Тайна, приносящая смерть - Галина Владимировна Романова

– Зачем он убил Машу? – вздохнула Леночка, пожалев тут же и бедную погибшую женщину, и ее осиротевшую дочку, у которой к тому же жених оказался непорядочным человеком.

Живет вот теперь под подпиской о невыезде в своем селе, ждет суда за все свои проделки, которые по наивности или глупости несусветной не считал преступлением. Данила говорит, что он может отделаться условным сроком, но ведь бедной Саше от этого не легче.

Она с ним будто бы порвала все отношения. Вообще уехала из деревни, поселившись в бабкиной квартире в городе. Органы опеки всколыхнулись моментально, решив загнать девушку в интернат, но Данила с коллегами, включая местного участкового, заступились. Отстояли ее. Правда, все тому же участковому пришлось оформлять опеку над девушкой. Хоть и недолго ей осталось ходить в несовершеннолетних, но закон есть закон. В последний, одиннадцатый класс Саша пошла уже в городе.

– Машу он убил... – Данила покачал головой. – Нелепый случай, как еще сказать! Маша нашла под матрасом дочери ожерелье, перепугалась. Но дочери ничего не сказала, а решила посоветоваться с женихом, с Хлоповым то есть. Позвонила ему, все рассказала. Тот попросил описать ожерелье. Та подробно его описала. Хлопов моментально узнал его. Столько времени из пустых своих скитальческих лет он посвятил изучению фотографий коллекции, что даже на слух узнал его. Он понял, что дело дрянь. Что, если Маша попрет в дурь, она непременно обратится к местному участковому. Тот привлечет внимание района, Степушкина возьмут за жабры, и тогда прощай денежки. А Хлопов был уверен, что деньги Жора не потратил и не потерял. Нужно было срочно закрыть ей рот, срочно. И тогда он по телефону спровоцировал ревность Марии. Буквально заслал ее в дом Востриковой. Он был великолепным стратегом и был практически уверен, каким будет финал их встречи. Не ошибся! Женщины подрались. Маша расцарапала Востриковой лицо. Что ему и было нужно. Когда Маша, забежав домой после встречи с Востриковой и перед свиданием с Хлоповым, снова позвонила ему, он велел ей идти на пруд.

– А ее это не смутило?

– Так он причину великолепную подготовил. Он сказал, что на берегу валяется вдрызг пьяный Володька-библиотекарь, которого он же сам и напоил еще загодя и уговорил туда пойти на встречу с Машей. Он и в самом деле спал там пьяный.

– И Маша помчалась вызволять его с берега пруда, боясь, что он попрется в воду и утонет?! – ахнула со слезой Леночка.

– Конечно! Она была очень хорошим человечком. Порядочным и сердобольным. Она не любила Володю и не полюбила бы никогда, оттого и мучилась. Оттого и помчалась его оттуда вызволять. А вдруг в самом деле утонет, перепутав тропинки! И пыталась даже его поднять с земли, по неосторожности расцарапала ему бок. Он помнил ее, помнил какую-то возню, помнил, как Маша ругалась на него в сердцах. А объяснил все, дурак, по-своему! До белой горячки допился человек.

– А Хлопов?

– А Хлопов явился туда и... убил ее сразу же, как она прекратила валандаться с пьяным библиотекарем. Он затем туда и пришел. Он не собирался давать ей шанса. И ожерелье забрал у нее, не заметил только, как крохотная частица осталась у нее в руке.

– А она что же, на пруд с ожерельем пришла?

– Ну да! Хлопов просил принести, чтобы рассмотреть будто бы, может, фальшивка и Маша зря тревожится. Сказал, возьми на пруд, оттуда уже вместе к нему домой, чтобы к Маше не сворачивать. Сколько, мол, можно по деревне гулять? Она снова послушалась его. Так вот все и было.

Они замолчали. Леночка доедала свое мясо, поддевала на кусочек хлеба салат, запивала соком. Аппетит пропал совершенно, еда не лезла в горло, но обижать мужа не хотелось. Он так старался провести тот редкий выходной, который у него случился, вместе с ней. Выбирал на рынке телятину, овощи, самолично жал сок из апельсинов, чтобы не покупать магазинный.

