Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

Правда, при этом подумалось, какие последствия мог иметь для меня завтрак со светилом нетрадиционной медицины, астрологии и прочая, прочая, прочая… Судя по всему, особого вреда для жизни он не представлял, но мог, например, что-нибудь в мозгах сдвинуть. Черт его знает, какие травки там были, может, и «зомби» тоже? Так покушаешь-покушаешь и будешь видеть мир таким, каким его запрограммировала сеньора Эухения…

При этих размышлениях на меня нашел мандраж. Вроде бы все было ничего, Ленка лежала рядом, умиротворенно посапывая, может быть, даже спала. Голова после мыслей об отбивной тоже унялась и раздумала болеть, в животе побурчало и перестало. Но беспокойство, смутное, необъяснимое, все же где-то поскребывало. Появилось ожидание ЧЕГО-ТО. Явно нехорошего и неприятного.

Какого-то обмана, заподлянки, подвоха. Мелкой, а может быть, и очень крупной пакости. Очень захотелось иметь при себе автомат или хотя бы пистолет. И желательно хоть какие-нибудь штаны.

В тот самый момент, когда я об этом подумал, раздался стук в дверь. Не очень грубый, но настойчивый.

— Кто? — спросил я, подскочив к двери в чем мать родила, потому что простыню оккупировала Елена.

— Это я, сеньор Баринов, — отозвалась Эухения. — Простите, что я вас беспокою, но дело очень срочное.

— Я не одет, подождите.

А во что одеваться? В простыню? Или у Ленки шорты позаимствовать? Пожалуй, свалятся… Но Эухения, как видно, и это предусмотрела.

— Вы приоткройте дверь, я передам вам одежду.

Рискнул, хотя вполне могло оказаться, что за дверью стояли несколько молодцов по типу Ромеро, которые обули бы меня за пару минут… Впрочем, об этом я подумал уже задним числом, получив от Эухении фирменное обмундирование, которое носили ее охранники.

— К сожалению, ничего иного я вам пока предложить не могу, ваша одежда пришла в полную негодность, — извинилась супергадалка. Через дверь я успел разглядеть, что Эухения уже сменила халат на некое траурное одеяние, состарившее ее лет на двадцать.

Ленка выползла из-под одеяла и спешно напяливала на свои телеса купальник, шорты и майку. Я с удовольствием отметил, что экстрасенсиха наметанным глазом точно определила мои размеры и подобрала мне одежку по росту. Даже ботинки.

— Вы зачисляете меня в штат вашей охраны, сеньора? — спросил я шутливо. — И сколько положите в неделю?

— Вам, учитывая ваши вчерашние подвиги, — почти серьезно ответила Эухения, — могла бы предложить около тысячи песо в неделю. Примерно пятьсот долларов.

Вместе с ней в спальню заявилась Пепа, которая тут же взялась наводить порядок. Ленка поморщилась, потому что не любила, когда после нее кровать прибирали, и даже у нас дома Зейнабка и Винька до этого святого места старались не дотрагиваться. Как правило, если Елена вставала раньше меня, то повелевала мне исполнять это священнодейство, а уж если позже, то ворочала все исключительно сама. Но здесь была чужая территория, а со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

— Я бы хотела, чтобы вы поприсутствовали на очень важной для меня встрече, — сказала Эухения. — Сеньор Доминго Ибаньес, более известный, как Косой, направил ко мне своего представителя. Круг вопросов, которые он

собирается обсуждать, по-видимому, затронет и ваши интересы. На поясном ремне у меня обнаружилась вполне солидная кобура с очередным «таурусом». Обойма была на месте, патроны выглядели неплохо. То есть не было заметно, что кто-то выдергивал из них пули и заменял порох сахарным песком. Боек вроде бы не стачивали, и я был почти убежден, что эта пушка будет стрелять по-настоящему.

Через длинную анфиладу комнат Эухения провела нас к лестнице. Тут нас ожидал старый знакомый Ромеро.

— Сеньор, — верзила расплылся в улыбке так, будто увидел самого папу римского, — я у вас в вечном долгу! И у вашей супруги тоже. У меня жена, две сестры, трое детей, и все они молятся Пресвятой Деве, чтоб в вашем семействе все было хорошо.

— Спасибо, сеньор Ромеро. — Я пожал лапу мордоворота, убедился, что он не раздавил мне ладонь, и последовал за ним вниз.

Лестница не была предназначена для посторонней публики. Она вывела нас в маленький коридорчик, через который мы прошли в кабинет, отворив небольшую дверцу, скрытую под панелью из черного дерева. Кабинет, само собой, выглядел солидно. Ясно, что некогда тут проводили совещания Педро Лопес и Хорхе дель Браво со своими подручными, обсуждая вопросы дальнейшего ухудшения экономического положения трудящихся масс и усиления помещичье-латифундистской эксплуатации хайдийского пролетариата и крестьянства. Тут все было прочно, увесисто, по-президентски. И письменный стол, и стол для заседаний, и массивные кожаные кресла для почетных гостей, и высокое, украшенное хайдийским гербом кресло-трон, которое служило надежной подставкой под зад диктатора. Из такого кабинета можно и более солидным государством управлять, чем этот островишко… А ведь это не официальная резиденция, а всего лишь госдача какая-то. Я вспомнил, как мы с Киской орудовали в президентском дворце на Пласа дель Армас, принимая сперва советского, а потом американского послов. Тот кабинетище был, конечно, еще круче, но и здесь, на бывшей «Лопес-28», заведение впечатляло…

— Прошу вас меня внимательно выслушать, — Эухения решила провести небольшой инструктаж. — Вы, сеньор Баринов, будете стоять вот здесь, Ромеро

— по другую сторону от кресла, а вам, Елена, будет удобнее находиться вот здесь…

С этими словами сеньора Дорадо открыла еще одну дверцу, укрытую за панелью из черного дерева. Там обнаружился чуланчик объемом со стенной шкаф, где стояло удобное офисное кресло, имелся телевизор и видеомагнитофон.

— У меня будет к вам маленькая просьба, сеньора Баринов, — сказала супергадалка, нажимая на кнопки пульта управления. — Вот видите, включилась телекамера и на экране появился интерьер кабинета? Когда начнутся переговоры, нажмите эти кнопки. Я бы хотела иметь полную видеозапись всей нашей беседы.

Когда Ленка уселась в кресло, Эухения захлопнула за ней дверь, прошла к своему гербовому трону за письменный стол и повелела кому-то через переговорное устройство:

— Просите…

Мы с Ромеро встали по местам, то есть по бокам от трона Эухении, лицом к парадной двери. Это массивное сооружение торжественно распахнулось, и в кабинет вошли три гражданина в светлых костюмах, при галстуках и в темных очках. Главным среди них был упитанный, но невысокий мужичок лет пятидесяти, лысоватый со лба до макушки. Остальные были его охраной. Ребята не уступали Ромеро по габаритам, а уж по выражению лиц были сущие зверюги. Под пиджаками у них явно имелось кое-что стреляющее, и я понял, что выхватить эти инструменты они сумеют примерно за то же время, что и мы с Ромеро из открытых кобур.

— О, сеньор Салинас! — пропела Эухения, выходя из-за стола и расцветая улыбкой. — Как я рада вас видеть! Вы так давно нас не посещали…