Ухожу от тебя замуж - Мария Воронова

Александра подала Виктору завтрак так, будто работала официанткой в ресторане, а он – постоянный клиент, от которого знаешь, чего ждать. Уходя, бывший муж обнял ее и поцеловал гораздо нежнее, чем в годы брака, и она перенесла это абсолютно равнодушно. Просто стояла и ждала, когда ему надоест разыгрывать из себя любящего супруга.

Сразу, как только за Виктором закрылась дверь, проснулся Гриша. Пока он выводил Тузика во двор, Александра приготовила ему омлет с сосиской и свежевыжатый апельсиновый сок. Ей очень нравилось кормить мальчика, чтобы и вкусно, и полезно.

Пусть не она его родила, зато растит и питает, и он такой здоровенький, румяный и красивый благодаря ее стряпне.

– А вы можете сходить с нами к маме? – вдруг спросил Гриша.

– А! – От неожиданности предложения Александра дернулась.

– Она здесь недалеко. Я думал, мы с папой сегодня пойдем…

Александра никогда почему-то не задумывалась над тем, где похоронена Инга. Почему-то ей казалось, что в Петербурге, а не на местном кладбище. Когда она была «приходящей няней», это ее не касалось, дети навещали могилу Инги с отцом или с Альбиной. Но теперь она живет здесь уже довольно долго и точно знает, что дети за это время ни разу не были у матери. Почему она не подумала об этом сама? А Виктор почему не ходил? Он всегда говорил, что живые должны жить с живыми, а не с мертвыми, но дети-то скучают по матери, и поход на кладбище – это хоть небольшое, но утешение.

Как только Витя проснулся и поел, Александра одела его в комбинезончик, поплотнее завязала шнурочки и повязала нарядный шарфик, чтобы Инга видела, как ее малыш хорошо присмотрен, посадила ребенка в коляску, и все трое отправились в путь.

Кладбище располагалось в трех автобусных остановках, и Александра хотела пойти пешком, но Гриша уговорил подъехать и помогал втаскивать и вытаскивать коляску, как взрослый. Народу было немного, все поглядывали на их группу, занявшую среднюю площадку, специально оборудованную для мам с колясками и инвалидов, и Александре было очень приятно, что люди смотрят и думают о ней как о маме двух замечательных красивых ребятишек.

Пока они ехали в автобусе, разошлись утренние тучки и наступил хрустальный осенний день. Опавшие листья шуршали под ногами, даже жаль было ступать по их разноцветному ковру, а небо сверху такое высокое, такое прозрачное и чистое, что легко верилось, будто Инга сейчас смотрит на своих сыновей.

В ларьке возле входа они купили большую цветочную композицию, которая понравилась Грише, и Александра взяла еще искусственных цветочков.

Она боялась, что Гриша заблудится, но он уверенно повел ее по дорожкам, и через пятнадцать минут они оказались на месте. Вплотную к могиле подъехать было нельзя, пришлось пристегнуть коляску к чьей-то решетке специальным тросиком и с Витей на руках протискиваться между оградок.

Александра немного боялась, что устанет его держать, но рядом оказалась узкая лавочка, на которую она опустилась вместе с ребенком.

Могила Инги стала оседать, и временный памятник сильно покосился. Цветы привяли, пожухли, и только еловые лапы, укрывавшие холмик, выглядели свежими. Гриша принялся убирать увядшие цветы, быстро и деловито, но Александра поняла, если с ним сейчас заговорить, он разрыдается. Поэтому она молча протянула ему пакет, который нашла в кармане куртки.

Она сидела с Витей на руках и думала, что сегодня может быть последний ясный день в этом году. Скоро пройдут дожди, наступит зима, а с ней совсем другое солнце – белое и морозное.

Все укроет снег.

Александра вдруг обратила внимание, что участок, где похоронена Инга, – на два места. Когда-нибудь рядом должна появиться могила мужа, Виктора. Но если Александра снова за него выйдет, то бедная Инга навечно останется одна.

Господи, как быстро затягивается брешь после ухода человека! Муж ищет новую спутницу, и для детей находится другая мать, останется лишь крохотный островок в сердце старшего сына.

«Что же мне делать, Инга? – прошептала Александра, чувствуя, как на глаза накипают слезы. – Мы с тобой делили одного мужчину, родили от него детей, так научи, что же мне теперь делать, когда я жива, а тебя больше нет! Как ты могла любить его, зная, что он всякий день возвращается ко мне, ест со мной, спит со мной и не вспоминает о тебе? Обещал ли он развестись со мной, и верила ли ты в его обещания или, зная, что это ложь, все равно отдавалась ему, потому что любила? Как ты могла прощать ему все? Он сделал тебе больше зла, причинил гораздо больше боли, чем мне, а ты все равно вышла за него замуж, когда я выкинула его на улицу. Он был Грише ужасным отцом, а ты родила ему второго сына. Как у тебя хватило на все это великодушия? Или это была низость? Страх? Научи меня теперь, что мне делать, чтобы твои дети были счастливы».

Витя вдруг расплакался, и Александра, прижимая его к себе и баюкая, заплакала сама. Гриша подошел, сел рядом и нахмурился. Потом взял у нее Витю и тоже зарыдал, уткнув лицо в капюшон брата. Александра поднялась со скамейки, взяла пакет, куда Гриша сложил увядшие цветы, и понесла его к контейнеру. Пусть братья побудут вдвоем.

И неожиданно пришел ответ, такой простой и ясный, что Александра на секунду остановилась. Любить – это дарить, вот и все.

Не нужно заявлять свои права, обязывать к чему-то человека только потому, что ты его любишь. Хочешь быть матерью – будь, а уж чем тебе ответят дети, это уже их дело.

Дай детям то, что можешь дать, и не требуй гарантий. Никакие статусы жены отца и опекунши никак не помогут вам с детьми любить друг друга.

Может быть, это страшно, когда ты не можешь держать свою любовь на поводке или в клетке. Но зато, отпустив любовь, ты можешь быть самой собой. Тебе не надо переступать через себя и отрывать от себя целые куски, лишь бы только любовь оставалась рядом.

Когда она вернулась, Витя уже успокоился, а Гриша плакал, и Александра молча села рядом с ним.

Она не стала утешать мальчика и говорить, что все будет хорошо, потому что сама этого не знала. И она больше не хотела быть хорошей и доброй, всепрощающей и мудрой, потому что нельзя притворяться с тем, кого любишь, а нужно только одно – быть рядом, когда это необходимо.

Они посидели немного молча, потом Гриша сказал, что Витя, наверное, замерз и пора идти.

Раз в неделю Альбина Ростиславовна приезжала «отпустить» Александру, чтобы та наведалась на городскую квартиру и вообще немного отдохнула от детей. Небольшая передышка была бы совершенно не лишней: редактор прислал письмо, в котором интересовался, как идет работа над текстом. Прочтя его, Александра покраснела, ибо ответить было нечего. После болезни Вити она не написала ни строчки, больше того, вообще не подходила к компьютеру.

Александра планировала мчаться со всех ног домой, там броситься к компьютеру и набирать-набирать-набирать текст, сколько хватит сил. Главное – начать, сдвинуться с места, а там пойдет! Будет идея и четкий план – найдется и время. Во время Витиного дневного сна, например. Сейчас похолодало, наступили первые заморозки, стало быть, можно сократить прогулки. В общем, надо трудиться.