Поднимая глаза, она видела потрясенные лица гостей. События этого дня ни для кого не прошли бесследно. Во время обрушения храма убило пятерых приглашенных. Остальные получали от этого пира примерно такое же удовольствие, как и сама Клео.

– Итак, – продолжал Гай, – я с радостью ввожу эту прекрасную девушку в нашу семью и уже предвкушаю, как представлю ее принцессе Люции. Я намерен сделать это, как только моя дочь достаточно окрепнет и сможет покидать свои покои. Сегодняшний день был нелегок, и все же он нам запомнится как день светлых чудес и благословений свыше!

Да уж, светлые чудеса и благословения налицо. Больше всего Клео хотелось вскочить и с воплями рвануться наружу, но сделать этого она не могла.

– Так выпьем же за счастливую чету! – Король высоко поднял бокал, и его примеру последовали все гости за длинными, богато накрытыми столами. – За Магнуса и Клео! Да будет их супружество столь же счастливым, как мой брак с милой Альтией, недавно ушедшей от нас.

– За Магнуса и Клео! – без промедления откликнулись гости.

Клео тоже поднесла кубок ко рту. Костяшки пальцев побелели, рука дрожала. Вкус сладкого вина ничуть не обрадовал принцессу. Знакомый вкус пелсийского вина… Он словно дразнил ее, маня возможностью побега. Может, ей сегодня напиться как следует? Утопить в вине свою память?