Убийство по-французски - Мартин О'Брайен

— Она говорит, что временами слышит голоса из той квартиры, шаги на лестнице. Но ни разу никого не видела. Не ее ума дело, говорит.

— Она сообщила, как давно там обосновалась мадам де Котиньи?

— Пару лет. Сказала, что точно не помнит.

— Какие-нибудь новости по спортзалу есть? Что с «рено»?

— Я добыл несколько имен. Думаю, нужно посидеть здесь и последить за ними.

— Позвони, когда накопаешь что-нибудь.

Жако положил трубку. Потом снова взял ее и набрал номер телефона капитана порта.

Ему пришло в голову кое-что, и он хотел проверить... Может, еще кусочек полотна, может, нет, — и Салет именно тот человек, который мог ему помочь. После обычных любезностей он перешел к делу.

Салет всегда держал глаза открытыми для Даниеля Жако, всегда был готов помочь. Но в конце дня в пятницу, когда собираешься покинуть офис? Это уже чересчур. И все же старый капитан сделал то, о чем попросил Жако, — сел за компьютер и принялся выискивать информацию, которая потребовалась крестнику.

Жан-Мари Салет знал семью Жако с давних пор. Задолго до того, как она стала семьей. Задолго до того, как появился Даниель.

Сначала был Винсент. Отец Даниеля. Сложенный, как горилла, но с сердцем из масла и ангельским голосом. Настоящий шансонье. Должен был заняться этим профессионально, по мнению Салета. У него бы получилось. Действительно. Трене, Росси, Габен... он своим пением мог смести их со сцены в любой момент. В матросской тельняшке и белых парусиновых брюках он расхаживал вокруг столиков в старом «Бато-Бле» у Канабьер... Вы бы видели, как начинали дергаться девицы, когда он доходил до кульминации песни «Шагрэн д'Амур» или опускался на колено у их столика для того, чтобы спеть романс. Но когда ему это предлагали, он просто дарил им свою особенную улыбку и пожимал плечами. «Чего ради? — спрашивал он. — Все, что мне нужно, я получаю здесь».

И это было правдой. За шесть лет со дня приезда на материк Винсент выжал из Старого порта все, что можно. Девицы дрались из-за него, вы не поверите. Он был просто создан для дам. Смуглая по-корсикански кожа, грива волос, зеленые глаза и широкая улыбка... Многие засыпали в слезах, когда Винсент Жако переходил на другое «пастбище».

Потом как гром среди ясного неба возникает эта девушка. Из ниоткуда, живет где-то за Лестаком. Хочет быть художницей, по словам Винсента. Мари-Анн как-то-там, из пригорода. Настоящая дама — достаточно на нее взглянуть. Дорогие школы. Хорошая семья. А тут Винсент, и через четыре месяца они поженились, а Даниель оказался в проекте.

У Салета тогда было свое судно, и Винсент, только что прибывший с острова, записался в команду и оставался в ней до конца. Работяга, к тому же знал воды как улицы Ла-Панье, где он поселился с матерью Даниеля. Верхний этаж, Мулен, по соседству с Фораке, сапожником, где Дэн живет сейчас, над старой мастерской. Подновил квартиру, конечно. Она теперь другая. Но вдова Фораке по-прежнему там. Приглядывает за ним тоже.

Как всегда они делали, она, и Салет, и некоторое другие с тех пор, как все пошло наперекосяк.

Сначала Винсент. Он вышел в море, и на судно налетел нежданный летний шторм — это был единственный день, когда Салет не пошел вместе с ним. Винсент так и не вернулся домой. Потом бомба. Отправила на тот свет мать. Родители погибли с разницей в несколько месяцев, когда Даниель был еще мальчиком, начинающим отбиваться от рук, но хорошим парнем. Резким, как отец, умным и решительным, но при этом, мягким, как мать. Он неожиданно остался один, и его так же быстро переправили в приют в Борель. Пропал, ни весточки. По словам руководства, появился дед мальчика и забрал его с собой. Куда-то за Авиньон. Вроде в Эксан-Прованс? Новая жизнь. Лучше прежней. Но Марсель был у парня в крови, это точно, и вскоре он вернулся туда, где ему место.

Посмотрите на него сейчас, думал Салет, распечатывая запрошенную информацию. Потом выключил компьютер с удовлетворенным вздохом. Полицейский. Кто бы мог подумать? Но конечно, раз он Жако, то стал лучшим сыщиком из всех.

Как и обещал, Салет набрал номер полицейского управления. Пока их соединяли, он перебрал распечатанные листы, мурлыча старые песни.

Когда Жако ответил, он быстро все доложил.

— Заставить старика выполнять такую работу. И к тому же в шесть вечера в пятницу.

Жако молча выслушал это бормотанье.

— Значит, хочешь это услышать? — донесся голос капитана порта, сердитый и немного обиженный.

— Это было бы хорошим подспорьем, — ответил Жако. — Если у тебя еще хватает сил. — На другом конце провода он услышал шелест страниц, старик прокашлялся.

— «Баске-Маритим» имеет шесть судов, — начал Салет. — В основном совершают трансатлантические рейсы. Побережье Западной Африки. Все маршруты доходны, если хороший ход... Нынешнее состояние. Одно в порту на ремонте. Три по пути в Венесуэлу, и два идут домой.

— А что за суда? — спросил Жако. — Те, что идут домой?

— «Балон», только что вышел из Кейптауна, придет к концу месяца.

— А другое?

— Судно под названием «Аврора». Вышло из Венесуэлы. Направляется в Аккру и домой. Ожидается в конце этой недели.

— Что везет?

Жако слышал, как Салет роется в своих записях. Наконец нужное место найдено, старик заговорил:

— Смешанный груз резины, каолина и сахарного тростника из трех портов в Южной Америке. Разгружает сахар в Аккре, берет на борт лес, какао и арахис.

— Чей груз? — спросил Жако.

— Полдюжины импортных компаний, — ответил Салет. — «Баске-Маритим» просто перевозчик.

— Названия?

Салет зачитал список.

— Спасибо, — улыбнулся Жако и, прежде чем Салет успел продолжить сетования на столь бесчеловечное обращение в пятницу вечером, повесил трубку. Именно в этот момент в кабинет ворвался Шевэн.

— Ни за что не п-п-поверите...

— В чем дело?

— Только что позвонил Люк. Де Котиньи, он застрелился.

— Разыгрываешь.

— Это не я, босс. И он оставил з-з-записку.

Это было повторением утра, если не считать положения тел. Мадам де Котиньи сидела в надувном кресле в бассейне. Ее муж, отброшенный назад единственной пулей, неуклюже сложился между перевернутым креслом и книжным шкафом, стоящим за столом. Глаза широко открыты, словно он удивился, увидев свои колени так близко. Пистолет, которым он воспользовался, лежал рядом с ним на полу, отверстие с обожженными краями, проделанное пулей на дюйм ниже линии волос, было не больше старого потемневшего су.

Люк Дютуа, поджидавший Жако на крыльце дома, провел его в кабинет. Дютуа жил за Прадо и ехал домой, когда услышал вызов диспетчера. Он понял, что это за адрес, и приехал туда в считанные минуты,