Хозяин химер - Людмила Горбенко

– Придет, не сомневайся! – пообещал Третий, которому надоело эротическое представление, посвященное не ему.– Мы, брат, втроем придем! Ну что, копуша, закончила? Давай сюда, я понесу.

– Погодите… Неужели здесь все? – удивился я, оглядывая жалкую стопку, перекочевавшую из рук чертовки в широкие лапы толстяка.– Две рубахи и пояс? Полчаса возни, пять паундов без сдачи, нижнее белье на бесплатное обозрение всему рынку… Ты ничего не забыла? Мы же договорились! Полная экипировка каждому! Причем вещи должны сочетаться друг с другом, чтобы можно было их менять!

– Не ори! – огрызнулась Вторая, сбрасывая с себя кокетливую мину, как приставшую грязь, и стремительно продираясь сквозь толпу.– Вам с толстяком проще – вы стандартные! Я не виновата, что здешние женщины сложены как мешки с песком! Это единственное, что сидело по моей фигуре, понятно?

– Понятно, – прищурился я.– А не подскажешь, какого ангела ты себе соорудила такую фигуру, что на нее ничего не подберешь, а? Перед кем выпендривалась? Твою талию ребенок может руками обхватить! Такое впечатление, что там внутри нет ни одного ребра! А бюст? Будь он настоящим, ты бы могла идти исключительно на четвереньках! Иначе просто позвоночник не выдержал бы! Тоже мне – маскировка! На тебя все мужики облизываются! Видишь вон того слепца, что подаяния просит? Он только что прозрел!

– Ах так… – задохнулась чертовка, резко останавливаясь и упирая руки в бока.– Ну и подавись своим шмотками!

Подброшенные в воздух рубахи взлетели в небо и плавно спикировали на толпу, беспорядочно размахивая пустыми рукавами.

– Вот и приоделись, – тихонько буркнул Третий, провожая глазами бархатный поясок, повисший на ближайшем дереве.– Гм-гм! Не хочу мешать вашей мирной семейной сцене, но кажется, нам пора сматываться.

– Химера? – напрягся я.

– Похоже. Слышишь, как выводит свои рулады, тварь?

– Погодите! – возмутилась Вторая, оглядываясь назад.– А вещи? Ой! Кажется, какая-то толстуха мою рубашечку поднимает! Куда лапы тянешь, бочка? Брось! Кому говорю! Ух я тебе сейчас… да куда же вы меня…

Мы с толстяком, не сговариваясь, ухватили разъяренную красавицу под локотки и ринулись к выходу с площади.

Утро так и не наступило. Бледные полосы мертвенно-фиолетового света медленно плыли над рекой.

Геллан смотрел на Нер широко открытыми глазами, и Нер, в свою очередь, внимательно смотрел на Геллана. Сотни и тысячи обнаженных глазных яблок с красными прожилками не мигая взирали на замершего принца, слегка покачиваясь на тонких стебельках водяных струек. Теперь принц знал: у реки мудрые зеленые глаза усталого трудяги-рыбака и такой трагический взгляд, что кровь стынет в жилах.

Лодка по-прежнему быстро неслась вперед. Трое пассажиров уже облачились поверх одежды в деревянные спасательные конструкции, замотали чехлы с оружием, и Жекон лично проверил безопасность Шушула, усадив его в пустую флягу и прикрутив ее к ремню. Прочее имущество было поровну распределено между всеми. Геллану как обычно достались самые неудобные свертки и мешки, из которых что-то торчало и кололо бока, но он не роптал.

Нер загипнотизировал принца своим вековым спокойствием и достоинством. На такой реке нужно либо до смерти бояться, либо вести себя с приличествующим уважением – прочего не дано. Даже Жекон, бодро переругивающийся с Терслеем, понизил голос до пристойного шепота.

Когда лодка вдруг резко притормозила, клюнув носом, Геллан не успел ни испугаться, ни удивиться. Но шакал вновь приподнял хищную мордочку, и движение продолжилось – медленно, рывками, словно кто-то уцепился тяжелыми лапами за днище. Гномьи тела тоже сбавили скорость.

По мере продвижения вперед свод становился все ниже, словно невидимый распорядитель похоронной церемонии плавно и торжественно опускал на гроб каменную крышку, а бледные фиолетовые полосы облаков разом угасли, сменившись отдельными точками огоньков-фитильков, рассыпанных прямо в воздухе.

В их колеблющемся свете вода, обретя неправдоподобную синюю глубину, засияла перламутром, забурлила… и над поверхностью, разевая рты, заскользили серебристые рыбешки – маленькие и до того верткие, что уследить за их передвижениями было просто невозможно. Одновременно с этим пространство огласилось удивительными трелями.

Это нельзя было назвать ни песней, ни мелодией, ни криком. Отдельные протяжные ноты складывались в пронзительные аккорды, мягко перетекающие в шумные вздохи и стоны, от которых щемило сердце и подкатывала тяжелая тоска, камнем ложась на грудь. Ни один известный человечеству музыкальный инструмент не смог бы повторить даже малый отрывок того, что врывалось сейчас в уши слушателей, заставляя вибрировать барабанные перепонки на том нереальном пределе, когда телесная боль сливается с душевной, когда горе так велико, что его невозможно пережить, а можно лишь восхититься горькой красотой последней секунды перед неминуемой смертью, дарующей избавление. От этих звуков не просто хотелось плакать – сдержать слезы было невозможно.

Из глаз принца покатились горючие потоки, прочерчивая на щеках мокрые дорожки и стекая на шею и за воротник.

Геллан искоса глянул на приятелей: маг предавался рыданиям от души, не выказывая смущения и прижимая к груди флягу с торчащей головой ужа; Терслей закрывал уши ладонями, но плакал не менее горько, чуть стесняясь и отвернувшись от остальных. А сверкающие рыбки все продолжали свой танец, вырисовывая на поверхности воды загадочные пенные узоры.

Звуки прекратились неожиданно. Серебристые искры исчезли под водой, тишина ударила по измученным ушам.

– До чего прекрасно! – прошептал маг, утирая слезы.– Рыбки-плакальщицы – подумать только, я и помыслить не мог, что когда-нибудь увижу их своими глазами!

– Это пели они? – всхлипывая, спросил Геллан.

– Кто же еще? – ворчливо отозвался Терслей охрипшим голосом, явно смущенный.– Уж поверь, гномам так не спеть. Любая приличная баллада в их исполнении превращается в фарс. Однако давайте вернемся к суровой действительности. Жекон, насколько я помню подземный фольклор, раз отпели, то скоро водопад?

– Точно! – согласился маг.– Он уже впереди, видишь?

Геллан вскочил на лавку. На некотором расстоянии от них в воздухе висело облако водяных капель. Не успевшие высохнуть от соленых слез щеки начало покалывать тонкими укусами брызг.

– Держимся изо всех сил! – скомандовал Терслей.– И следите, куда повернут тела гномов!

– Если лодку завернет не в шестой рукав – сразу прыгайте! – добавил Жекон.– Дай руку, дуся! Раз… два…

– Жекон… – неуверенно начал Геллан, чувствуя, как рот наполняется брызгами.– Кажется, гномов несет во все стороны! Их…

Вода вспучилась шатром, и из темных глубин выросли две огромные ручищи, состоящие из упругих водяных потоков. Преградив гномьим телам дальнейший путь, они решительно ухватили их в горсти. Глаза Нера тут же дружно зажмурились, прикрывшись мутными пенистыми веками. Взболтав гномов с умением профессионального игрока в кости, Нер вскинул руки и подбросил мертвецов над водопадом, издав на прощание короткий, булькающий смешок.