Падает мрак - Маргарет Мерфи

— И что мне даст это сотрудничество?

Адвокат слегка краснеет. Он смущен. Мартин смеется:

— Не думаете же вы, что я буду сотрудничать из раскаяния!

Адвокат изо всех сил пытается найти убедительный аргумент:

— Это… это действительно не повредило бы в вашем случае…

— Это смягчит мне приговор?

— Конечно, я не могу гарантировать…

— Или, может, суд найдет смягчающие обстоятельства при обвинении меня в смерти Элинор Гортон? — Адвокат открывает рот, но не успевает ничего сказать, потому что Мартин продолжает: — У них ведь есть видео… — Еще один смешок. — Целая видеотека! И полиция нашла мои маленькие сувениры. Едва ли копам потребуется признание.

Адвокат вежливо кашляет:

— Да, ваши дела действительно обстоят не лучшим образом, но…

— Возможно, мы могли бы обратиться к Анжеле Хаттон, чтобы она свидетельствовала о моей незапятнанной репутации. — Теперь он доволен собой. Ему нравится заставлять адвоката ежиться от неловкости. — Анжела успела узнать меня достаточно хорошо. Думаете, она дала бы показания в мою пользу?

У адвоката вспотел лоб. Развеселившийся Мартин подзывает его пальцем наклониться ближе:

— Вот что я вам скажу. Пять-шесть полицейских видели, как я проткнул шилом эту тетку. Может, они замолвят за меня словечко?

Адвокат в ужасе отшатывается.

— По-вашему, я отвратителен? — спрашивает Мартин, только чтобы услышать, как жалкий маленький человечек будет это отрицать.

— Нет, что вы, конечно нет. Я…

— Врешь!

Мартин улыбается. Плечи адвоката тяжело обвисают.

— Значит, вы отказываетесь сотрудничать?

Мартин улыбается. В своем разочаровании адвокат еще более похож на школьника.

— Передайте полицейским, что я готов говорить с ними о Кларе.

Опять эта девушка. Та, что принесла драгоценности — его сувениры. Кожу покалывает от волнения. Пришла с каким-то здоровяком. Делают вид, что девчонки сами могут выполнить работу, но подстраховываются, чтобы было кому защитить в случае чего. Недурна… Фигурка хороша и волосы то, что надо: каштановые, длинные, слегка вьющиеся. Молода только, но он, как известно, любит импровизировать… Крепыш берет его за руку, чтобы отвести в комнату для допросов; Мартин не оказывает сопротивления, взгляд сосредоточен на девушке. У нее нет той уверенности, которая привлекает Алекса в женщинах, и все-таки…

Она толкает дверь и чуть наклоняется в его сторону. Жакет распахивается, и он, почти не думая, протягивает руку и касается ее груди.

Взрыв боли — она выкручивает ему руку и бросает лицом в стену.

— Сука, ты руку мне сломаешь! — вопит он, а она давит сильнее, прижимая лицом к стене, и кричит:

— Чертов извращенец! Какого черта ты себе позволяешь?

— Ладно, Кэт. — Это здоровяк. Он заметно нервничает. — Хватит!

— Ты слышала, глупая сука? — Мартин яростно сопротивляется, но только делает себе еще больнее. — Отпусти меня!

— Что? — Она выкручивает ему руку до тех пор, пока он не слышит, как хрустят сухожилия. — Ты что-то сказал, ублюдок?

— Оттащи ее от меня! — визжит он полицейскому.

— Ну же, Кэт. Не вымещай на нем…

— Ничего я не вымещаю! Он лапал меня, Торп!

— Но ты ему уже все доступно объяснила…

— Заруби себе на носу, — шипит Янг в ухо Мартину. — Я не терплю подобных манер от таких убийц и извращенцев, как ты. Усек?

— Отпусти его, Кэт, — уже заискивающе просит Торп.

— Не слышу ответа, Мартин!

— Ладно.

Ничего, когда-нибудь они останутся в комнате один на один, и тогда она об этом пожалеет.

Она медленно ослабляет хватку и выпускает руку. Мартин выпрямляется, поддерживая правую руку левой.

— Ты могла мне руку сломать! — огрызается он.

Она улыбается. Смотрит ему в глаза и скалит зубы:

— Попытайся еще раз, и тебе не только руку в гипс закуют, говнюк!

Если бы Мартину не было так больно, он бы схватил ее за горло и не раздумывая задушил.

Лоусон вошел в комнату для допросов мрачнее тучи. В дорогом сером костюме и невообразимом галстуке он смахивал на управляющего банком. Мартин попытался думать о нем именно так: вот банкир Лоусон подписывает бумаги, запуская колесики и винтики финансовой машины. Несмотря на элегантный вид, инспектор выглядел неотдохнувшим и обеспокоенным.

А Бартон, размышлял Мартин, носит в сердце какую-то обиду или потаенную вину. Мартин, который всегда очень тонко чувствовал уязвимость других, сразу это определил, хотя Бартон пытался это скрыть — от себя? Возможно. От Лоусона — вне всякого сомнения.

— Вы сказали, что у вас есть информация о местонахождении миссис Паскаль, — начал Лоусон, инстинктивно избегая использовать ее имя в разговоре с насильником и убийцей.

— Где мой адвокат?

Голос Мартина бесстрастен. Он произнес эти слова ровно, почти без выражения. Если бы они только знали, как он боится камеры, то, несомненно, этим воспользовались бы. Он так бы и поступил, окажись на их месте.

— Он скоро приедет, — пообещал Лоусон.

Скоро приедет! За что он только платит этому маленькому засранцу? Мартин раздумывал над этим минуту или две. Он может отказаться говорить, пока не пожалуется своему адвокату на жестокое обращение полицейских, но в таком случае его снова уведут в камеру. Он предпочел нарушить молчание.

— Ну что, — сказал Лоусон, — мне начать запись, или мы опять попусту истратим время?

Мартин пожал плечом: как хотите. Он зевал, выслушивая известные формулировки, время начала аудиозаписи, и даже улыбнулся, когда Лоусон осторожно напомнил ему, что у него есть право подождать, пока не вернется адвокат.

— Вы можете указать нам местонахождение миссис Паскаль, мистер Мартин?

Улыбка Мартина сделалась еще шире. Мистер Мартин. Сотрудничество присудило ему повышенную степень респектабельности и восстановило его право на любезность, но он не собирался облегчать копам задачу.

— Ей очень холодно, — сказал он. — Ну, собственно, так и должно быть, правда? Она ведь одевалась для суда, а не для сырого подвала. Костюмчик… И очень хорошего качества. Разумеется, черный цвет не совсем в моем вкусе, но…

Бартон не выдержал и вмешался:

— Вам больше по вкусу зеленый атлас, мистер Мартин?

Мартин смерил его холодным взглядом. Выбор вечернего платья для Анжелы был его личным делом. Он продолжил:

— Сейчас она в ужасе спрашивает себя: «Вернется ли он когда-нибудь?» Можете себе представить: в отчаянии ожидать человека, возвращения которого вы боитесь больше всего на свете?