Надеюсь, она не узнает - Анна Шнайдер

переписке с женой друга, ставило крест на нашей дружбе. Единственный способ этого избежать — скрывать и отрицать, что у нас с Верой что-то было. То есть откровенно лгать Киру. Наверное, если Хэнг и Луна вдруг перестанут переписываться, это возможно. Но если у них вскоре всё-таки случится встреча в реальной жизни…

Конечно, существует вариант, что Вера придушит меня или, следуя заветам предков из средних веков, сожжёт рыжего на костре за то, что не рассказал всю правду о себе сразу же.

Ладно, на убийцу она не тянет, но выгнать из своей жизни, думаю, может.

В таком варианте я смогу общаться с Киром, оставив за семью печатями тайну виртуального любовного романа с его женой. Во всяком случае, смогу попробовать, если не стошнит от собственного лицемерия.

Но если Хэнг встретится с Луной и это приведёт к тому, что они станут друг для друга теми, кем никогда раньше не были… Тогда прощай, мой дорогой друг Кир. Такое ты мне точно не простишь. Никто бы не простил.

Много легенд ходит про мужскую дружбу. Какая она железобетонная и нерушимая. Отдельным презрением наделяются те, кто поссорился из-за бабы. Из-за денег? Не беда, с кем не бывает. Подрались по пьяни? Вообще не считается! Такое на мужской дружбе и царапины не оставит. Но из-за бабы…

Вероятно, с древних времён так завелось, что это самый смертный из всех смертных грехов мужской дружбы. Это почти харам, табу и полный пиздец.

Конечно, я иронизирую, но большая доля правды в этом точно есть. И я, понимая это, пошёл на сближение с Верой, вначале виртуальное, а вскоре, возможно, и реальное.

Такое поведение с моей стороны возможно только в одном случае — если я…

Видимо, я всё-таки влюбился.

Не знаю, когда это могло произойти. Может быть, давным-давно, и то чувство находилось в инкубационном периоде, а сейчас, спустя тысячу лет, проснулось и захватило меня. А может, это что-то новое: весна пришла, я подхватил вирус любви и запал на подругу детства. Без понятия, но одно могу сказать точно — по всем симптомам наш рыжий Костик и вправду втюрился. И дела его серьёзны, как и проблемы, на которые он нарывается.

Я поставил на кон дружбу с Киром. А это для меня не пустой звук. Недавно я сказал Вере, что отношусь к Киру как к брату. И это правда.

Но про братские отношения существует ещё больше легенд, чем про мужскую дружбу. И редко говорится, что от жертвенной любви до поножовщины именно у братьев самый короткий шаг. От этого и больно, и совершенно непонятно, что делать дальше.

Пытаясь разрулить сложившуюся ситуацию, я могу оказаться и без лучшего друга, и без Веры.

Впрочем, кто сказал, что мне кто-то даст выбирать? Возможно, настал момент, когда мне остаётся только довериться жизни, судьбе, Богу или кому-то ещё и хотя бы самому перестать врать, дабы не растерять то, что не успел безнадёжно испортить. А уже потом…

Что?

А потом проснулся Кир.

79

Костя

Раздался грохот. Я вбежал на кухню посмотреть, что случилось, и увидел Кира лежащим на полу и растерянно оглядывающимся по сторонам. Он потирал голову, которой, видимо, и приложился к полу.

По его взгляду сразу стало понятно: он либо не понимает, что оказался у меня дома, либо не помнит, как это произошло.

— Живой? — спросил я, остановившись на пороге кухни.

— Вроде бы, — прохрипел Кир и закашлялся.

Я налил ему стакан воды, он благодарно кивнул и, не поднимаясь с пола, выпил залпом до дна.

— Ещё…

Я налил, Кир выпил ещё полстакана, после чего забрался на диван и, тяжело выдохнув, завалился на него мешком с картошкой.

— Есть хочешь? — поинтересовался я, хотя догадывался, что нет.

— Не, от еды стошнит.

— Кофе?

— Да… И от башки что-нибудь есть?

Я отрицательно качнул головой, и Кир застонал, будто его приговорили к смерти.

Я молча сварил кофе на две чашки и сел за стол напротив Кира. Он кое-как приподнялся с дивана, сделал несколько глотков, зажмурился то ли от удовольствия, то ли из-за тошноты и чуть погодя заговорил:

— Вера хочет развода…

Кир заметил, что я не удивился, и выдохнул:

— Ты знал?

Я ответил обтекаемо, не желая делать ему ещё больнее, чем уже есть:

— Догадывался, что так будет. Я же знал о вашей вчерашней встрече, ты сам говорил. Ну и, увидев, в каком виде ты припёрся ко мне, понял, что произошло. Я ещё Вере вчера написал, что ты у меня, чтобы она не волновалась. У тебя телефон разбит, она тебя потеряла…

— Да ей похер на меня! — рявкнул Кир.

— Всё намного сложнее, мужик. Ей никогда не будет совсем уж похер на тебя, как минимум потому что ты — отец её ребёнка, а это навсегда.

— Я её муж…

— Ты дал согласие на развод?

— Да, но…

— Но это неважно, на самом деле. Если Вера сказала, что хочет развода, то это финал. Ты же это понимаешь? Ты уже не её муж, — сказал я максимально ровным голосом, как будто озвучиваю несмертельный, но не поддающийся лечению диагноз. — Кир, тебе надо быстрее это принять и двигаться дальше.

Он отрицательно качал головой, глядя в потолок.

— Слушай, у неё было полгода, чтобы принять решение. Это не импульс. Это очень взвешенное решение. Шанс, что она изменит его, стремится к нулю.

Друг молчал, но я видел, что он в отчаянии. Даже более чем в отчаянии — к нему примешивалась ещё и стадия отрицания собственного будущего.

— Да, блядь… Несправедливо это всё, — выдохнул Кир, треснув ладонью по спинке дивана так, что она издала глухой, но громкий звук, из-за которого я слегка вздрогнул от неожиданности.

— Что?

— Да всё! — сжал кулаки Кир, посмотрев на меня взглядом безумца. — Я же признал, что совершил ошибку. Мы же, блядь, взрослые люди! Стоит ли рушить нашу семью из-за одного косяка…

Я чуть не усмехнулся, но кое-как сдержался. Кир говорил точь-в-точь как Рита.

— Косяк серьёзный, — заметил я аккуратно.

— Ну не настолько же, чтобы всё перечеркнуть! — решительно возразил друг. Интересно, он говорил Вере то же самое накануне? Тогда ничего удивительного, что она была настолько расстроена. — Надо ведь и контекст учитывать! Я же не просто так между делом убежал на потрахушки, потому что с Верой всё было слишком хорошо! Я же не с жиру бесился! Я облажался, потому что тогда был самый сложный момент в моей жизни! И я с ним не справился, я не