Слепой. Лунное затмение - Андрей Воронин

— Вечером встретимся?

— Если захочешь, — пообещал он и крепче прижал к себе, а потом вдруг добавил: — И если обстоятельства позволят.

— Плевать на «если». Беги, куда тебе надо. Потом расскажешь, хорошо? Только не так, как вчера — лишь половину. Зачем утаил про диверсию у Петрова?

Оборотень, ничего не ответив, отошел от Лены, чтобы закончить одеваться, а через пару мгновений сухо и деловито все же пояснил, что не любит распространяться о незаконченных проектах.

— Я чую, что близок к этому вашему Петрову, — добавил он, — и не знаю, куда занесет меня сегодня жизнь, но обещаю, что постараюсь рано или поздно ночью вернуться к тебе. Сюда.

Он дал Лене запасной ключ, поцеловал в нос и ушел.

В квартире Петровых не работал звонок. Оборотень хотел было позвонить соседям, чтобы открыли дверь, но вспомнил вчерашнюю бабушку. Нежелание парня с ней общаться было так велико, что он тут же сообразил, что есть мобильный телефон.

Встретившись с хозяйкой, он в первую очередь попросил набрать диспетчерскую и подтвердить, что Стас Шершнев уже на вызове.

— Вы сказали, Шершнев? — переспросила женщина.

— Так точно, Шершнев, — кивнул парень.

Ему почему-то почудилось, что она чем-то насторожена или озадачена. Впрочем, она очень нервничала, потому что, как уверяла, ей очень нужен свет. Да и на рефлексии времени не было. Надо было браться за дело.

Приличия ради Оборотень поковырялся в счетчике. Он выключил его, отключил и снял реле и сообщил, что искать причину надо в проводке в доме. Хозяйка распахнула дверь, приглашая пройти.

— Только там темнота.

— Ничего, у меня есть фонарик. Я справлюсь, — заверил юноша и наконец шагнул в заветную квартиру.

Однако, пока темно, делать действительно было нечего. Точнее, оставалось делать вид, что ищешь неисправность. И делать это надо было аж до наступления хоть какого-то мало-мальского рассвета, который, к счастью, был уже не за горами.

Оборотень поковырялся в лампах и розетках в прихожей, благо их тут хватало, а это значило, что есть на чем незначительном потянуть время до того, как совсем спадет ночная темнота. Потом он быстро разобрался с туалетом и внимательно изучил ванную комнату. Хозяйка при этом не присутствовала, потому что считала пустым занятием следить за действиями электрика в темноте. Она ушла куда-то в недра жилища. Ванна у Петрова была больше, чем у Эммы. Оборотень представил в ней себя с Леной и решил, что тут им было бы еще веселее. В стопке белья, которое лежало на стиральной машине, было много спортивных и теплых вещей. Если бы хозяева были рядом, иной гость не удержался бы и спросил, не собираются ли хозяева в путешествие в лес или, может быть, в горы. Ничего из свежевыстиранного и высушенного белья тут не лежало, о чем Оборотень пожалел, но понадеялся, что найдется одежда, готовая для беглого мужа, где-то в другом помещении. И вот тогда-то он обязательно найдет, куда прицепить маленький специальный маячок, с помощью которого выследить клиента не составит труда, где бы он ни прятался.

После ванной пришла очередь кухни. Мадам Петрова, расставив свечки разного фасона по полочкам, пыталась что-то готовить. На плите булькало варево с приятным запахом, на столе женщина нарезала овощи, складывая их в большую салатную миску. У Оборотня рот наполнился слюной. Он вспомнил, что не успел даже откусить свой бутерброд, а потом и вовсе забыл о нем из-за разборок, которые устроила Лена. Но, судя по объему готовящегося салата, женщина кого-то ждала. Ну не ему же она собирается предложить все это! Хотя он бы, пожалуй, не отказался.

Оборотень в конце концов так втянулся в изучение узлов электрического тока в доме, что, увлеченный, не заметил, что в прихожей произошло какое-то движение. В какой-то момент просто стало вокруг меньше желтого трепещущего света. Он оглянулся, удивленный, и застал уже только полы халата женщины, спешащей прочь. Две большие свечи она взяла с собой. В следующий момент послышались приглушенные голоса. Один принадлежал хозяйке, а другой, надо думать, хозяину.

Не все было слышно отчетливо, но из обрывков Оборотень понял, что мужчина вернулся с какой-то дачи. Там сейчас холодно. «…Где плед, отвезу туда, а то согреться можно только в ванной, где горячая вода». «…Сумка с вещами готова, сейчас будет готов и завтрак». «…Темнота — да, аварии на районе. Уже чинят».

Мадам Петрова вплыла на кухню, стремительно закончила приготовления, составила все на большой поднос и вышла, унося посуду и еду. Ей вслед Оборотень только успел крикнуть:

— Хозяйка, я тут закончил, могу я работать в гостиной?

Она остановилась со всей громадиной на руках, слегка повернулась и сказала:

— Если, может быть, вам все равно, какое помещение осмотреть первым, то начните с гостевой. Там вы точно никому не будете мешать. А позже можно будет перебраться во все другие комнаты.

— Мне бы там начинать, где наиболее активная эксплуатация сети, вы понимаете?

— Ну да! — вздохнула хозяйка. — Понимаю. Там больше вероятности поломки. Хорошо.

Она вернулась и снова поставила поднос на кухонный стол.

— Пойдемте, я вас провожу.

Гостиная была практически одним помещением со столовой, разделяла их лишь формально широкая арка и кусок стены, в которую хозяева встроили внушительных размеров аквариум. Но, к разочарованию Оборотня, Петрова так и не принесла завтрак мужу в столовую. Наоборот, она вышла в коридор и крикнула ему, чтобы шел сразу на кухню. И кабинет, и спальня, и гостевая, возможно даже не одна, не имели ничего общего с гостиной и столовой. Даже при том, что Петров находился в одном с Оборотнем доме, он пока оставался все еще неуловимым. Впрочем, это несильно волновало парня, потому что теперь-то сесть ему на хвост — дело только времени.

Зато ситуация давала некоторые преимущества, а именно время и свободу, для того чтобы развесить приготовленные жучки. Один в столовой, один в гостиной. Кроме того, в стене между столовой и кухней Оборотень нашел сервировочное окно, сейчас закрытое, но перегородка была довольно тонкая и позволяла более-менее сносно слышать разговор.

Все, что супруги говорили друг другу, имело смысл, казалось, только для них двоих. Они были в курсе каких-то своих дел, случившихся раньше, и сейчас ссылались на прошлое только отрывочными фразами. Оборотень никак не мог сложить у себя в голове четкую картину текущей жизни этих людей. Но две вещи он понял совершенно точно. Первая — это то, что из-за какой-то машины стало ясно, что мужчиной интересуется уже и милиция. Он никак не мог угадать, каким образом умудрился засветить автомобиль, но женщина попробовала успокоить мужа, предположив, что, возможно, он просто нарушил где-то правила движения. «Раз на базе никого не было, значит, никто не мог связать тебя с этим местом», — говорила она. Мужчина понадеялся именно на такое положение вещей, но сказал, что из соображений осторожности поменял билет и улетает уже практически вот-вот. Жена расстроилась, но он сказал, что та должна побыть тут еще немного. Она должна делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит. Никто не должен догадаться, что он уже далеко. А чуть позже он пришлет ей билет, и чета воссоединится. Тогда и наступит то самое, счастливое время, когда они смогут поработать над потомством.