Викинг. Земля предков - Александр Мазин

– Туброй на вас зол, – сообщил боярин. – Ярится, будто его оса за мудя укусила.

– И что?

– Да ничего. Пусть ярится. Слишком много силы под себя забрал… воевода! – Добромысл отхватил кусок зайчатины, прожевал: – Неплохо будет, если при князе нашем будет кто-то, на кого он цыкнуть не может, кривич быковатый!

Ну да, служат Водимиру многие языки, но не все они друг друга любят. Добромысл здесь – тоже пришлый. Его с собой Водимир привел, земли выделил, дела свои вести доверяет, но по воинской части главный – Турбой. Главный после самого Водимира, разумеется. И Турбой – из здешних. До Водимира городским ополчением командовал.

Сейчас под Турбоем не только ополчение, но и вся братва из местных и примкнувших. Есть, конечно, у Водимира и личная гвардия, но немного – под сотню. Однако и это еще не все.

Оказывается, Турбой к Светозаре сватался. Еще лет десять назад, до Рюрика. И задолго до того, как Водимир в силу вошел. Не свезло воеводе. И вырос у Турбоя на Гостомысла и Рюрика здоровенный зуб. Отчасти поэтому Водимир ему и доверяет. С врагом номер один Турбой точно не снюхается. А еще, по секрету добавил порядком захмелевший Доброслав, Водимир Турбою Ладогу обещал. Вместе со Светозарой. Когда та овдовеет, разумеется. Так что мирное развитие событий Турбоя никак не устраивает. Так что усилить дружину Водимира моим маленьким хирдом ему вроде бы должно быть по вкусу, а вот нет.

Потому что сомневается Турбой, что даст ему Водимир Ладогу. Светозару, да, наверное. Но Ладогу в автономное управление – вряд ли. Водимир же не богами клялся, а так… На словах посулил.

Вот такая здесь политика.

В общем, хорошо посидели. Душевно и с пользой. Расслабились.

И напрасно. Утром пропал Вихорёк.

Когда я проснулся, Вихорька не было.

Это меня не слишком обеспокоило. Может, прогуляться пошел. Или перекусить.

Дружина завтракала рано.

Мы – не дружина.

Мы подтягивались к кухне, когда глаза продерем.

В это утро – тоже. Да и то не сразу. Скушанное вчера у Добромысла еще не полностью переварилось, так что я сначала искупался, потом побегал, потом сделал зарядку, поработал с железом… А там и бойцы мои пробудились, и кормиться мы двинулись втроем.

А Вихорька не было. Ни на княжьем подворье, ни на берегу речки.

Царапнуло недоброе предчувствие.

– Виги моего знаешь? Был он здесь? – спросил я у холопки, которая накидала нам в миски зерновую толкушку с салом и луком.

Виги она знала. Его теперь здесь все знали, после поединка с Клёстом. Знала, да, но сегодня утром его не видела. И напарница ее не видела.

Вряд ли они стали бы врать. Им мое внимание было лестно. Здесь такие, как я, очень редко разговаривают с такими, как они. Тем более вежливо.

– Может, он к девке какой пошел? – предположил Гуннар. – Там и пожрал?

– Может, – я отложил недоеденную кашу. – Но я все же пойду, поищу.

Поискал. С нулевым результатом. То есть не совсем с нулевым. Я нашел бойца, который стоял с утра в дозоре на княжьих воротах. Боец хоть и спросонья, но очень уверенно заявил: Виги наружу не выходил.

Я ему поверил.

Дальше мы искали втроем. В гриднице, в подсобных и хозяйственных помещениях… Везде, кроме княжьего терема.

Нету. И не видел никто.

Я обеспокоился всерьез, потому что у Клёста здесь и друзей, и родни до фига. И все они – источник неприятностей. Утешало то, что застать моего сына врасплох – непросто. Был бы шум… Наверное.

Я двинул в город, к Добромыслу, но боярин с утра пораньше куда-то смотался.

Придется действовать самостоятельно. А поскольку устраивать здесь розыск нам никто не позволит, надо обращаться непосредственно к Водимиру…

Если, конечно, за исчезновением моего сына не стоит сам Водимир.

Мои бойцы были настроены пессимистически.

– Если его взяли по велению конунга, мы его не найдем, если конунг сам того не пожелает. – заявил Хавгрим. – Никто не видел. А кто видел – нам не скажет. Мне жаль, хёвдинг, но, думаю, твой сын уже мертв…

– И это было бы для него наилучшим исходом, – подхватил Гуннар. – Если его сунули в пыточный сарай, то нам стоит быть начеку. Скоро конунг узнает, кто пожег его крепость. Виги – парень крепкий, но если правильно спросить – любой заговорит.

– Не любой, – возразил Палица. – Не я. И не он, – кивок в мою сторону. – И кто сказал, что местные умеют так же хорошо развязывать языки, как ты, норег?

– Значит, им потребуется немного больше времени, – сделал собственный вывод Гагара.

Надо ли говорить, что этот диалог не прибавил мне бодрости.

Вихорьку пятнадцать, но он уже воин. Викинг. А любой викинг по факту – это убийца и палач. При необходимости. И каждый викинг готов к тому, что враги обойдутся с ним так же, как он с ними.

Всё так. Но утешение слабое. Для меня. И для моего сына.

И что теперь? Попробовать сбежать, пока за нас не взялись?

Нет. Бросить Вихорька я не мог.

– Собирайтесь, – сказал я своим. – Пойдем к Водимиру. Напомним князю, что мы – его гости. И мой сын – тоже. Строго напомним!

Рискованный вариант. Близкий к самоубийственному. Но никто из моих даже не намекнул на возможность бегства. Только Гагара на всякий случай уточнил:

– Бронь надевать?

– Облачайтесь как на битву. Только Норнам ведомо, как всё обернется.

На подворье кипела обычная жизнь. Кто-то тренировался, кто-то работал, кто-то бездельничал. Последних – немало. Делом занимался в основном молодняк и обслуга.

Водимир присутствовал. Восседал на командирском кресле в окружении кучки приближенных: военных и условно штатских. Справа потел холоп с бокалом литра на полтора. К бокалу князь время от времени прикладывался.

На нас глазели. И с любопытством. День жаркий, а мы – в полном боевом. Гуннар даже щит прихватил.

Рядом с князем я не углядел Добромысла. Зато Турбой – был. Красный, потный, чем-то недовольный. Уставился на нас весьма недружелюбно.

И еще одна знакомая рожа. Купчина, которого мы пощипали на Длинном озере. Я узнал не столько его физиономию, сколько еще не зажившие отметины на ней, оставленные плеткой, которой мой брат корректировал в правильную сторону образ мыслей плененного торговца.

Юлить я не стал.

– Я пришел к тебе, князь, потому что какие-то лишенные чести люди похитили моего сына Виги!

Я остановился, ожидая ответа.

Не получил. Только взгляд типа: ну, что еще скажешь?