И погода для конца сентября великолепная. Солнечно, тихо, в меру прохладно. Странно, но позолоты бабьего лета еще не видно. Зелень, настрадавшаяся вволю летними знойными месяцами, всюду зелень. И свежая трава настырно теснит свой же высохший в июле пласт. И листва, стряхнув пожухлую усталость, кажется по-майски свежей. Нет, совсем на сентябрь не похоже.

– А зачем он Вострикову убил, Данила? – встрепенулась Леночка, вздрогнув от выстреливших в воздух искр.

– А затем, милая, что боялся! Страх сковывал Хлопова по рукам и ногам. Всю жизнь он был трусливым подонком. Он... Короче, после визита Бабенко к нему домой он мучительно размышлял, как отвести от себя подозрения. Не дурак же, понимал, что его трюк с телефонным разговором во время футбольного матча может быть разгадан. Маловероятно, но доля риска сохранялась. Он начал следить за домом Востриковой, прекрасно зная, что та никуда не уехала, а сидит дома, зализывает раны, нанесенные ей Машей. А когда та помчалась к Саше Углиной, перепугался окончательно. А вдруг Маша что-то в момент их встречи выболтала? Вдруг что-то про ожерелье рассказала? Или еще что-нибудь такое, что падет тенью на него – Хлопова. Он подстерег ее на обратной дороге, начал с ней говорить, расспрашивать. Та заартачилась, даже попыталась закричать, он ее и... Уже когда душил, решил, что это убийство снова ему на руку. Никто не свяжет смерть девушки с ним. Как раз наоборот! Частички кожи под ногтями убитой Маши – Танины, в гости она ходила к дочери убитой. Могла проболтаться. А та решила отомстить. Вот взяла и удушила соперницу матери, а возможно, и убийцу.

– Да-а-а!!! – Леночка, зажмурившись, покрутила головой. – Как все замысловато! Как все... Как все страшно продумано!!! Не явись вы вовремя к нему домой или спрячь он деньги понадежнее, никто не доказал бы ничего.

– Никто и никогда, – согласно покивал Данила, перевернул мясо, побрызгал на запекшиеся от решетки рубцы лимонным соком. – Лялька помогла, конечно. Она, как увидала сумку с деньгами и чемодан распахнутый, позеленела просто. Ага, говорит, без меня намылился срулить! Что тут началось!!! Еле отбили их друг от друга. Она потом все под протокол рассказала. Хлопов какое-то время посопротивлялся, но, когда серии и номера купюр из его сумки совпали с украденными много лет назад, сдулся сразу как-то и начал тарахтеть, только успевай записывать.

– Участковый тоже молодец, да? Он ведь тебе сразу говорил, что что-то нечисто вокруг этого романа Хлопова с Машей. И секретаршу школьную провоцировал, попросив напечатать ложный донос на Машину дочку.

– Да, это он мудрец такой, решил таким образом их раскрепостить. Мол, успокоятся, вожжи отпустят, наследят непременно. Потом он еще со своим старым приятелем связался, тот контролером на зоне много лет отработал. Он ему все детально рассказал и попросил навести справки про Степушкина. Вот не давало покоя Павлу Степановичу Бабенко, что же именно могло привлечь такую молодую и шикарную бабу, как Лялька, в старом пне – Степушкине.

– И что старый приятель?

– А тот ему прямо накануне понедельника воскресным вечером позвонил и сказал, что в зоне долго обсуждали то неудавшееся ограбление инкассаторов и то, что Степушкин был будто в деле. Должен был замки на машине открывать, но, мол, его искусство не потребовалось. Машину сами инкассаторы открыли. Но будто бы к деньгам он никакого отношения не имел и сел потом сразу же за мелкое воровство, жрать было не на что. Так, мол, калякали отдельно и тихо очень, что Гога хитрый старый лис и что сначала цацки антикварные странным образом пропали, потом вот денег тьма. Но быстро замолкли, потому что Гога в дурку после последней ходки угодил, а про ограбление, мол, менты воду сами мутят. Деньги целы, провокация это.