Драгоценная ты - Хелен Монкс Тахар

— Ну его к черту! Почему бы не поужинать по-человечески? Правда, Кэти?

— Конечно.

И я подлила ему еще.

Когда мы выпили почти две бутылки и расправились с жирной бараниной, которую я купила по дороге в дешевой мясной лавке, я достала кокаин.

— Не сердись, — попросила я и начала рассыпать аккуратные ровные полоски.

— Что ты надумала?!

— Ну, знаешь, у меня осталось много — с того раза, помнишь? Почему бы не оторваться по полной?

Он мрачно рассмеялся, покачал головой и взял свернутую в трубочку купюру, которую я ему протягивала. Я не сомневалась, что в душе он счастлив. Как иначе, когда рядом родной человек и нужные ему вещи: море риохи, чтобы утопить печаль, шмат дешевого мяса, чтобы жарить-парить в свое удовольствие, и достаточно кокаина — можно не волноваться, что не хватит.

Ну же, Иэн! Пошли все к черту!

Мы вспомнили наш первый секс. И последний. Я хотела с ним переспать. Тогда он вернулся бы ко мне. Я бы дала ему понять, чего он себя лишает. Потом мы вместе выгнали бы тебя из нашего дома. Он бы встал на мою сторону — обязательно! — тем более теперь, когда ты выставила его из собственной (из нашей общей квартиры).

— Хотя у нас всегда были свободные отношения, ты для меня единственный. Ты — лучший. Так, как с тобой, не бывает! Так, как у нас, не бывает, правда?

Я потянулась к молнии на его джинсах.

— Нет, Кэти, прости, не могу. Мы с тобой… у нас все слишком сложно…

— Нет, неправда!

— Правда! Все кончено! И я люблю ее…

— Она, между прочим, тебя выгнала! Иэн, неужели ты правда готов навсегда со мной расстаться?

— Да. Прости… Правда все кончено. Слишком сложно…

— Перестань это повторять! — закричала я.

Не надо было повышать голос. Я потеряла самообладание, и теперь он сможет взять контроль над ситуацией. Кажется, мне не удастся выполнить задуманное.

— Не перестану! Знаешь, в чем основная проблема? В тебе! Ты конченый человек, Кэтрин! Я теперь понял! Конченый! — У него заплетался язык, слова давались ему с трудом. — И сегодня пришла тащить меня обратно на дно. А я, дурак, повелся! Опять! Слушай, я не могу. Не хочу так больше жить.

— Ты несправедлив! Свинство с твоей стороны припоминать мне болезнь! Ты мстишь мне за депрессию?

— Нет, я никогда бы не стал.

— Что тогда? Иэн, за что ты так со мной? Почему взял и бросил после всего, что мы вместе пережили?

— Не могу. Пожалуйста, давай не будем…

— Иэн!

Он сделал огромный глоток.

— Ты уверена? Нелегко будет выслушать. Я и сказать-то не могу…

— О чем ты?

— Рукопись. Первый роман. Я прочел. — Он сделал еще глоток и внимательно смотрел, ожидая реакции. Реакции не последовало. — Я нашел и прочитал. Ты мне никогда не показывала… Это ведь не художественный вымысел, Кэти?

— Понятно. Вот что ты тогда делал с моим компьютером! Зачем ты вообще это читал? Ранние пробы пера. Двадцатилетней давности. Выдумки. Зачем тебе понадобились мои тексты?

— Я снова загорелся, захотел писать. И подумал — если напомнить, на что ты способна, ты тоже начнешь. Самое печальное, я и сам не знал, на что именно ты способна…

— О чем ты?

— Не волнуйся, я никому не скажу… Сохраню тайну.

— Иэн, нет никакой тайны. История вымышленная. Просто у меня было тяжелое детство.

— Я обещаю никому не говорить, только ты меня не примешивай, пожалуйста. Я хочу поправиться. Ради нашего будущего.

— Нашего будущего?

Он и я вместе? Сердце забилось сильней от радости и облегчения.

— Я имел в виду Лили… — Сердце снова упало. — Не хочу распространяться, но я знаю — у нас с ней есть будущее. Я должен думать наперед.

— Ваше будущее… — повторила я, разглядывая свои руки.

Сухие загрубевшие ладони. Я заметила взбухшие синие вены над запястьями — совсем как у матери.

— Иэн, ты пожалеешь.

— Нет, Кэтрин, не пожалею.

— Думаешь, я подарю вам свою половину квартиры по доброте душевной? Держи карман шире!

— Ах так?! Знаешь, что я тебе скажу, Кэтрин? Оставь меня и Лили в покое! Если будешь лезть и все портить, я напомню полиции Дербишира об одном давно закрытом дельце.

Мы оба замолчали.

— Иэн, разве вы недостаточно надо мной поиздевались? Еще не все отобрали? Теперь ты откопал записки двадцатилетней давности и несешь этот бред? Кстати, где сама рукопись?

— В надежном месте.

— Хорошо. Я убедилась — у тебя с ней серьезно. Иначе ты бы так себя не вел.

— Да, серьезно.

— Ты ошибаешься, Иэн. Ты неправильно меня понял. «Кормушка для ягнят» — вымысел. Но ничего, я тебя прощаю. Все нормально, правда. Я не создам вам лишних проблем. У тебя свое будущее, у меня — свое. Ты прав. Давай попрощаемся. Выпьем за прошлое?

Я наполнила его бокал до краев и чуть-чуть подлила себе. Иэн залпом осушил свою порцию.

— Сиди, я все уберу, — сказала я и унесла грязную посуду на кухню.

Иэн не заметил, что вернулась я уже без бокала.

Он продолжил пить один, мы стали вспоминать знакомство. Мы встретились в японском ресторанчике в Сохо. Оба пришли на рождественский корпоратив с коллегами, и оба отсиживались в баре. С Иэном было приятно, весело. Оказалось, он тоже ненавидит «Титаник». Тогда все восторгались «Титаником». Кроме нас с Иэном. Нас всегда связывала ненависть к глупостям, которые принято любить и соблюдать — например, пресные моногамные отношения или отказ посылать все к черту время от времени.

Иэн быстро пьянел. В моменты, когда он впадал в забытье, я брала кухонное полотенце и стирала свои отпечатки с бутылок — аккуратно, не пропуская ни одной. Один раз, придя в сознание, Иэн пробормотал:

— Кэтрин Росс, ты нереальная женщина! Что бы ты ни сделала, что бы с нами ни произошло дальше — я всегда буду считать тебя офигенной. Знай — я не хотел тебя обидеть.

Не хотел? Зачем тогда обидел? Почему меня всегда ранят и вынуждают делать вещи, от которых становится еще больнее?

— Я знаю, Иэн, ты не хотел. Но обидел.

— Я не хотел тебе зла, Кэти… Ты… ты… потрясающая…

— Что ж, за это надо выпить. Налей-ка себе еще!

Он неловко приподнялся, стал по очереди хватать пустые бутылки.

Я смотрела на него и вспоминала, как же легко влюбилась, и думала, как сложно будет сделать то, что я должна.

Иэн наполнил бокал в последний раз.

— Завтра брошу… Совсем.