Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд

Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 81
Перейти на страницу:

Сенат постановил также удвоить жалованье восстановленной Октавианом преторианской гвардии, которую он разместил в стратегически важных местах, большей частью в Центральной Италии и самом Риме — на случай если ему вдруг срочно потребуется поддержка отборных войск против любой оппозиции, пусть даже самого сената. Связь императора Гая Августа (новое с иголочки имя) с просто Гаем Октавием еще больше отодвинулась в область невообразимо далекого прошлого. Целый хор молитв за его здоровье и долголетие, молитв, которые отныне возносились из многих и многих храмов по всей империи, новые почести, укрепленная власть и усиленные заботы о личной безопасности — все это подняло его на недоступные смертным высоты.

Было бы, впрочем, ошибкой предполагать, что Октавианом, разыгравшим перед сенатом этот фарс, двигало только желание укрепить свою власть. За годы борьбы он научился относиться серьезно, как к образцу для подражания, к прошлому страны, идеализированному и получившему наиболее полное выражение в сочинениях Вергилия и трудах историка Тита Ливия, которые пользовались покровительством Октавиана. По Ливию, считалось само собой разумеющимся, что в прежние времена истинный римлянин служил государству ради блага государства, а не ради выгоды для себя и своего семейства. Его история раннего Рима пестрит примерами наподобие эпизода с Горацием Коклесом, который, как говорят, с двумя товарищами сдерживал натиск этрусского войска, в то время как за его спиной спешно разбирали мост через Тибр, чтобы спасти Рим. Гораций действовал не ради награды, а потому что не мог себе представить смерти более почетной, чем смерть за Рим.

Ту же мысль выразил современник Ливия поэт Квинт Гораций Флакк в самых известных строках латинской поэзии, которые без перевода цитируются и в английских стихах двадцатого века: «Dulce et decorum est pro patria mori[22]!» Гораций, сражавшийся на побежденной стороне при Филиппах и прощенный Октавианом, описал сладость смерти за родную страну как стимул для молодых легионеров; Уилфред Оуэн, пресыщенный зрелищем смерти во время Первой мировой войны, сделал из этой строки эффектную концовку для антивоенного стихотворения. Он написал об одном из своих солдат, не успевшем надеть маску во время газовой атаки: те, кто видел это зрелище, не станут учить мечтающих о славе детей старинной лжи, что «dulce et decorum est pro patria mori».

Гораций, впрочем, не столько прославлял милитаризм, сколько хотел показать, что каждое поколение его соотечественников должно хотеть и уметь защищать родину. Согласно менталитету эпохи, это было возможно лишь в том случае, если молодых с детства воспитывать в духе добродетели и мужества их предков-земледельцев. Но что будет, коль теперешнему поколению родителей суждено погрязнуть в роскоши и разврате, ведущих к полному разложению?

Нет, от иных отцов вели свой род
Те юные мужи, что море кровью
Окрасили пунийской, кем сражен
Сам Ганнибал — и Антиох, и Пирр;
То были дети воинов, привычных
Долбить мотыгой землю, и рубить
Деревья, и идти домой с вязанкой
По зову строгих матерей.

Следует учитывать тот факт, что Гораций — согласно его же признанию — писал стихи, «побуждаемый дерзкой бедностью», и разбогател благодаря покровительству Октавиана и Мецената, подарившего поэту поместье в Сабине, которое часто фигурирует в его стихах как скромное крестьянское хозяйство. Гораций восхвалял деревенскую жизнь и простые радости. Его дом, писал он, не отделан золотом и слоновой костью, и нет в нем колонн африканского мрамора, но для счастья ему хватит его «сабинского домика» и еще — кувшина вина и красивой подружки.

Гений Горация — едва ли это преувеличение — и его вкус и талант были слишком изысканны, чтобы ограничиться только льстивым низкопоклонством перед властью. Несколько примеров неумеренного восхваления есть в его ранних стихах; к примеру, он с нетерпением предвкушает, как Августа причисляют к богам, когда тот прибавляет к римским владениям Британию и Парфию (Октавиан даже не предпринимал попыток к подобным завоеваниям). Когда Гораций достиг поэтической зрелости, наибольшего эффекта он добивался с помощью иносказаний и наловчился так изящно добавлять ложку дегтя в расточаемые своим великим покровителям похвалы, что не получал за это нагоняя. И довольно часто именно он, а не они, был истинным героем его произведений.

Гораций и Вергилий — два настоящих светила среди поэтов, которых Меценат поощрял к восхвалению властей, однако они не единственные, чьи работы до нас дошли. Многие, например, до сих пор восхищаются любовной лирикой Секста Проперция, посвященной некоей Кинфии, но он пробовал свое перо и в описании красот столицы; в Риме после сражения при Акции начался настоящий строительный бум. Историки архитектуры перед ним даже в большем долгу, чем литературоведы, — за такие его произведения, как описание выстроенного Октавианом нового храма Аполлона со статуей в эллинистическом стиле. Проперций порой старался помочь Ливию в возрождении духа героического прошлого — например, в следующих непримечательных строках о волчице, вскормившей Ромула и Рема:

Волчица Марса, лучшая из кормилиц,
Молоком твоим взрастали эти стены,
Которые пою с благоговеньем.

И все же души латинян пробудил в первую очередь Вергилий: он произвел революцию в их отношении и к прошлому, и к будущему, создаваемому теперь Октавианом. Хотя внешне «Энеида» — рассказ о приключениях троянского воина и написана в подражание гомеровским эпосам, Эней — герой нового типа и нового времени. В ключевые моменты повествование обращается к мыслям протагониста, а не к его условно героическим деяниям; священное чувство долга заставляет его принимать решения во имя исполнения предначертанного, а не искать выгоды для себя. Эней жертвует счастьем с Дидоной, которая сделала бы его царем Карфагена, и уезжает, а царица восходит на погребальный костер и пронзает себя мечом.

Иными словами, Эней отнюдь не типичный римский аристократ времен поздней республики и нетипичный гомеровский персонаж, борющийся с себе подобными ради славы и возвышения. Он в первую очередь ищет славы для своего народа — пусть от него почти никто не уцелел. Подобно Моисею в пустыне, он ведет тех, кто остался от избранного народа, в землю обетованную, суть и значение которой постепенно открывается ему знамениями и пророчествами. Земля эта однажды увидит рождение Рима. Когда придет время, ею станет править потомок Энея — Цезарь из рода Юлиев.

Если сделать скидку на поэтическую вольность касательно родословной, можно считать, что этот новый герой не кто иной, как Октавиан.

Последние двенадцать лет жизни Вергилий дописывал и переписывал различные части своего шедевра, и не всегда в хронологическом порядке. Иногда, пытаясь добиться совершенства, он приходил в отчаяние и на смертном одре просил поэму сжечь, чего, к счастью, не сделали. Тем временем в настоящем мире его покровитель выполнял собственную грандиозную задачу преобразования державы. Не отменяя номинально республиканской формы правления через магистратов, Октавиан старался ввести неписаные правила, согласно которым восхождение по политической лестнице стало в гораздо большей степени, чем раньше, зависеть от приверженности человека служению на благо общества.

1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?