Жена серийного убийцы - Элис Хантер

проснется Поппи. Знаете, она их слышала… И подняла крик, потому что шум напугал ее. Она стояла прямо у входной двери, когда я ее нашла! – Голос у меня начинает звучать отрывисто, а слова ускоряются, когда чувствую, что истерика начинает брать надо мной верх.

– А что это? Что это у вас там в саду?

– Кто-то поставил там виселицу, Имоджен. В комплекте с висящим на ней телом.

– Господи, – шепчет она. – Какой кошмар…

– Слава богу, не настоящим. – Едва произнося эти слова, я вдруг начинаю сомневаться в этой своей оценке. По спине пробегают ледяные иголочки. Я даже и не рассматривала такую возможность. – Как бы там ни было, все-таки предполагаю, что это чучело. Надеюсь, блин, никто не станет заходить так далеко, чтобы вешать настоящего человека – только чтобы продемонстрировать свою больную точку зрения.

Имоджен ничего не отвечает. Наверное, не хочет говорить, что и такое случается. Что она видала кое-что и похуже. Тот факт, что это вообще пришло мне в голову, вызывает целую лавину неприятных мыслей. Если уж сейчас люди творят такое, то чего ждать, когда они узнают, что я и вправду знала о прошлом Тома – знала, что он убийца?

Эта виселица – нечто вроде предупреждения для меня? Они хотят сказать, что я буду следующей, кого повесят?

Нет. Они наверняка целили в Тома. До него они добраться не могут, так что выбрали целью меня. Это тактика запугивания, а не угрозы.

Как бы там ни было, мне больше нельзя оставаться здесь одной с Поппи. Иначе я стану легкой добычей.

Следующим звоню Адаму.

Глава 73

Бет

Сейчас

– Кто-то основательно заморочился. – Констебль Мамфорд обходит виселицу, подсвечивая мрачное сооружение фонариком. Отклоняет луч вверх, и тот падает на висящую в воздухе здоровенную куклу, отбрасывая жутковатый желтый свет на ее голову. Мамфорд продолжает старательно обходить ее по кругу, и, несмотря на темноту, я вижу, как он сосредоточенно хмурится. Интересно, не самое ли это волнительное происшествие, с которым ему довелось столкнуться за последнее время? Над брючным ремнем у него нависает жирок, как будто ему уже сто лет не приходилось гоняться за подозреваемыми. Хотя, появившись здесь, действовал он спокойно и профессионально – и первым делом попытался успокоить меня. Его улыбка была уверенной и теплой, в полную противоположность его коллеге, констеблю Хопкинс. Своей медлительной, незаинтересованной манерой поведения она создала у меня впечатление, что я лишь напрасно отнимаю время у представителей власти. «Проверю периметр», – коротко бросила она, как только они появились. Даже не представилась.

– По-моему, похоже на мешки из-под картошки, – говорит констебль Мамфорд, тыча в среднюю часть чучела рукой в перчатке. – Набитые песком, – высказывает он еще одну версию. Однако мое облегчение длится недолго. К голове куклы примотана фотография в прозрачном файлике. Увеличенная фотография лица.

Моего лица.

Так что вся эта инсталляция адресована мне, а не Тому.

– Зачем кому-то устраивать мне такое? – Все-таки задаю этот вопрос, но, боюсь, уже знаю ответ. Отвечает констебль Хопкинс. Последние минут десять она осматривала мой коттедж снаружи, но теперь опять стоит рядом со мной.

– Есть люди с нездоровым интересом к подобным историям. Одержимые. Я подозреваю, они думают, что вам что-то сошло с рук.

Резко поворачиваюсь.

– Что? Мне?! Да о чем это вы, черт возьми?

Ее ничуть не смущает мой тон – лицо ее остается каменным, и она просто пожимает плечами, взяв меня под локоть и провожая к дому.

– У вас есть где ненадолго остановиться? Пока все это не утрясется.

Едва не смеюсь над ее выбором слов.

– Да, я собираюсь остановиться у одного своего друга.

– Мы запишем адрес, если вы не возражаете.

Хопкинс берет блокнот, прислоняется пятой точкой к столику в прихожей, и я быстро оттарабаниваю ей данные Адама. Поскольку я все равно планировала пойти к нему на «вечер кинопросмотра», то перед приездом полиции спросила по телефону, нельзя ли нам будет остаться на ночь. Даже не пришлось намекать, что, пожалуй, одной ночью дело может не ограничиться – он это сам сообразил, что и озвучил в виде соответствующего приглашения.

Подняв взгляд, констебль Хопкинс вопросительно смотрит на меня поверх блокнота.

– О, да ну? Это же совсем рядом. Разве это разумно?

– Да я сама не знаю! Насколько понимаю, по-вашему нет.

Желудок у меня опять сжимается. Они всерьез обеспокоены тем, что урод, который все это сотворил, настроен решительно. Что это угроза, а не какая-то дурацкая шутка, и что подобными демонстрациями дело не ограничится. Это может оказаться лишь началом, и в какой-то момент угрозы могут перерасти в действия.

– Нет, все нормально. Но разве у вас нет родственников где-нибудь еще?

– Нет. Нету у меня родственников. – Предпочитаю не вдаваться в подробности. – А что вы будете делать с этой… этой штукой в моем саду?

– Детектив-констебль Купер уже вызвала криминалистов, чтобы они сняли отпечатки пальцев. Все это будет сфотографировано на месте, а потом удалено и сохранено в качестве вещественного доказательства – на случай, если это когда-то понадобится.

– Вы хотите сказать, если ситуация обострится?

– Да.

Понимаю, что констебль Хопкинс не из тех, кто разводит антимонии и проявляет излишнюю деликатность. Обычно мне нравятся откровенные люди, но глубокой ночью, чувствуя себя одинокой и напуганной, я была бы очень признательна хотя бы за малейший намек на сочувствие. Мамфорд – самый чуткий в этом дуэте. Он старше, и, скорее всего, у него есть семья, в то время как Хопкинс, судя по ее виду, едва вышла из подросткового возраста. Скорее всего, она новичок в этом деле, жизненного опыта у нее кот наплакал – а опыта работы в полиции тем более.

– Сколько времени все это займет? Я не могу допустить, чтобы Поппи увидела это, когда проснется.

– Постараемся справиться как можно быстрее, миссис Хардкасл, – говорит констебль Мамфорд, голос которого заставляет меня вздрогнуть, когда он незаметно проскальзывает в прихожую позади меня. То, как он ко мне обращается, вдруг вызывает у меня неловкость. Впервые испытываю отвращение, услышав фамилию, которую ношу последние семь лет. И прямо здесь, прямо сейчас решаю сменить нашу с Поппи фамилию в одностороннем порядке – не хочу, чтобы нас навсегда ассоциировали с убийцей.

– Спасибо. Тогда можно я вас оставлю?

Я жутко устала. Знаю, что уже не засну, но мне нужно прилечь.

– Но сначала, пожалуйста, всего несколько вопросов, – говорит Хопкинс.

Киваю, после чего кручу шеей, чтобы снять напряжение.

– Детектив-констебль Купер упомянула, что недавно был еще ряд других инцидентов. Не исключена