Библия в СМСках - Ая эН

– Хм… ГБ – Господь Бог… А кто такой СД?

– Макс, напряги моек!!!)))

– Сатана-Дьявол?

– Ага!!!

– Нет, тогда ты не отгадала. Ответ: потому, что эта дочь была не еврейка.

– Ну и что???

– Иисус сказал: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева»!

– Хм… Я была об Иисусе лучшего мнения!

– И оставайся лучшего мнения! Потому что он все-таки вылечил ее дочь!!!

– Молодец!

– А то!

«Исцеление дочери нееврейки»

От Матфея святое благовествование

Глава 15

Выдержки из SMS-переписки двух молодых людей

И окончилась ночь.

Макс и Алла оставили машину у ворот, хотя так не полагалось делать, и вошли в калитку. Никто из них не обратил внимания на брошенный перед входом в дом дорожный кейс бабушки и аккуратно стоящие у стенки туфли Любы. Потом они много раз удивлялись тому, как могли не заметить. Но – не заметили.

Макс механически посмотрел на часы, перед тем как открыть дверь в дом. Было семь часов три минуты. Алла почему-то, перед тем как войти, посмотрела на небо. На нем ничего интересного не было. В общем, они посмотрели на часы и небо и вошли в дом, не догадываясь о том, что Вера Игнатьевна уже вернулась. Потом Алла нашла объяснение тому, что ей приспичило смотреть в небо. Дело в том, что Лорда в то утро не лаяла, не скулила, а странно выла. И Алла мимоходом, краешком сознания, подумала о том, что собаки – родственники волков и могут выть на Луну. Вот она и поискала Луну в небе. Как-то так…

Дверь оказалась открыта, даже так – приоткрыта. Макса это не насторожило. Это бабушка и Люба всегда запирались на все засовы по ночам. А они с сестрой постоянно оставляли дверь нараспашку. Кого бояться? Ворота надежные, везде сигнализация, поселок тщательно охраняется…

В широком коридоре, который одновременно служил прихожей, царил полумрак. Но лестница была освещена, и дальняя люстра, перед ванной, сияла всеми лампами. Кроме того, дверь в ванную была распахнута, а в ванной тоже горел свет. Окруженная светом, посреди всеобщего мрака, как на сцене, неподвижно лежала Вигнатя.

Лица ее видно не было. Вигнатя лежала на животе, ногами к лестнице, головой к роботу, застывшему в едва заметном поклоне. Робот застыл всего лишь на время, и чтобы заставить его двигаться, – поклониться или разогнуться, – достаточно было взять в руки пульт и нажать на кнопку. А Вигнатя замерла навсегда, и если ее и можно было разогнуть, то это только потому, что смерть наступила недавно, и тело еще не успело окоченеть. Она лежала в очевидно неживой позе, а вокруг головы неторопливо подсыхала небольшая лужа крови.

– Ева!!! – страшным голосом заорал Макс и бросился к Вигнате и мимо нее. – Ева! Ева! Ева-а-а!!!

– Сбылось… – бледнея и едва не теряя сознание от невозможности произошедшего, прошептала Алла. – У меня все получилось… Я – ведьма?

Алла бросилась за женихом почти на ощупь, так как в глазах у нее стало темно. Но в обморок она не упала, взяла себя в руки. Ведьмы не должны падать в обмороки!

– Ищи наверху, а я – вниз! – крикнула Алла.

Она могла и не кричать про верх, потому что Максим и так бросился прежде всего вверх по лестнице, в комнату сестры. На первой же ступеньке Макс поскользнулся и грохнулся, больно ударившись коленом. Ударился бы и головой, но сдержало то, что правой рукой он успел схватиться за перила раньше, чем ступить на лестницу.

– Алла, осторожней, тут везде разлито масло! – крикнул Максим и, хватаясь покрепче за перила, побежал вверх по маслу.

Ева оказалась в своей комнате, живая, но в истерике.

– Та-а-ам!!! Ба-ба-ба-ба-буш-ка-а-а-а… – заикаясь, прорыдала она уже на груди у Макса.

– Ты, ты в порядке? – орал и тряс ее за плечи Макс. – Тебя никто не обидел? Никто? Ты, ты в порядке?

– В по-по-по-ря-ряд… – кивала Ева, захлебываясь слезами и соплями. – Ни-ни-ник-то-о-о… Бабушка, там ба… ба-а-а…

Ее стало рвать.

Макс потащил сестру в душевую на втором этаже. Прибежала Алла, увидела живую Еву и так обрадовалась, что немедленно перестала думать про ведьм и тоже впала в миниатюрную истерику. Ева, которую продолжало выворачивать на пол по дороге в душ, бросила Макса и вцепилась в Алку. В обнимку, голося в четыре ручья (Алла громче, Ева к этому моменту уже немного выдохлась), они попали, наконец, в душевую. И Алла стала успокаиваться сама, и мыть Еве лицо, как маленькой, а потом мочить полотенце, и прикладывать ей ко лбу, и что-то нелепое шептать на ухо. Макс смотрел-смотрел на этот паноптикум, не выдержал, отшвырнул в сторону Алку и опять схватил за плечи Еву, озабоченно заглядывая ей в глаза по очереди: то в один глаз, то в другой, зырк-зырк.

– Ты точно в порядке? Ева! Тебя никто не трогал? Точно? Скажи!

– Дурак! – заорала Ева с новой силой. – Дурак ты!!! Я тебе сто раз сказала! Никто! Меня! Не трогал!!! Понял? Никто! У меня все хорошо! Все БЫЛО хорошо, пока ОНА не приехала! Понял? Зашибись, как все хорошо было!!! Понял? Единственный раз в жизни все хорошо было, понял? Не так, как всегда было, понял, понял??? А потом – она! С Любой!!! Ночью! И…. и… тут такое началось… тако-о-о…

Ева опять разрыдалась и стала сползать на пол с краешка унитаза, на который ее пятью минутами раньше посадила Алка.

– Я не виновата, не виновата, не виновата, я не хотела! Не-е-е-е….

Было понятно, что добиться от Евы вразумительного рассказа о том, что произошло, будет возможно нескоро.

– Где Люба? – Спросил Макс, повернувшись к Алке. – Ты ее нашла?

– Да. Она молится. Она невменяемая. Глаза блуждают. Стоит на коленях – и молится.

– Где она?

– На кухне.

– Уложи ее в постель! – кивнул в сторону сестры Макс. – И валерьянки ей дай, она тут есть, – он кивнул на аптечку, висящую возле зеркала над раковиной. – Никому пока не звонить! И на звонки не отвечать! Я выясню у Любы, что произошло, и тогда решу, что делать.

– Макс, в белой спальне какой-то ребенок спит, не испугайся! – крикнула ему вслед Алла. – Лет трех-четырех. Наверно, Вигнатя привезла сиротинушку!

– Хорошо! – донесся уже почти с первого этажа голос Макса.

– Это не сиротинушка, это Стасик! – задыхаясь от слез, объяснила Алке Ева. – Это младший брат Салима.

– Понятно, – кивнула Алла. – На. Пей.

Алла не нашла в аптечке валерьянку, но обнаружила корвалол. Налила Еве, потом себе. Руки у Евгении тряслись, как у алкоголика с большим стажем, но она выпила.

– А этот Салим… он кт… он сейчас где?