Жажда мести - Крис Муни

Алан видел все это в новостях накануне.

– Сегодня утром в CNN сказали, что человек, взорвавший здание в Сан-Диего, и Песочный человек, похоже, одно и то же лицо.

– Местные новости им поддакивают. Взрыв федерального здания, а теперь – целого района… Конечно, они начнут проводить параллели.

– Песочный человек сливает им информацию.

– Возможно.

– Нет, не просто возможно. Он именно этим и занимается. Он привлек внимание всего мира, и он контролирует СМИ. Очень скоро он убьет еще одно семейство, чтобы интерес общественности не пропал. После этого он разоблачит нашу программу. У нас заканчивается время.

– Ты не можешь знать этого.

– Я уже не первый год занимаюсь такими делами, Виктор. Я знаю, как все будет. Я бы не удивился, если бы выяснилось, что он узнал, что мы здесь.

Алан почувствовал, как внутри все сжалось. Он попытался поесть. Его затошнило.

– Как успехи с «Грейвз»? – поинтересовался Драгос.

– У нас осталось очень мало записей. Мы взяли из них имена докторов и медсестер. Они разбросаны по всей стране. Из них только один человек жил на востоке. Это был Рос. А мы знаем, что с ним случилось.

– А тела? Что-нибудь есть?

– На женщине нашли отпечаток пальца, – ответил Алан.

Примерно за три часа до их разговора бостонский патологоанатом Уилсон обнаружил на левой щеке жены Бомона отличный отпечаток пальца. Автоматическая система идентификации личности и структурной индексации, подключенная к базе данных пациентов, начала поиск совпадений. При обнаружении совпадения результаты пересылаются по защищенной линии на компьютер, стоящий возле Уилсона.

– Скоро мы что-нибудь узнаем, – сказал Линч. – А что у тебя? Появилось что-то интересное?

– Даже несколько интересных моментов. Не прошло и десяти минут после твоего отъезда, как Кейси позвонил на пейджер и ввел четыре-один-один. За ночь он делал это два раза. Первый раз где-то за пятнадцать минут до того, как мы туда приехали. Я так понимаю, это код.

– Для чего?

– Не знаю. Номер пейджера принадлежит человеку по имени Паркер Дэвис из города Фрипоинт, штат Мэн. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

Линч задумался. Потом покачал головой.

– Мы получили адрес этого парня через оператора. А также номер его почтового ящика. Когда мы прогнали информацию через компьютер, он выдал нам имя мальчика из Чикаго, который умер больше тридцати лет назад. – Драгос побарабанил пальцами по столу. – Похоже, кто-то старается скрыть его личность.

– Что случилось после того, как Джек позвонил на этот номер?

– Я наблюдал через бинокль из окна дома, без аппарата ночного видения. Через несколько минут из-за дома вышел какой-то парень, одетый во все черное, как модель из мужского журнала. Он начали разговаривать, но по какой-то причине микрофон, который я навел на них, отказался передавать звук. Я слышал только статический шум. В итоге «модель» и Кейси залезли в фургон вместе с Бурком и местным дураком Даффи. Этот парень в черном… он не был похож на местного.

– Где он сейчас?

– Я его потерял. Пытался следовать за ним, но… ну, он ускользнул. Я уверен, что он обязательно появится снова.

Алан откусил кусочек бублика. Драгос смотрел на него с таким видом, словно ему только что рассказали презабавный анекдот.

– Угадай, кто звонил Кейси после взрыва?

– Сдаюсь.

– Майлз Гамильтон.

Алан чуть не выронил чашку. Потом он глотнул кофе и аккуратно поставил чашку на блюдце. Драгос, сцепив руки на затылке, откинулся на спинку стула и широко улыбнулся.

– Звонок поступил на телефон Кейси вчера вечером, без четверти десять, – продолжил он. – Мы проследили его. Звонили из государственной больницы для душевнобольных преступников в Северной Каролине. Оказывается, Майлз Гамильтон должен был звонить своим адвокатам. Наш национальный кошмар готовится к новому слушанию.

– Слушанию чего?

– Похоже, юридическая команда Гамильтона проявляет неожиданный интерес к его судьбе. Звонки, встречи, весь пакет. Директору больницы это не по душе, но он боится, как бы на него не подали в суд за ущемление гражданских прав. Гамильтон ведь пытался судиться с ФБР?

– Из-за фальсификации доказательств. Его адвокаты были в отчаянии, – медленно сказал Алан.

Он чувствовал себя, словно самолет в зоне турбулентности. Мысли разбегались, он ни за что не мог зацепиться. Все, что он мог сделать, – это сидеть и ждать, когда все закончится.

– Я слышал, что он почти выиграл, – заметил Драгос.

– Чего он добился, так это освещения дела прессой на национальном уровне. Министерство юстиции драло нам жопу добрых полгода.

«Почему Гамильтон решил позвонить Джеку после всех этих лет?»

– Ты когда-нибудь встречался с Гамильтоном? – спросил Драгос.

– Только на суде.

– Я слышал, что люди, оказываясь рядом с ним, чувствуют, как у них внутри все холодеет.

– Да, он жуткий тип.

– Как это?

«Голубые глаза, холодные, словно зимняя река, улыбка, скорее похожая на оскал хищника…»

– Ты когда-нибудь был в Германии?

– Несколько раз.

– Ездил в Освенцим?

Драгос кивнул.

– Знаешь это ощущение, когда стоишь там и дышишь тем же воздухом, которым дышало зло? Именно так чувствуешь себя рядом с Гамильтоном. Я имел дело с десятками серийных убийц, и только он вызвал у меня такие ассоциации.

– Кейси в суд не ходил?

– Нет. у нас был свидетель, который видел, как Гамильтон выходил из дома. И еще у нас был анализ тканей. Этого оказалось достаточно.

– Для заведения для душевнобольных преступников.

– Гамильтон – отличный актер. Он смог обмануть тесты. И у него были хорошие адвокаты.

– Почему Кейси не давал показания? Это бы решило дело.

– Врачи не позволили бы ему этого сделать. Посттравматический стресс.

«И другие причины, которые тебе, Виктор, знать не нужно».

Драгос отпил кофе.

– Он до сих пор не пришел в себя?

– Если учесть то, как погибли эти семьи, я думаю, что ему сейчас приходится несладко.

– Тогда зачем ему покупать билет в Северную Каролину, чтобы встретиться с Гамильтоном?

Алану пришлось повторить эти слова, потому что он не поверил ему с первого раза.

– Он вылетает из аэропорта сегодня утром в десять сорок, – сказал Драгос. – Наверное, Гамильтон сказал ему что-то пикантное, если он собрался лететь туда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно.