Врата Небес - Антон Карелин

Крики Ррагнна перешли в визг, затем в хрип, а сам он превратился в коричневый, покрытый грязной шерстью мешок.

— ДЕНЬ, — прочавкал Жра, явно довольный.

— Жнец — я, — громко сказал Даниэль, делая шаг вперед. — Вместе с Убийцей я набрал тридцать семь сил. Я вызываю тебя на поединок.

— ПОЕДИНОК! ЭТО ПРЕКРАСНО. ЛЮБЛЮ ПОЕДИНКИ… ЧТОБЫ СПАСТИ ЛЮДЕЙ ИЛИ ЧТОБЫ УНИЧТОЖИТЬ ИХ?

«Чтобы спасти», — ответил бы прежний Даниэль.

«Мне все равно», — сказал бы нынешний.

— Чтобы уничтожить тебя, — ответил он.

— ПЛОХО. ЗНАЧИТ, ОНИ УМРУТ, ЧТОБЫ Я МОГ НАБРАТЬСЯ ПОБОЛЬШЕ СИЛ. ЭТО СПРАВЕДЛИВО.

Что-то дернулось у Даниэля в груди.

«Боги! — с внезапной тоской осознавая, что он творит, воскликнул сын рода Ферэлли. — Что же со мной?!»

— Чтобы спасти их! — рявкнул он, изо всех сил сжимая кинжал и приготовившись отдавать команду боевому отцовскому кольцу.

— ХОРОШО. ЗНАЧИТ, У ТЕБЯ СИЛЫ ЖИВЫХ — ТО ЕСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТЬ. А У МЕНЯ — ТВОИ ТРИДЦАТЬ СЕМЬ. — В голосе родился клокочущий хохот. — СРАЗИМСЯ.

Она пришла именно сейчас, когда, ошеломленный совершенной ошибкой, понимающий, что неминуемо проигрывает и умирает, Даниэль был наиболее слаб.

— Понимаешь, что проиграл? — спросила Она, и сердце юноши зашлось от волнения при мысли о том, что он снова может увидеть Ее красоту.

— Да, — ответил он, отступая назад.

Время замедлилось, потекло вокруг горячими, давящими струями.

— НО-ОЧ-ЧЬ-ЧЬ… — медленно и гулко пророкотал Пожиратель, и на таверну обрушилась чернота.

Юноше снова показалось, что сейчас, вот сейчас брызнут во все стороны ослепительно яркие белые лучи, и он будет умерщвлен или освобожден. Он чувствовал смыкающиеся вокруг холодные, мокрые, жадные рты, и все внутри него, безумно и бешено, яростно, истерически и громогласно восставало против жуткой, хлюпающей и чавкающей смерти.

— Я могу дать тебе силы, — сказала Она, — могу помочь тебе победить. И говорю это в последний раз. Прими решение и навсегда свяжи свою судьбу с одним из нас… Ты не уйдешь от Богов Предначальной Тьмы.

— Я… не могу…

— Ты умрешь, и никто не вспомнит о тебе, тебя сожрет Сила, ты не станешь одним из тех, кто скачет вперед на черном коне и плащ которого, с алым подбоем, развевается по ветру, не станешь Рыцарем, сжимающим в руках меч или копье, не станешь сильнее. У тебя не будет женщин, покорных и мягких, как воск, сильных и властных, строптивых, противоречивых, жестоких и прекрасных. И ты никогда больше не сможешь обратиться ко мне. Решай, Даниэль, скорее решай, — и я дам тебе силы. Я помогу тебе. Я сделаю тебя Человеком.

— Девятнадцать… — прошептал он, — всего девятнадцать… — и вдруг, повинуясь мгновенной мысли, искоркой вспыхнувшей во мраке, юноша громко и яростно закричал: — Я отказываюсь от всех своих сил! Я, Жнец, отказываюсь от сил всех убитых и всех живых! Пусть они сгорят!

В сжимающемся мраке возник Огонь. Знакомый, жестокий и пожирающий Огонь, который съедал Пожирателя.

— ТЫ-Ы-Ы-И-И! — яростно, многоголосо закричал Мрак, охватывая Даниэля давящими, могучими лапами.

