В поисках наслаждения - Элизабет Эссекс

В ответ она ахнула, как от боли, и он испытал пронзительный момент хищного триумфа. Она принадлежала ему. Он мог овладеть ею и любить.

— Раздвинь для меня ножки, Лиззи. Шире. Прими меня.

Все, что она могла сделать в ответ, — это подать вперед бедра. Но этого оказалось более чем достаточно. Быстрым движением он тут же ею завладел.

— Да, Джейми, — ахнула она ему в ухо. — Да.

Да. Наконец-то.

И все вокруг исчезло, кроме нее. Кирпич стен, стекло крыши, земля, звезды, луна — все пропало, осталась лишь одна она. Только ее жар и ее страсть. Ее тело, в тепло и свет которого он погрузился. Он тонул в шелковистости ее волос, нежности ее восхитительной пульсирующей плоти, плотно сжимавшей его плоть. Он пил ее и не мог напиться. Он крепко стиснул ее, и когда, скользнув открытым ртом по его плечу, она куснула его, он потерял над собой всякий контроль.

Его потрясло наслаждение такой силы, что подогнулись колени. Если бы он не держался за ее шею, погрузив лицо в роскошь густых волос, то наверняка рухнул бы на пол.

Отстранившись, Марлоу прислонился лбом к стене, стараясь восстановить дыхание.

Он провел ладонью по ее щеке и смахнул со лба спутанные волосы. Она ему нравилась такая. Притихшая и обессиленная, со спрятанными коготками. Насытившаяся. Господи, как же ему ее недоставало.

Вздохнув, как после изнурительной работы, Лиззи потянулась. Он наклонился, чтобы помочь ей собрать разбросанную одежду.

— Нет, — удивила она его, покачав головой. — Теперь уходи и, пожалуйста, больше не возвращайся.

Натянув на плечи корсет, отошла в сторону. Подобрала свое ружье и, даже не оглянувшись на него, направилась к двери.

Она уходила от него.

Он не мог снова потерять ее. Он этого не вынесет.

Мысленно проклиная себя, Лиззи вышла из сада и двинулась через лужайку к убежищу дома, оградив себя от всяких мыслей. Она не станет думать о только что случившемся, когда она не смогла устоять перед соблазном его тела и отреагировала на него, как он и ожидал, — вернулась к тому, с чего начинала, попав в плен его чар. Будь он проклят со своей мужской страстью.

Она не могла об этом думать, не хотела признавать. Во всяком случае, сейчас. Иначе расплачется.

Лучше предаться волне физической сытости, отключающей все остальные чувства, пока она еще длится.

Время размышлений и сожалений наступит позже.

— Куда, спрашивается, ты идешь? — выскочил неизвестно откуда Джейми и, схватив ее за локоть, остановил на росистой траве лужайки.

Ей с трудом удалось сохранить равновесие. Да как он смеет? Какое имеет право на нее злиться?

— Домой, спать. А ты катись ко всем чертям.

— Нет, — выдохнул он шумно. — Ты никуда не пойдешь. Мы еще не закончили дела. Ты не можешь притворяться, что ничего не чувствуешь, Лиззи. Не можешь. И не можешь уйти без объяснений. Ты должна мне хотя бы это, — процедил он сквозь зубы.

— Я ничего тебе не должна.

Все, что она чувствовала к нему, бесконечно ее измучило.

— Должна, бесстыжие твои глаза. — Он твердо стоял на своем. — Ты обещала. Ты обещала чтить и подчиняться, Лиззи. Во имя твоей собственной чести. А свое слово ты еще никогда не нарушала.

Вот ублюдок. В уме ему не откажешь. Желание ударить его, чтобы испытал хотя бы каплю той боли, что причинил ей, было непреодолимым.

— Мое слово, говоришь? А как же твое? Единственный человек, которому я обещала подчиняться, умер для меня. Я ничего тебе не должна. Ты мне не муж, потому что муж не стал бы лгать своей жене. Муж не бросил бы жену. Не оставил бы гнить за решеткой! Я стану тебе женой, как только ты начнешь вести себя как муж.

— Отлично. Начнем прямо сейчас.

— Пошел прочь, ублюдок.

Его глаза сверкнули металлом, и она поняла, что перегнула палку.

— Что за грубые, грязные речи, Лиззи, — прорычал он ей на ухо с бархатной угрозой. — Вот как ты хочешь, чтобы все было? Господи, почему ты никогда ничему не учишься?

— В самом деле? А мне кажется, я теперь понимаю, что значит, когда тебя хорошо отымели. Разве ты не это имел в виду?

От ее нарочито вульгарного языка он резко качнул головой. Отлично. Они поменялись ролями. Все справедливо. Она была рада, что наконец шокировала его.

— Боже. — В ответ он резко сдавил ее руку и от изумления на короткий миг лишился дара речи. Когда же снова заговорил, то выбирал слова с особой тщательностью, как оружие. — Похоже, тебе требуется еще один урок для более продвинутого изучения данного предмета. Ты всегда все схватывала на лету, Лиззи, и была примерной ученицей. Уверен, тебе это понравится. И я нужен тебе ничуть не меньше, чем ты мне.

Его пронзительный взгляд оказал на нее воздействие, сравнимое с пощечиной, и слова задели не менее сильно.

— Нет, мне никто не нужен. Я…

Но ее легким не хватило воздуха.

Ловко повернув, он уложил ее животом вниз на влажную траву, припечатав своей большой ладонью в области поясницы. Не успела Лиззи опомниться, как он сверху накрыл ее своим телом.

— Я о многом сожалею, Лиззи. Сожалею, что не сказал тебе правду. Сожалею о каждом часе, что ты провела в грязном, Богом проклятом каземате, но никогда не буду сожалеть о том, что любил тебя. И тебе не позволю сожалеть об этом.

Его голос, пронизанный агонией желания, прозвучал у самого ее уха тихо и хрипло. Адский огонь его пламени мог разжечь настоящий костер. Она чувствовала, как от него исходят волны жара страсти.

Желая взглянуть на него, она повернула голову. Выглядел он смертельно опасным. Очень, очень напряженным. И могучим. Вылепленное из лунного света и тени тело бугрилось мышцами, едва сдерживающими порыв животной страсти.

— Я нужен тебе, Лиззи. Тебе нужно мое тело. Ты хочешь меня.

Ее ошеломил непроизвольный зов вдруг пробудившейся в ней, вновь обретенной страсти. Глядя на его полуобнаженное тело над собой, она чувствовала, как в глубине ее живота начинает разливаться жар. Джейми был неотвратим, опасен и восхитителен.

— Я заставлю тебя так же мучиться от страсти, как мучаюсь я. Время спокойных уроков признания страсти, как мне кажется, прошло. Настало время, — он надавил коленом на ее крепко сжатые ноги, — трудного урока зрелой страсти. Как жене должно ублажать своего мужчину.

Придав колену необходимое давление в точно выбранном месте, он вызвал у нее каскад дрожи, распространившейся вниз по ногам. В этом и заключалась его истинная сила — в точности, с какой ломал ее оборону, и в легкости, с какой лишал воли к сопротивлению. Чертовски умный ублюдок. Он точно знал, что делает.

Выведенная из равновесия сумбуром противоречивых чувств, Лиззи попыталась вывернуться и ускользнуть от него.