— Ну? — в последний раз спросила Она, и Даниэлю показалось, что где-то наверху сверкают Ее невыносимо-прекрасные глаза.

— Нет! — изо всех сил яростно крикнул он. — Нет! — и тут же активировал боевое кольцо.

Воздух вкруг него облекся алым сиянием, заклокотал синими и оранжевыми искрами, тело охватил невидимый, но прочный доспех. Нити алого света протянулись к пожирающему Жра Огню, забирая его силы, втягивая их в боевое кольцо; но мощь насытившейся Твари была слишком велика.

Оно поглотило и призванный Огонь, и атакующие разряды кольца.

— ЕДА-А! — шипело Оно. — ЕДА-А!.. — и Даниэль почувствовал бессилие.

— Где же ты! — воскликнул он. — Где же ты?..

Он не отвечал. И щупальца Мрака уже хлюпали вокруг, отчаянно кружилась голова, стихало сияние защитных чар кольца, кинжал выпадал из слабеющих рук. Тварь жрала все, что направлялось на нее, и становилась от этого сильнее.

Только умные, круглые глаза сверкнули в темноте, и тихий, расчетливый голос пробрался в угасающее сознание Даниэля.

«Эмоции и желания. Свои чувства. Свою нерастраченную мощь. Используй их. Соверши последний, единственный рывок».

Даниэль закричал. Он пытался вложить в свой крик всю ярость, все пронзающее его негодование, всю злобу и всю обиду на Катарину дель Грасси, на предавший его, уничтоживший его мир. Вложить все злые чувства к жестокой принцессе и к безымянному, невидимому убийце, лишившему жизни его мать. И бросить свою ненависть вперед, подобно разящему копью.

— ТЫ-Ы-И-И! — грохотал, тысячегласо визжал сжимающийся, готовый к этой и к своей ответной атаке Мрак. — ТЫ-Ы-Ы-И-И-И!..

Дракон уселся Даниэлю на плечи, словно коршун, гибкой шеей нависая над его головой, и из пасти его хлынул яркий огонь-свет.

«Туда, — четко молвил он, — направь силу туда. Иначе им не успеть. И мир превратится в океан боли».

Даниэль, сознание которого раскалывалось на тысячи кусков, увидел неподвижный и огромный серый Камень, одиноко стоявший в замершем, ожидающем лесу. Он ухватил гаснущим взглядом фигурки стоявших рядом с Камнем людей.

И неожиданная, пьянящая, выворачивающая его наизнанку, ярко-алая Ненависть неисчерпаемым потоком хлынула из него — ненависть ко всему, что жило и дышало, что улыбалось, не зная о его страданиях, что было олицетворением счастья, красоты и Любви, к тому, что призывало его, и к тому, что не ответило на его призыв, к тому, что он любил, что любило и не любило его, — всепоглощающая, сжигающая, пронизывающая и одушевляющая его — Ярость Жнеца.

Он бросил свое единственное копье, зная, что другого броска уже не будет.

— На-а-а-а-а! — при этом закричал он. — Жри-и-и-и!..

Слепяще алое Копье прошло сквозь безобразный сгусток Мрака, пронзив его, и ударило в Серый Камень. Камень принял его, пульсируя, разгораясь во все стороны слепящими лучами белого света, затем яростно, очень ярко вспыхнул, ослепляя Даниэля и повергая его во тьму.

Копье распалось, становясь облаком из терзающей Мрак злобы и ненависти… И Тварь сожрала его. А затем всхлипнула, распластываясь на камнях закрытого подпола таверны и содрогаясь мучительно и судорожно.

— ЕДА-А… — прошипела она, — ПЛОХАЯ ЕДА-А-А… ОТРАВА-А-А-А… — Она дернулась еще несколько раз, а затем распалась на несколько малых извивающихся частей. Шипение медленно стихло.

И наступила тишина.

«Рывок, — тихо заметил Дракон, обвивая шею Даниэля, сползающего на пол, — это был хороший рывок. Но, честно говоря… уж очень слабенький».

30

Они вышли к Камню в полночь. Он был такой же, как на поляне, откуда началось краткое, но столь насыщенное странствие Прошедших Врата. Теперь он возвышался посреди сорняков, темными скатами оттеняя светлые растительные тона.